Но все его состояние, до последней монетки, понадобится ему там, на Планете Несогласных, чтобы найти способ получить в свое распоряжение хорошо оснащенную научную лабораторию, а может быть даже и целый научно-исследовательский центр. Центр, который станет тем домом, где появится долгожданное детище — первый клон Доминика Триенарица.
***
Утонувший в своих мыслях молодой человек не слышал, как сдвинулась незамеченная им дверная панель в стене напротив окна. Не слышал мягких, постепенно приближающихся шагов. Вздрогнул, услышав прозвучавший над ним негромкий мужской голос:
— Господин Доминик Триенариц. Ваш запрос обработан и одобрен. После деактивации биочипа вы получите документы, транспортную декларацию, миграционное свидетельство. Средства с вашего банковского счета в государственном банке Эухариса будут переведены на персональный банковский счет в десятом Межгалактическом банке. Следуйте за мной.
К концу этой тирады Доминик сумел овладеть собой настолько, чтобы поднять взгляд на обращавшегося к нему человека. Поднял в надежде посмотреть в лицо тому, кто станет его последним провожатым на этой планете, увидеть в глазах незнакомца… что? Любопытство? Осуждение? Безразличие?
Увидеть не удалось ничего: лицо служащего оказалось скрыто экраном-маской — вроде бы прозрачным, но с зеркальным радужным покрытием. Триенариц встал, чувствуя слабость во всем теле. Тяжело потопал за бесшумно скользящим на метр впереди провожатым к проему в стене, который закрылся сразу же, как Доминик переступил невидимую черту.
Все дальнейшее превратилось для Доминика в сон, состоявший из смазанных обрывков-впечатлений.
Незнакомые коридоры. Светлые безликие кабинеты. Люди в форменных костюмах и экранирующих лица масках. Непрозрачный скоростной лифт, вознесший своих пассажиров на неизвестную высоту. Стартовавший с крыши единственного в городе небоскреба орбитальный крейсер. Этот крейсер доставил Доминика на борт межгалактического лайнера.
Во время перелета на Левконию разглядеть молодому человеку ничего не удалось. Да и не хотелось. Все время полета он находился в своей каюте. Его не запирали, не озвучивали требований или запретов. Он сам посадил себя под домашний арест, не желая знакомиться ни с другими пассажирами, ни с членами экипажа. Опасался увидеть осуждение и презрение в глазах бывших сограждан.
22. Планета Монастырь. Школа Инквизиции
Следующие две недели Лайона делила свои вечера между подругами-экзорцистами, приезжавшим раз в три-четыре дня мужем и своей новой подругой Летицией. Темная послушница не разочаровала Лайону: она оказалась очень разносторонней, начитанной, думающей личностью с глубоким внутренним миром, стремлением к самопознанию и живым, гибким умом. Чем больше они общались, тем больше недоумевала Лайона: где, ну где в энергетических телах этой светлой по самой своей сути девушки может таиться темная тварь?
Однажды Летиция, уже полностью открывшаяся и доверившаяся Лайоне, начала рассказывать ей о том, как побывала на двухдневном семинаре известного в мире Эухарис профессора-психотерапевта Сахардуса Кавальтуса. По привычке девушки устроились рядышком на постели Летиции.
— Представляешь, — говорила Летти. — Этот профессор говорил о каком-то квантовом мире, о квантовых изменениях, которые происходят иногда во время психотерапевтических сеансов… а потом выбрал пять человек, в том числе меня, и по очереди побеседовал с каждым из нас.
— И что он тебе сказал? — поинтересовалась Лайона, рассуждая про себя о том, что «квантовым миром» профессор, вероятно, называет то, что ее Наставники привыкли именовать «магическими полями».
— Он задал несколько вопросов, а потом предложил мне представить, что передо мной — мешок с моим прошлым. Сказал, чтобы я запустила туда руку и посмотрела, что там есть, что я смогу оттуда достать.
— И что ты достала?
— О! Там было так много всего, что профессор порекомендовал мне изучить содержимое этого мешка вместе с моим куратором. Там, на семинаре, за каждым из нас, простых участников, был закреплен специалист-куратор.
