базы.
— Ну, дальних родственников система не отображает… Есть еще заархивированные, но я их не вижу.
Нервно постукивая пальцами по гладкому белому столу, Ветер сгребает груду проводов и винтиков, прячет в карман часы.
— Ладно… Это неважно. Давайте со шпионом разбираться.
Пойманный электронный девайс-диверсант обиделся на разбор по винтикам и больше не подает признаков жизни. Часы тоже притихли, вероятно, испугавшись подобной участи, и хотя вслух о них больше не вспоминают, у Ветра не выходит из головы странная схожесть механизмов. Может быть, это техническая ошибка, или просто кто-то взял знаменитые разработки инженера Васильева и использовал против его земли? Но кто, и откуда про них узнали за Гранью? Давно голова так не болела…
— Спать надо больше, — ехидничает Фауст.
— Что такое спать, — вяло отмахивается Ветер. — Грань трещит… У наших инициация скоро, а еще Новый год этот… Суррогат, а не праздник. Сами посудите, какой праздник в наших условиях.
— Самый обыкновенный, — Мелисса, услышав, прожигает его взглядом. — Они еще совсем дети, у них должны быть в жизни какие-то радости, кроме тренировок и лекций! Даже не вздумайте отменять!
— А ты пойдешь со мной на вечер, если я тебя приглашу? — Фауст снова влезает в диалог, эффектно откинув назад густые черные локоны и ловко подхватив Мелиссу под локоть. Санинструктор смеется:
— Пригласишь — подумаю!
— Ну так думай, — подмигивает Фауст.
— Ну так приглашай.
— А я что делаю?
— А ты спрашиваешь.
— Да ну тебя! Все медики такие зануды?
— С этого и надо было начинать, — улыбается Мелисса, и Фауст вместе с инструментами исчезает в подсобке. Все трое работали вместе практически с самого начала и никогда не ругались всерьез. Мелисса знала, что Фауст флиртует со всеми младшими сотрудницами чисто ради всеобщего ментального здоровья, поэтому особенно и не ожидала ничего серьезного. Однако, когда он уходит и шорох и грохот за стеной стихают, Ветер вдруг поднимает голову от своей радиотехники:
— А со мной пойдешь?
— Ты тоже спрашиваешь? — девушка, недовольно хмыкнув, смотрит на него неодобрительно: Ветру шутки не свойственны. Эх, научит его коллега плохому — мало не покажется.
Старший наставник молчит. Сосредоточенно хмурясь, ковыряет отверткой коробку передач, но его мысли витают далеко, потому что он раз за разом ошибается, вставляя пинцетом провод плюса в гнездо с минусом. Мелисса, сдвинув детали, поправляет его ошибку и осторожно присаживается на краешек стола:
— А как же твоя Юля?
Настоящее, не кодовое имя на базе звучит очень непривычно и странно. Но безопасность личных данных важна только при жизни человека.
— Юли нет, — тихо отвечает Ветер и, опустив отвертку, со вздохом протирает очки рукавом рубашки. — Она всегда будет в моем сердце, но я не хочу вспоминать это раз за разом. Это была очень простая операция, проклятый случай, она умерла у нас на глазах. Еще и моя Тиша… Если бы не короткие волосы, она была бы ее маленькой копией.
— Ты застрял в собственном прошлом, — тихо перебивает Мелисса и аккуратно, боясь обжечься, кладет руку ему на плечо. Ветер невольно вздрагивает, но не отталкивает ее. — Оставь его там. Живи дальше. Поблагодари ее за все, что было, и живи спокойно. Так трудно смотреть изо дня в день, как ты мучаешься.
— Я не мучаюсь. Но и забыть не могу.
— Я вижу, — с горечью вздыхает Мелисса. — Улыбаться перестал, виски поседели. Знаешь, мне правда очень жаль, и я не вправе лезть в личное, но прошло столько лет, а ты до сих пор мысленно с ней. Отпусти ее. Вам обоим от этого плохо.
— Ты что, веришь, что она жива?
— Конечно нет, — санинструктор медленно и ласково проводит рукой по форменной рубашке, чувствуя, как сжаты и напряжены его плечи. — Но я верю, что она смотрит на тебя. Наверняка она бы хотела, чтобы ты был счастлив. Счастлив даже без нее. Мы — не половинки друг друга. Каждый человек — это целый паззл, и иногда они идеально складываются, а иногда детали теряются. Да, у тебя больше не будет такой картинки, но будет другая.
Он снимает очки и вытирает двумя пальцами совершенно сухие глаза. В полной тишине слышно лишь негромкое тиканье часов. Она, вздохнув, поднимается и отворачивается к окну, водит пальцем по тонким линиям жалюзи.
— Это значит “нет”? — долетает в спину вопрос друга и коллеги после недолгой тягостной паузы.
— Это значит… Не знаю, — отчаянно шепчет она, сжимая виски двумя пальцами. — Просто не хочу, чтобы ты всю жизнь искал Юле замену. Я подумаю, хорошо?
Ветер молча кивает, и Мелисса уходит в свой блок. А у старшего наставника еще одна трудная задачка, и он до боли в глазах вглядывается в бликующее увеличительное стекло, положив под него рядом два механизма: от часов и от электронного шпиона. Все, как он и предполагал: механизмы очень похожи с поправкой на предназначение устройств, только без микроскопа нельзя проанализировать нуклеотиды из его биотехнологической части. Впрочем, и этого на первый раз достаточно: если разработки инженера Васильева известны за Гранью, значит, в том, новом государстве как минимум знают об уровне развития их технологий. Вряд ли более высоком, чем у них самих.
Без часов я как без рук. После нашего ночного рейда они остались у Ветра: он взял их проверить на бионастройки и поменять при необходимости. Сомневаюсь, конечно, что это действительно необходимо: десять лет я их носила без особых настроек, и все было хорошо. Хотя на базе все и всегда идет не по плану: в этом мы уже имели честь убедиться.
На целый день наставники куда-то пропадают, только один раз я встречаю в медицинском отделе Мелиссу и ее коллегу Скалу, наставницу восьмого отряда. Скала, крепкая и спортивная розовощекая девушка, полная противоположность Мелиссы, занимается с одним из самых старших отрядов, и ребята с ней практически на равных: шутят, спорят, все сразу на “ты”. Обе наставницы издали машут мне рукой (забыв, что у нее нет третьей руки, Скала моментально рассыпает капсулы с лекарством) и быстро исчезают в лаборатории. Я сегодня хожу как неприкаянная: в выходной Часовщик с Сойкой куда-то умчались, Варяг пошел тренироваться, Север записался на дополнительную лекцию по медицинской помощи, и даже после обеда его что-то не видно.
После случая в лесу у Грани Север как будто сторонится нас. Ему стыдно за то, что он раскис, не сумел совладать с собой, не смог взять себя в руки и сделать, что должно. Ветер и Мелисса уже разговаривали с ним: пытались объяснить, что ничего страшного
