— Я не понимаю, почему у людей столько правил, — прошептал он.
— Да? — я подняла голову к нему. — Я думала, кицунэ умные.
— Мы ужасно умные, — он обвил рукой мою талию и притянул меня к своему телу. Он был теплым. Я прижала ладонь к его груди. — Но это не значит, что в мире не осталось тайн.
Его пальцы впились в мое шерстяное пальто, подвигая меня еще ближе. Я встала на носочки. Кровь шумела в сердце и голове, вызывая головокружение. Его губы робко задели мои, и он улыбнулся.
— Так можно? — прошептал он, наши лбы соприкасались.
Я хотела сказать: «Поцелуй меня уже, бака!», — но мой зонт выгнулся, и снег рухнул на наши головы.
— Эй! — завопила я. Снег попал в складки шарфа, и мне тут же стало холодно. Ругаясь, я отошла и подняла голову.
Они с синей кожей сидел на старой стене. Он сжимал зонт за шпиль сверху, не давал Широ дотянуться до него. Он выглядел знакомо, но я не видела еще такого огра: его клыки были цвета мочи, кожа была в следах сыпи, борода торчала в стороны. Запах его тела был хуже его внешности — смесь трехдневного тунца и корзины потного белья. Несмотря на холод, он был наполовину обнажен, на нем была только набедренная повязка из шкуры тигра.
Огр сложил губы, будто целовал, фыркая.
— Кику! — крикнул Широ, забрал зонт у демона и вернул мне. — Уходи отсюда!
— Ты знаешь эту штуку? — спросила я у Широ, указывая на огра.
— К сожалению, — Широ прищурился. — Твой дедушка всегда просил меня прогонять его от храма.
Кику вытер нос грязным запястьем.
— Я слышал, вы, идиоты, хотите биться с Шутен-доджи. Хочу с вами.
— Что? — я нахмурилась. — Ты — огр. Шутен-доджи — твой король.
— У меня нет короля, — Кику плюнула на землю. — Особенно не тот старикан. Лучше бы он просто был мертв.
— Стой, почему? — я удивилась тому, что мне было дело.
— Потому что! — взревел Кику. — И этого повода вам хватит!
— Этого никому не хватит, — сухо сказала я.
— Ладно! — Кику скрестил руки на груди. — Дайте мне проявить себя.
Широ закатил глаза.
— Не знаю даже. Принесешь нам золотой персик из райской Такамагахары? Или сорвешь перо с одеяния ангела или что-то еще невозможное?
Кику шумно выдохнул.
— Это детские задания!
— Тогда принеси осколки Кусанаги но Цуруги, — пошутила я. — И будешь биться с нами.
Глаза Кику расширились.
— О, девчуля хочет меч? Блестящие кусочки меча? — улыбнулся огр.
Широ взглянула на меня.
— Ты знаешь, где Шутен-доджи хранит осколки Кусанаги но Цуруги, Кику?
— Конечно! Я принесу меч, — он спрыгнул со стены. — И ты позволишь мне помочь тебе убить Шутен-доджи! — он побежал по снегу.
— Это было, кхм, интересно, — сказал Широ.
— Я не думала, что он воспримет меня всерьез.
— Мы послали огра на подвиги?
Я скривилась.
— Наверное?
— Не переживай, — сказал Широ. — Кику — они, но он почти безобиден. Идем, я хочу рамен. Дальше по улице есть хорошее место, если ты голодна?
— Рамен звучит отлично, — улыбнулась я.
Любимая раменная Широ была в паре зданий от храма Фуджикава. Дом в стиле мачия с изящными деревянными карнизами над окнами и ниспадающей тканью — известной как норен — на двери. Золотой свет сиял в окнах. Я прошла в ресторан, отодвинув норен рукой. Желудок заурчал.
Внутри тепло пропитало мое тело, сжигая холод. Запахи умами окружили нас, смелые и манящие, и тихий гул разговоров гостей тепло обнимал меня. Как и многие раменные, это место было крохотным, и помещалось не больше пятнадцати человек. Там было несколько уютных деревянных столов и место за стойкой бара.
Мы с Широ устроились за баром. С нашего места было видно двух поваров на кухне. Они были в черных футболках-поло, оранжевых фартуках и таких же платках на волосах. Один из поваров улыбнулся нам и крикнул:
— Эй, смотрите, кто вернулся! Я не видел тебя веками. Как ты, малый?
— Хейхачи-чан, — ответил Широ с широкой улыбкой. — Давно не виделись. Слышали о произошедшем в храме?