— И что было дальше?
— А дальше мой куратор сказал, что он не владеет этой методикой, а потому не рискнет копаться вместе со мной в этом мешке… — на личике Летти отразилось сожаление. — Мне казалось, что там, в мешке, могло найтись что-то важное.
Лайона слушала рассказ Летиции и одновременно прислушивалась к внезапно возникшим ощущениям в области темени и затылка. Чувство было такое, словно кто-то водит наэлектризованной эбонитовой палочкой у нее, Лайоны, над головой. И от этого тонкие волосинки на голове шевелятся и встают дыбом.
Это чувство было девушке знакомо. Она уже испытывала его пару раз во время психотерапевтических сеансов. Обычно это происходило как раз тогда, когда клиент в своем рассказе приближался к чему-то очень важному, к тому, вокруг чего концентрировалась вся его внутренняя жизнь, вся энергия.
Лайона поняла, что Летиция тоже приблизилась к чему-то очень-очень важному. И что было бы преступлением проигнорировать этот момент, упустить шанс вытащить на поверхность глубоко запрятанные воспоминания подруги, помочь Летиции разобраться с ними.
— Летти, — осторожно, стараясь не спугнуть, обратилась Лайона к послушнице. — А где он сейчас, этот мешок? Ты знаешь?
— Разумеется! Не могла же я его выкинуть! Поэтому повесила за левое плечо. Мысленно отправила в прошлое. Раз уж там, в мешке, хранится мое личное прошлое. — Летиция невесело усмехнулась.
— А ты можешь достать мешок?
— Могу. Только зачем? — удивилась подруга.
— Знаешь, если ты не будешь против, мы могли бы вместе заглянуть в твой мешок, — все тем же деликатным тоном предложила Лайона. — Обещаю, что я буду очень-очень осторожна и ничего не стану там трогать без твоего разрешения.
— Тебе в самом деле это интересно? — как-то неуверенно переспросила послушница.
— Да. Мне интересно, — без тени сомнения в голосе подтвердила Лайона.
— Ну, хорошо, — сдалась Летиция. — Давай попробуем.
Лайона поощрительно кивнула и, сосредоточившись, включила теневое зрение, чтобы видеть магическое поле. Она едва не вскрикнула от удивления, обнаружив, что необученная, никогда не работавшая с полями подруга-послушница тоже сумела проникнуть в этот загадочный сумеречный мир.
Мало того! Летиция потянулась за левое плечо, где — Лайона могла в этом поклясться! — ничего не было. Из этого ничего Летти извлекла мешок, какой-то серый, неопрятный, но довольно вместительный.
— Надо же, как запылился, — проворчала Летиция. — Ну что? Я попытаюсь что-нибудь оттуда выловить?
— Давай, — слабым голосом согласилась завороженная разворачивающимся перед ней волшебным действом Лайона.
Темная послушница начала вынимать из мешка различные вещи, раскладывать их на узкой монастырской постели, одновременно рассказывая своей молчаливой, но внимательной слушательнице, что это за вещь и откуда она взялась.
Четвертым или пятым по счету Летиция извлекла из мешка нечто странное: это был предмет, своей формой напоминающий скругленную по всем углам пирамиду с каким-то странным наростом на одной из граней.
Волосы на голове Лайоны наэлектризовались еще больше, по коже побежали мурашки, словно от очень слабых электрических разрядов.
— Что это, Летти? — приглушенным голосом спросила она у послушницы.
— Это — мое сердце. — Ровно, безэмоционально ответила подруга.
— А-а… почему оно такое… серое?
— Запылилось.
Разумеется, это было не само сердце, а его отражение в магическом поле. Но даже отражению было не место в мешке с прошлым!
— Ты спрятала свое сердце в мешке с прошлым, Летти? Почему?
— Потому что мне так легче. Я не могу держать его в своей груди. Мне от этого становится совсем плохо, — пояснила послушница.
— А ты можешь попробовать очистить свое сердце от пыли и посмотреть, что мешает ему находиться в твоей груди?
