— Гарри! Рон! Ребята!
Она сжала кулаки, чтобы не кинуться к ним, но мысленно уже заключила их в объятия, вдыхая родные запахи от серого пальто Гарри и от фисташковой куртки Рона. И даже закрыла глаза, мучительно представляя, как их сильные руки сомкнулись у неё на спине, подарив ощущение защищённости и покоя. Это было легче, чем думать, что случится с ними, если она их коснётся.
Девушка сглотнула и бросила на Люциуса взгляд, который, как ей казалось, должен выражать и требование, и просьбу.
«Давай же, отмени свои чары!»
Но Люциус не смотрел на неё. Он с непроницаемым лицом протянул руку Кингсли, и тот пожал её, передавая свитки.
— Здесь все необходимые документы, мистер Малфой. Когда вы отбываете?
— Думаю, сегодня. Надеюсь, вы очень скоро решите вопрос о реабилитации нашей семьи с учётом всех обстоятельств?
— Как ты, Гермиона? — спросил Рон.
Она машинально отметила, что его голос стал ещё более низким, голубые глаза смотрели серьёзно, а медные кудри отросли и цеплялись за мочки ушей.
— Лучше, — пробормотала она, подумав о том, как можно рассказать ему о пережитом за всё это время. — Ко мне вернулась память…
— Мы думали, больше никогда тебя не увидим, — тон Гарри был таким трогательным, что Гермиона закусила губу, чтобы не расплакаться. — Это было… невыносимо…
Он стал молодым высоким мужчиной: широкие плечи и чёрные точки щетины на щеках и белой шее, волосы, отросшие до плеч, и только большие зелёные глаза напоминали о мальчике, которого она когда-то встретила в «Хогвартс-экспрессе».
— А Гермиона отправится с нами, я думаю? — Кингсли подмигнул. — Ты ведь уже собрала вещи?
— Мистер Малфой… — Гермиона решительно повернулась к Люциусу.
— Я сожалею, но мисс Грейнджер не может нас покинуть, — он протянул Брустверу ту самую книгу с закладкой, которую девушка так опрометчиво забыла утром в своей комнате. — За время пребывания здесь она стала частью нашей семьи. Мы очень сроднились. И Гермиона принесла клятву, нарушив которую, погибнет. Мне бы этого очень не хотелось.
По мере чтения выделенного отрывка лицо чернокожего аврора серело.
— Что там, Кингсли? — нервно спросил Гарри. — Какая-то тёмная магия?
— Если она отойдёт от… них дальше мили, её кровь вскипит в жилах…
— Вы принудили её дать эту клятву! — гневно вскричал Рон, доставая палочку. — Она не могла сама сделать это!
Люциус направил кончик трости в его сторону и процедил:
— Не смей угрожать мне в моём доме, Уизли! Пусть Гермиона сама скажет, принуждал её кто-нибудь или нет.
Все взгляды сосредоточились на ней. Девушка открыла рот, чтобы закричать: «Да! Они заставили меня! Пусть они отменят эту чёртову клятву!», но с изумлением поняла, что не может произнести ни звука. Губы размыкались, но язык словно прилип к нёбу.
Драко укоризненно покачал головой, и она вспомнила его слова утром: «А ты попробуй, Грейнджер!»
— Мерлин… о чём тут говорить? Мы просто одна семья, вот и всё. Тебе так трудно поверить в это, Уизли?
Гермиона задыхалась от ужаса. В голове всплыли слова клятвы: «…не выдавать их тайн…». Она с ужасом поняла, что ничего не может рассказать даже самым близким друзьям — Гарри и Рону, чтобы те поверили ей. Особенно Рону, ведь тогда, в Тайной комнате… они наконец поцеловались. Боже, как давно это было, будто в другой жизни!
Гадкое ощущение собственного бессилия сдавило до тошноты. Хотелось сделать что-нибудь, ну хоть что-то, не зависящее от магии клятвы.
— Нет, нет! — Гермиона схватилась за голову. — Этого просто не может быть на самом деле!
В слепом отчаянии она бросилась бежать куда глаза глядят: прочь по коридору — в холл, а дальше — в застывший ноябрьским холодом парк.
«Лучше умереть, чем быть в рабстве у Малфоев! Пусть вскипит эта чёртова кровь, но больше они меня не получат! Ни один!»
— Гермиона! — Гарри вскочил, но Драко положил ему руку на плечо.
— Одна семья, говорите?! — закричал Рон. — То-то она сбежала!
Люциус поднялся, сжав трость.
— Я верну её.
— Нет уж, Малфой! — начал Уизли, но мужчина уже трансгрессировал.
