склонился ко мне и шепнул:
— Здравствуй, «сестричка».
— Не наглей, «братец».
Плад сунул мне что-то в руку и подошел к жене.
— Какая красота, правда, любимая? — спросил он у нее.
— Да, невероятная красота! — прощебетала та и посмотрела на мужа обожающим взглядом.
Я же спрятала записку под рукав и пошла к своей надзирательнице… то есть фрейсе Кларе.
В записке Мариана были отмечены время, место и то, что я должна прийти одна. В нынешних обстоятельствах не очень разумно встречаться с ним, да еще и наедине, но, с другой стороны, нам надо прояснить все напрямую без свидетелей. Время было выбрано послеобеденное, «сонное», когда моего внимания не требовали ни сын, ни муж, ни фрейса Клара. Я хотела отлучиться незаметно, но меня подловила Нереза.
— Что вы задумали, эньора? — прямо спросила она.
Я никогда не воспринимала Нерезу как служанку; она моя союзница и помощница, очень близкая и почти родная. Склонившись к женщине, я шепотом поставила ее в известность о своих планах.
— Правильно, идите, — неожиданно одобрила она. — Вам надо договориться с эньором Сизером. Но будьте осторожны. Вы дама замужняя, и если он чего предложит, вы должны отказать.
Я могла бы изобразить удивление, но Нереза видела все этапы наших с Сизером полудружеских-полувражеских отношений, так что я лишь сказала:
— Я буду начеку. Если Рензо вернется раньше, скажи ему...
— Да найду я, что сказать, не переживайте, — прервала меня женщина. — Вы, главное, не ссорьтесь с Марианом, будьте хитрее.
— Конечно, — вздохнула я и ушла.
Нас поселили на третьем этаже дворца в левом крыле, и я еще плохо ориентировалась. Чтобы найти место, указанное в записке, мне пришлось в прямом смысле слова попотеть: пока я прошла весь коридор, пока спустилась к главной лестнице, пока нашла другой коридор и другую лестницу, вся взмокла и запыхалась. Чтобы перевести дыхание, я остановилась у картины, изображающей светловолосую тучную деву в когтях дракона.
— Заблудилась?
Я обернулась и увидела Сизера. Он медленно подошел ко мне и посмотрел на картину.
— Уважаешь искусство, Лери?
— Ты позвал меня, чтобы об искусстве поговорить?
— Нет, — ответил он, продолжая разглядывать картину. — Чистокровники считают, что древние драконы не просто притесняли людей, но и требовали человеческих жертв: юных дев со светлыми волосами. Некоторые считают, что драконы дев сжирали, а некоторые — что они овладевали ими. Еще одна абсурдная теория происхождения пладов... — Мариан провел кончиком пальца по изображенной на полотне деве и спросил: — А ты как думаешь?
— Я думаю, пора уже перейти к делу, — ответила я, нервно оглядываясь.
— Почему ты так напряжена, Лери? Что плохого в том, что мы разговариваем? Мы же с тобой практически родственники.
— Мы не родственники, — отрезала я.
Мужчина опустил руку и посмотрел на меня; взгляд у него был ясный, спокойный… и пугающий.
— Значит, слухи были правдивы, — сказал он. — Ты дочь Брадо, которая дурачила меня, показывая бессильный огонь и рассказывая сказки о перерождении.
Я не стала возражать. Пусть думает, что я его дурачила, что я не перерожденная — так будет проще и понятнее, ведь нам не нужно усложнять ситуацию.
— Я делала, что считала нужным.
— Почему Брадо сразу не отправил тебя в столицу? Чего он ждал?
— Понятия не имею. Он передо мной не отчитывался.
— Ты, конечно, не скажешь правду? — почти ласково спросил Мариан.
— А что она изменит?
— Действительно… — проговорил он тихо, разглядывая меня. — Ты очень быстро проворачиваешь дела, Лери. Быстро вышла замуж, быстро забеременела, быстро родила, быстро закрепилась в столице…
— Ты тоже быстрый. Женился, заделал ребенка, получил Тоглуану в короткий срок.
— Стараюсь за тобой поспевать, — улыбнулся плад и окинул меня взглядом. — Ты совсем не изменилась… а говорят, роды портят женщин.
— Драконова кровь, — невозмутимо сказала я.
Мариан продолжал меня разглядывать, а я разглядывала его, и в этом было что-то не совсем человеческое. Может, я накрутила себя, может, мне запудрили голову философией пладов и огня, а может, я просто стала ярче ощущать себя и других людей драконова происхождения.
— Не понимаю, — произнес после долгого молчания Сизер, — раньше ты была другой. В тебе не было силы, в тебе не было огня. А сейчас ты плад, настоящий плад.
— Сын подсобил.
— Так вот зачем ты выбрала слабенького Мео — чтобы продолжить свою линию силы, — решил Мариан. — Умно, Лери. Или это было требование Брадо? И на что вы рассчитывали? Что император обрадуется и сделает тебя, женщину, главной? Какой просчет…
Я усмехнулась и, сложив руки на груди, предложила:
— Давай лучше обсудим, что делать дальше. Скажу сразу: мы с Рензо не претендуем на Тоглуану, и нам…
Мариан рассмеялся и, справившись с приступом веселья, проговорил:
— «Мы не претендуем на Тоглуану»… Естественно, вы ни на что не претендуете. Вы никто, хотя и носите теперь фамилию Брадо. Нельзя просто так заявиться и получить все. Что бы ты о себе ни воображала, Лери, ты просто красивое тело, производящее пладов, самочка.
Я не оскорбилась — знаю уже, каково место женщины в империи, и знаю, каково отношение Сизера лично ко мне.
— Да, — кивнула я, — мы с Рензо не имеем влияния. У нас нет высоких запросов, у нас нет амбиций. Все, что мы хотим — жить спокойной жизнью и воспитывать нашего сына. Но император сделал тебя его опекуном. Это не нравится ни мне, ни тебе.
— С чего ты взяла, что мне это не нравится? — спросил Мариан.
— Разве не тебя воспитывали как наследника Брадо? Разве не ты должен был стать следующим владетелем Тоглуаны?
— Я и стал им. Тоглуана моя.
— На двадцать один год, а потом придется передать ее Тео. Более того, тебя обязали воспитывать Тео как будущего наследника, а у тебя у самого скоро родится ребенок. Неужели твоя гордость такое проглотит? — спросила я, заглядывая в глаза Сизера, но так и не увидела в них ни обиды, ни разочарования.
— И что с того? — произнес Мариан. — У владетеля по определению много обязанностей и забот, так что я как-нибудь смирюсь с необходимостью заботиться еще и о вашем семействе. Не надо делать из решения императора проблему, Лери. Я не собираюсь
