За спиной кто-то ходил и кажется рычал, но сейчас мне было плевать на происходящее. Уверенная в том, что Ратный не позволит случиться беде я мучительно пыталась понять, что произошло и как мне удалось заставить двух доминирующих полиморфов пройти обратную трансформацию. То, что произошедшее дело моего разума я практически не сомневалась, но предположить чем это может грозить банально не решалась.
Иногда я замечала, что злясь или пугаясь неосознанно выпускаю энергию из-под контроля, но подобных результатов никогда не добивалась. Почему же не остановила ректора? Яростно ударив кулаком по неровной доске, зацепила торчавший гвоздь. Из раны потекла темная густая кровь. Рассеянно зажав распоротую кожу, вышла из-под воды, подхватила протянутое полотенце, чтобы замотать ладонь.
— Надо в лазарет, — хмуро пробормотал Ратный и, не сдержавшись, схватил меня за руку и лизнул кровоточащую рану. Тут же знакомо защипало, заживляя кожу.
Оглянувшись, с запоздалым смущением поняла, что осталась с ним наедине и немного неловко натянула штаны. Потянувшись за футболкой, столкнулась с капитаном, ставшим между мной и полкой с одеждой.
— Откуда у тебя шрамы?
— От ран, — буркнула я, скрещивая руки на обнаженной груди, — Какое вам дело?
— Не дерзи. Ответь.
— Получила на тренировках.
— Ложь, — он скептически скривил губы.
— Мне нечего сказать.
— А мне есть, — неожиданно разозлился мужчина, хватая за плечо и подтаскивая вплотную к себе. — На тебе отметины зубов взрослого полиморфа в двух ипостасях, с особым, чуть более широким клыком справа, следы когтей, полученные несколько недель и пару дней назад. Учитывая расположение ран, — он игнорировал мои попытки вырваться, жестко удерживая на месте, — ты была в близком контакте с мужчиной и судя по характеру травм не по своей воле.
— Пусти, — прошипела я, пытаясь сбросить тяжелую ладонь.
— Не расскажешь и можешь забыть о допуске, — он резко меня отпустил, делая шаг назад, — Мне не нужны курсанты с суицидальными наклонностями. Сможешь убедить меня за ужином, что не опасна для других там, на полигоне, что не пришла сюда за смертью и пройдешь вечерний инструктаж и вакцинацию.
Развернувшись он вышел, оставив меня оглушенную и застывшую, судорожно стискивающую себя руками.
2.8
Тщательно заправив волосы под повязку, застегнув душащую верхнюю пуговицу на рубашке, выровнив клапаны всех карманов штанов и начистив ботинки, я в сотый раз искала причины задержаться в казарме. Рядом со мной образовалось свободное пространство. Присутствующие настороженно наблюдали за моими действиями, не пытаясь заговорить, хотя явственно ощущалось их болезненное любопытство.
Когда тянуть время было уже невозможно я поправила безупречно сидящий на поясе ремень и, распрямив спину, с внешней невозмутимостью прошла мимо кадетов.
— Удачно подложиться под капитана, — язвительно протянула темноволосая, высокая, крепкая с виду девица, подбоченясь.
Показать слабость сейчас, означало остаться одной на выборах и стопроцентно не выполнить задание. Остановившись в дверном проеме, я медленно повернулась и окинула замеревших в ожидании ответа долгим взглядом.
— Кто еще хочет пожелать мне удачи? — процедила я холодно и с максимальной осторожностью выпустила из-под контроля собственную злость.
Побледнев, моя обидчица качнулась и внезапно рухнула на подкосившихся ногах. Стоящие рядом почти синхронно сделали шаг назад, оставляя девушку на полу и даже не пытаясь вмешаться. Мне было больно так же, как и ей. Каждая мышца сворачивалась упругим веретеном, нервы натянулись до предела. Удачно, что солнце светило в спину и рассмотреть мое искаженное страданием лицо никто не мог. Едва сдерживая мучительный стон, я оперлась о косяк, стараясь придать движениям вальяжность.
— Как легко вы отворачиваетесь от своих, — произнесла я ровно, — Она же выразила общее мнение, а теперь осталась одна.
Шагнув вперед, я ухватила девушку за плечо, ощущая волну двойного облегчения: ее и собственного и помогла встать на ноги. Встретив растерянных потемневший взгляд, притиснулась к ней вплотную и едва слышно шепнула на ухо:
— Выбери из них тех кто пойдет с нами.