— Да. Очень жаль, — он прошел к нам, вытирая руки о полотенце. Он был лишь на пару дюймов выше меня. Он выпячивал грудь, лицо было гладко выбритым, длинные волосы были собраны в пучок. — Рад видеть, что ты в порядке. Тебе как обычно?
— Да, но это первый раз для Киры-чан. Дашь нам минутку? — Широ подвинул ближе меню. Наши пальцы соприкоснулись, и ток пробежал по моей руке. Я смущенно отвела взгляд.
— Кира-чан? Она милая, — Хейхачи подмигнул Широ, и от этого я покраснела еще сильнее. — Я скоро вернусь, — сказал он.
Я не успела пролепетать ответ. Хейхачи ушел на кухню и крикнул там:
— Ты закончил с овощами, Харуто?
Он скрылся из виду, я не успела услышать ответ.
— Мне уже тут нравится, — с сарказмом сказала я.
— Хейхачи шутник, — улыбнулся Широ. — И все.
— Как часто ты тут бываешь? — спросила я у Широ. Я не слышала, чтобы он упоминал об этом месте, да я и не знала почти ничего о Широ, кроме его жизни в храме. Он не был чужим, но если бы меня спросили о его любимом цвете, блюде и прочем, я не ответила бы.
Широ склонился над стойкой, скрестил на ней руки.
— Достаточно часто. Ронину не нравилось общество тут, и я мог пойти сюда сам, и он не стал бы лезть.
— Я не знала, что он преследовал тебя, — сказала я потрясенно. — Зачем?
— Мама никогда не доверяла мне так, как Ронину, — Широ пожал плечами.
Я скривилась.
— Может, это и не плохо, — О-бэй попросила Ронина стать шинигами. Я понимала, что кицунэ, ёкаи и шинигами жили не так, как люди, но то, что Ронин сделал с храмом, было неприемлемо.
Только О-бэй это устроило бы.
— Я знаю, ты видишь в ней монстра, — Широ перебил мои мысли. — Но мама… она не хорошая, но и не такая плохая… Она такая, какая есть.
— Если пытаешься быть философом, — сухо сказала я, — у тебя не получается.
— Ладно, объясним там, — он замер на миг, официантка принесла стаканы воды. Он улыбнулся ей и продолжил. — Моя родная мать служила леди Катаяме в Сумеречном дворе.
— Как Минами теперь? — спросила я.
Широ кивнул.
— Моя мама умерла, когда я был юным, оставив меня и Ронина сиротами. Леди Катаяма могла отослать нас, но она нас приняла. Дала дом. По-своему любила.
— А потом попросила одного из вас стать шинигами, оставив свою жизнь, — тихо сказала я.
— Это тоже, — Широ почесал себя за ухом. — Людям сложнее принять, что все мы из тьмы и света, потому с твоим видом сложно ладить.
— Опять ты про «твой вид», — я перевернула меню. — Ты звучишь как твоя мама, когда так говоришь, понимаешь?
Широ хотел ответить, но не успел. Хейхачи вернулся.
— Итак! Твоя девушка решила, что хочет? — спросил он с небольшим поклоном.
Мои глаза расширились, паника трепетала в груди.
— Я н-не его…
— Мы будем тонкоцу, — сказал Широ.
— Широ! — завопила я.
— Хорошо, — Хейхачи посмотрел на меня, потом на Широ, улыбка была такой широкой, что я надеялась, что его щеки болели. — Не переживай, мисс, у нас вкусно! Я скоро вернусь, — он постучал по бару костяшками.
Хейхачи ушел, и я хмуро посмотрела на Широ. Если бы мы были одни, я ударила бы его по плечу, но не хотела привлекать внимание к нам. Широ уже дважды смутил меня сегодня, и я не хотела третий раунд.
— Я могу сама сделать заказ, — сказала я.
— Ты же любишь тонкоцу, — сказал он. — Или я ошибся?
Я не знала, откуда он знал, что я любила тонкоцу, но от этого казалось, что у него было преимущество в наших отношениях. Я цокнула языком и вытащила телефон из сумки.
— Мне не нравится, что ты все знаешь обо мне. Я почти ничего не знаю о тебе.
— Ты знаешь, что у меня безумная семья, — сказал он.
— Да, — ответила я. — Но это мало говорит о тебе. У тебя, видимо, извращенная мания смущать меня на публике?
— С тобой это просто, — он рассмеялся. — Что ты хочешь знать? Мой любимый цвет или мою группу крови?
— Я не пытаюсь принять тебя в поп-группу, — я опустила телефон. — Хм… расскажи, почему ты захотел стать стражем храма.