Он нагнал девушку, когда она выскочила через южные ворота, между кудлатыми липами, у старой скамейки, занесенной снегом. Розовое платье мелькало среди чёрных ветвей, как цветок яблони, внезапно распустившейся посреди зимы. Похоже, она была совсем не в себе, раз задумала сбежать через озеро.
— Гермиона, остановись! Стой, я сказал!
Беглянка запнулась за камень на повороте с тропинки и упала ничком. Люциус зажал трость под мышкой и поднял девушку за талию. Она вяло отбивалась испачканными ладошками, оставляя грязные пятна на костюме.
И такая мрачная обречённость читалась в её тёмных глазах, что маг сжалился:
— Фините! На тебе больше нет чар неприкосновенности. А клятва…
Гермиона застыла, глядя ему за спину. В парк трансгрессировал какой-то немолодой волшебник в грязной мантии. Скуластое лицо, изуродованное шрамом, перекосило от ненависти, и узнать его теперь можно было только по длинной белой косе.
Яксли выхватил палочку и хрипло заорал:
— Сдохни, предатель!
— Сзади! — запоздало крикнула Гермиона.
Люциус обернулся и успел только толкнуть её в снег. В одно мгновение его накрыла громадная волна адского пламени и обжигающего жара. Он закричал от нестерпимой боли, понимая, что это конец.
Гермиона завопила, видя, как Малфой исчезает в огне, и схватилась за опалённые волосы. Послышались хлопки трансгрессии, и звенящий от ярости голос Драко рявкнул над головой:
— Авада Кедавра!
Зелёная молния страшной силы подхватила Яксли и подбросила вверх. На промёрзшую землю с глухим стуком свалилось мёртвое тело.
Огненное заклинание растопило снег вокруг, и Гермиона с трудом поднялась, оскальзываясь в грязи. С прогалины отвратительно несло палёной плотью, и девушка с ужасом поняла, насколько омерзителен запах смерти. Рядом потрескивая горел жасминовый куст, а чуть правее ссутулился Драко.
Гермиона всё ещё не могла поверить в происходящее.
«Что это? Галлюцинации? Люциус ведь сейчас снова появится? Восстанет из пепла, как Феникс?»
— Драко… — она обернулась к нему с широко распахнутыми глазами. — Драко… Люциус умер?
Парень молча приобнял её, крепко стиснув плечо. Он тяжело дышал, сжав побелевшие губы, смотрел на кучку золы, оставшуюся от отца, и Гермиона поняла, что Драко пытается сдержать слёзы.
— Что здесь… Мерлин, где Люциус? — растерянно спросила Нарцисса, подходя ближе.
— Яксли убил его, мама. Яксли добрался до него. Но больше этот выродок не встанет. Никогда!
Нарцисса провела ладонью по лицу, словно пытаясь стереть всё то наваждение, что сейчас возникло перед ней.
Рон смотрел, как Драко обнимает Гермиону, и не мог поверить своим глазам, он отчаянно сжал палочку, готовый в любой момент пальнуть Ступефаем. Гарри перевернул мёртвое тело на спину и поморщился.
— Кингсли, это Яксли!
Лоуренс угрожающе вышел вперёд.
— Вы использовали Непростительное, мистер Малфой!
Драко повернулся к нему с ледяной ненавистью во взгляде.
— Он только что убил моего отца!
— И тем не менее это преступление, Драко! — нахмурился Бруствер.
Бородатый аврор, отдуваясь, заметил:
— Бывших Пожирателей не бывает. Инкарцеро!
— Протего! — Нарцисса неожиданно выставила щит. — Беги, Драко!
Драко мгновенно крутнулся на месте, ввинчиваясь в водоворот холодного воздуха, и исчез, только мелькнула волна белых волос.
Лоуренс исступлённо топнул и заорал:
— Вы будете осуждены за укрывательство!
Нарцисса медленно подошла к нему, держа на прицеле палочки. Гермиона вдруг поняла, что сейчас она очень похожа на покойную сестру. Слишком похожа.
— Послушайте-ка меня, аврор! — голос её был тих, но так опасен, что у Гермионы по спине побежали мурашки. — Сейчас же, слышите, сейчас же вы с Бруствером подпишете бумаги на оправдание всей моей семьи и разрешение на международные перемещения! Иначе, клянусь Мерлином, я достану вас из-под земли. Каждый волшебник в Британии узнает, чем вы отплатили тем, кто рисковал ради вас своей жизнью! «Пророк» сожрёт вас с потрохами, и не видать вам ни министерского кресла, ни приличной работы!
