Кладите все трое руки на кокон, и зовите. Проснется сам, значит, так тому и быть. Не получится — отправится обратно в глубину Кузни Драконов.
И снова долгое время ничего не происходило. Но потом яйцо треснуло. И на этом все. Дальше ничего не происходило. И что теперь?
— Мы не можем вернуть его под воду. Вай, придется разбивать, — сказал вслух то, что я и сама понимала, Ханс.
— Хром и бром! Я ломаю.
И я решительно ударила белой родовой магией по кокону. Магия, как и рассказывал Вильгельм, сначала всосалась через кокон и трещину в нем — внутрь. Яйцо ее как бы выпило, и только после этого трещины по нему пошли уже большие и основательные. Верхушка яйца рассыпалась и мы увидели, что же имел ввиду Ханс, когда говорил, что это не дракон. Потому что мальчик, лежавший внутри, драконом уж точно не был.
Так вот почему мне не хотелось его разбивать. Я детей побаиваюсь. Понятия не имею, что с ними делать. Мальчик был белокурым как ангелочек. И вот что теперь? Он открыл глазки, и мне показалось, что он сейчас заревет. Плачущие дети? Это же кошмар всех времен и народов.
Но Ханс не дал катастрофе разразиться. Что бы мы без него делали? Потому что, нервно подняв глаза на Золтона, я увидела в них точно такое же растерянное выражение. Ясно. С детьми у него, наверное, тоже не очень.
— Ну что ты, маленький. Иди к дяде Хансу. Давай скорее на ручки. Все хорошо, малыш. Тебя никто не обидит.
Ребенок доверчиво протянул руки к Хансу и тот взял его на ручки.
Фу. Пронесло. Крик откладывается.
— Ты будешь хорошим отцом, Ханс, — со значением произнесла я.
Нужно признать, что ребенок был и в самом деле очаровательным, с пушистыми белыми волосенками, пухленький и славный. Только вот маленький очень. Или он на руках у большого Ханса так смотрелся? Я в возрасте детей мало что понимаю. Но одно я знаю точно. Его кокон мы разбили, а это значит, что у малыша будут на лицо все последствия. И слабость и плохое настроение и наверняка еще много всего. Нда. Кажется мы влипли.
Но и оставлять ребенка в коконе было нельзя. Как он там очутился? Это же был бой? Что там делал ребенок? Надеюсь, кто-то из вылупившихся драконов сумеет нам рассказать.
— А что с этим коконом будем делать? — спросил меня Золтон, указывая на единственное оставшееся белое яйцо.
— Отправим назад в Кузню. Я не хочу звать этого дракона. Кто бы там ни был. Скажи нагам, чтобы они его унесли?
Золтон кивнул и уже собирался обратиться к вождю, но не успел.
Глава 8. Дракон-враг — не дурак, ты отдашь ему ужин — он съест его на завтрак!
— А как правильно делать комплименты дракону?
— Комплименты нужно делать так, чтобы они либо были правдой, либо сразу ею становились.
Кокон треснул сам. Причем пошел трещинами сразу по всей поверхности, а не только на его вершине. Он практически рассыпался у нас на глазах, давая понять, что его обладатель не собирается там задерживаться ни на одну лишнюю минуту.
Вернее обладательница.
Высокая, красивая, статная, с длинными струящимися белыми волосами она встала из кокона плавно и тягуче. Глаза были невероятного серебристого оттенка и казались, сияли на идеальном лице.
И она была выше меня на целую голову. Почти вровень с Золтоном. Почему-то пришло мне вдруг на ум.
Я смотрела на нее во все глаза. Вот и почему я не стала такой, когда слилась тогда с драконом? Она олицетворяла собой все, что должна иметь настоящая драконица Белого Дома.
Девушка обвела нас взглядом своих невозможных глаз и остановила их сначала на красавицах из Черного Дома, а потом, что, на мой взгляд было закономерно, на Золтоне. При виде двух черных змеек ее даже немного перекосило. От чего ее идеальное лицо на секунду приобрело отталкивающее выражение. Но это продлилось так быстро, что я вообще не уверена, что его кто-то заметил. Особенно если смотрели не в ее луноликое лицо, а на грудь — она у нее была не маленькая и красивая.
Но потом ее взгляд от Золтона больше не отрывался. Вот же!
Две черные змейки скользнули ко мне и, встав у меня за плечами, жарко зашептали мне в уши.
— Не повезло тебе, мелкая. Это Перла Зуриелурра. Но не обольщайся, от жемчуга у нее не много. И самое главное она специализируется на ментальной магии. Будь осторожна. Она легко входит в доверие, как к мужчинам, так и женщинам. Смотри, не начни есть у нее с руки через пару дней. Удачи тебе.
Девушек звали Меланита и Граната. Имена я услышала краем уха, когда Ногат представлялся сам. Они обе, вначале, приняли его за отца. Я не была удивлена. Меланит — это с греческого черный. В моем мире это минерал, непрозрачная разновидность андрадита черного цвета. Гранат же в моем мире был преимущественно темно-красного цвета, но случалось и такие темные образцы, которые были скорее черные. Здесь же гранат был почти только таким. Черным, с различными оттенками, переливающимися на свету от красного до рубинового, оставаясь при этом все же черным.
Девушки плавно переместились обратно к Ногату, повиснув на нем с двух сторон. Он обнял их руками за талии и мне показалось, что мало того, что был совершенно счастлив, но и даже не заметил их недолгого отсутствия.
Ментальная магия значит. Лучше всего от нее помогает щит. А еще лучше шлем. Нет, еще лучше костюм аквалангиста, раз уж тут кругом вода. А то, судя по змейкам, не только новый член моего дома практикует менталку. И я мысленно нацепила на себя громоздкое подводное облачение. Потом подумала и надела точно такое же на Ханса, который что-то ласково рассказывал ребенку, сидящему у него на сгибе локтя. А вот на Золтона костюм не надевался. Не предназначен он для глубинных погружений. Хм. Ладно, чай не маленький, сам разберется.
И я, успокоившись на этом, вернулась к реальности.
А тут уже вовсю кипели страсти. Все перезнакомились, кто был не знаком. А я все пропустила. Ладно, потом спрошу у Ханса. А эта Перл, жемчуг, чтоб ее розовые драконы… Я приличная драконица. Так вот она с брезгливым выражением на лице рассказывала, как ребенок очутился в гуще сражения. Оказывается перед самым началом ее сестрица, решила, что сумеет уговорить своего мужа не