— Ты…
— Тшшш, выбери, кто из них поможет нам вернуться, а я позабочусь об остальном.
— Не боишься? — хрипло спросила она, — Ты же не знаешь меня.
— Знаю, — усмехнулась я недобро, — Если предашь — убью, а вернешься без меня — убьет мой покровитель. Оглянись, тебя больше никто не выберет.
— Тара, — мрачно представилась она, — Твое имя знаю.
Отвернувшись, я педантично расправила сбившийся рукав. Времени на ложь капитану осталось меньше. Значит, у него меньше шансов уличить меня в ней. Теоретически.
В столовой был идеальный порядок. Принимающие пищу сидели неестественно прямо, чуть слышно переговариваясь и внимательно следя за окружающими. Понятно, что завтра каждый из присутствующих отправится за границу во владения мутантов и сегодня последний шанс выбрать себе полезных напарников. Подхватив разнос, я направилась к окну выдачи еды.
— Карса, ты задержалась, — оскалившись в радушной улыбке, Ратный, появившийся внезапно, выдернул из моих дрогнувших пальцев кусок пластмассы и подцепив под локоть повел наружу, — На воздухе будет полезнее. Ты нужна мне сытой.
— К чему этот концерт? — зло прошипела я, покинув зону слышимости.
— Тебе ведь на руку дополнительные слухи,
— Вы уже решили меня допустить? — недоверчиво трепыхнулась я, уже на подходе к его вагончику, рядом с которым был разложен костер.
— Не торопись, Безымянная.
Мы сели на низкую грубо сколоченную лавку и капитан сунул мне в руки тонкую деревянную доску, куда тут же уложил кусок дымящегося мяса.
В приюте, а потом и университете нам обычно выдавали переработанную еду в виде полуфабрикатов. Запах еды показался мне чужим и странно притягательным. Сама не заметила как гулко сглотнула.
— Первый раз что ли мясо видишь? — усмехнулся мужчина и под моим тяжелым взглядом осекся, — Не подумал, прости.
— Не важно. Разрешите обратиться.
— Кто-то вспомнил о субординации, — пробормотал он под нос, — Разрешаю,
— Без протокола, — поспешно добавила я и, пока он не успел возмутиться, спросила, — Твоя фамилия принадлежит семье?
— Это личное.
— Ты тоже хочешь знать обо мне очень личное, — возразив, я уставилась в его светящиеся глаза.
— Наглая, — протянул капитан, внезапно искренне улыбаясь, и я выдохнула с облегчением, — Нет, моя семья дала мне другую, а эту я заслужил.
Говорить как, он не стал, но оно и не требовалось. В нашем обществе принято принимать второе имя в наследство, но гораздо почетнее считалось получить его в виду заслуг перед обществом. Те кто продолжали семейное дело, подтверждали родовые имена. Фамилии могли лишить если гражданин не соответствовал ей, потерял доверие, совершил непростительное преступление. На деле же, богатый род мог выкупить любой долг, чтобы оставить имя за собой. Кроме фамилий принадлежащих военным. Здесь все заработано кровью.
- Мне никогда не стать Ратной, Смелой, Побеждающей, но я не хочу всегда оставаться Безымянной. Я могу стать Ищущей, — никому я не признавалась в своих мечтах. Забыв о еде, зачарованно смотрела на огонь, — И не важно, что у меня нет истинной ипостаси. Я и без нее могу ощущать. Можешь не верить, но мне точно известно кто лжет, что-то скрывает, ненавидит или хочет.
— Так умеют Видящие.
— Меня никто не оценит так высоко, как хороша бы я не была, — выпалила с горечью, — Тебе ли не знать, что происхождение определяет роль каждого.
— Ты должна рассказать о том, кто нанес тебе раны, — напомнил капитан, наверняка заметив, как я быстро принялась есть остывающее мясо, — И только попробуй солгать, как собиралась.
Едва проглотив кусок, я отважилась вновь взглянуть на Ратного. Удивительный он все же полиморф. Он не пугал меня как другие. Тонкие линии шрамов пересекали мужественное лицо, подчеркивая морщинки на загорелой обветренной коже в уголках глаз и спускались за воротник форменной рубашки. Учитывая улучшенную регенерацию раны наверняка были чудовищные, раз оставили после себя отметины. Невольно я задумалась, какие испытания выпали на долю капитана, за что он получил второе имя и поняла, что очень хотела бы узнать, но спросить его об этом не посмею точно. Поставив импровизированный поднос на землю, я вытерла пальцы.
