отвела.
- Оля, это действительно важно, - отчеканил мужчина в трубку.
Ольга Алексеевна появилась минут через пятнадцать, в течение которых каждый занимался «важным» делом: я, молча, разглядывала игрушки и детские раскраски на стеллажах, незнакомец наблюдал за мной, а Клякса ёрзала в переноске, нарушая мистическую тишину. Женщина влетела с улицы вихрем, но сразу перешла на степенный шаг, демонстрируя всё ту же лукавую кошачью улыбку. Изумрудные глаза блестели от волнения, на русых неровных прядях таяли снежинки.
- Добрый день, - она протянула ладонь, стянув черную перчатку. – Рада новой встрече. Признаться, ожидала увидеть вас раньше. Но в прошлый раз мы с Руфиной чересчур тревожно себя повели и… Спасибо, Глеб, - поблагодарила она сероглазого мужчину, забравшего отделанное мехом пальто. – Прошу, проходите в кабинет…э-э-э…
- Яна, - представилась я, решив не выдумывать имя, а назвать настоящее. Не верилось, что маги или кто они там, причинят вред.
- И Жозефина-Симона, - проворчали в переноске. – И это… Ян, давай тут останемся? Ну их с этими кабинетами. Не доверяю я зеленоглазой ведьме. А мужик вообще ищейка. От его брата пахнет по-особому.
- О! Не обращайте внимания, - извинилась я за обильное «мяуканье». – У моей кошки сегодня тяжелый день. Из ветклиники едем.
Но Ольга Алексеевна не слушала. Округлившими глазами взирала на Кляксину морду, прижавшуюся к стенке-сеточке.
- Чего уставилась? - невежливо поинтересовалась кошь. – Сглазишь еще.
Та ахнула, всплеснула руками и принялась оттягивать тугой ворот блузки.
- Погодите! – до меня дошло. – Вы её тоже понимаете?!
- Тоже? – эхом отозвалась женщина. – Что значит – тоже?
- Она еще и глухая! – Клякса была в ударе. – Яна, поехали домой, а? Она на меня так смотрит, будто лоботомию делать собирается. Или какие другие опыты ставить. Незаконные. Ян! Ну Ян!
- Помолчи, – велела я. – Не будет ни медицинских манипуляций, ни каких других. Решила разобраться в ситуации, нечего паниковать. Ольга Алексеевна, скажите, здесь не жил кот по имени Пьер-Валентин? Клякса, пардон, Жозефина-Симона, - поправилась я, когда в переноске чертыхнулись, - подозревает, что они родственники.
Но ответа я не получила. Кошкообразная дамочка, ставшая бледно-зеленого цвета, судорожно схватилась за телефон. Связалась с кем-то, чей номер находился на быстром наборе.
- Ты мне нужен, - шепнули дрожащие губы.
Светловолосый высокий мужчина вошел с улицы через десять секунд, будто стоял за дверью и ждал звонка Ольги Алексеевны. Без верхней одежды и, что самое странное, не похоже было, что он шёл под снегом – ни белой крупы на черной ткани пиджака, ни мокрых следов от легких лаковых ботинок-лодочек. По моему лицу скользнули внимательные изумрудные глаза – точь-в-точь как у помощницы.
- Приветствую в моём магазине, барышня, - улыбнулся он знакомой кошачьей улыбкой.- Алексей Данилович Устинов.
Я, молча, кивнула, продолжая разглядывать хозяина заведения. О, да! Мужчина произвел впечатление. Но ни лицом или фигурой, а невероятной энергетикой – очень мощной (того гляди с лица земли сотрет), но в то же время жизнеутверждающей. На вид Устинову было лет сорок с копейками. Гладко выбритое волевое лицо с улыбчивыми губами и атлетическая фигура заставили бы любую представительницу прекрасной половины, не раздумывая, рухнуть в объятия. Но не меня. Наверное, дело в моей профессии – я всегда замечаю детали. Несмотря на относительную молодость лица, глаза мужчины были старыми. Я смогла разглядеть пласты жизненного опыта.
- Это Яна, - представила меня Ольга Алексеевна, видя, что я не спешу открывать рот. – Девушка, которая, по утверждению Руфины, дважды пересекалась с Литвиновым. И ещё, - женщина тяжело вздохнула. – У неё особенная кошка.
- Жозефина-Симона меня зовут, - фыркнула Клякса, хорохорясь. – Трудно запомнить?
- И не воспитанная, к тому же, - добавила помощница и, судя по внешности, родственница главного мага.
- Это не ко мне, - проснулся мой голос и встал на защиту. – Кошь у меня четвертый день живёт.
- Очень приятно, Яна и Жозефина-Симона, - улыбнулся маг, протягивая крепкую ладонь.
Что-то перевернулось в животе, затрепыхалось от волнения, сигнализируя об опасности. Но я не вняла предупреждению. Коснулась теплой кожи для легкого рукопожатия…
Однажды в детстве я перекаталась на каруселях. На очередной стало плохо. Я принялась реветь в голос, сидя на железной лошади, но тетке, отвечающей за аттракцион, и в голову не пришло нажать «стоп». Подумаешь, дитё взвыло от переизбытка эмоций. Не обращала внимания, пока меня не стошнило вафлями и мороженным.
Пытка прекратилась, но я навсегда запомнила ощущение ужаса. Мир вокруг сошел с ума. Крутился во все стороны сразу. Ни остановить его, ни слезть с треклятого коня. Вот и сейчас случилось что-то похожее. Магазин заходил ходуном, ускоряясь с каждой секундой. Словно я оказалась на игрушечном волчке, который продолжали раскручивать. Краски, мгновение назад являвшиеся людьми и предметами в зале, слились в одну бесконечную темно-коричневую полосу. Она расширялась, пока не заняла всё пространство.
А потом… потом сознание стало гаснуть, унося меня очень далеко.
Это была запредельная боль. Заставляющая забыть всё на свете. Собственное имя, дорогих людей. Во всей вселенной существовала лишь она. Разрывала меня снаружи и изнутри. Давила, жгла и убивала.
Я хотела позвать на помощь и не могла. Только чувствовала, как по дрожащим ладоням течет что-то горячее и липкое, в груди пульсирует сердце, ставшее огромным, и, отчаянно сопротивляясь, уходит жизнь…
- Держись, милая, держись, – шепнул кто-то рядом. – Как тебя зовут?
- Настя… - попытались ответить губы, но с них сорвалось нечто невразумительное.
Неимоверным усилием воли, взрываясь – нет, не криком, а громким стоном – я распахнула глаза, чтобы на крохотное мгновение увидеть стекло, покрытое сеткой трещин, и яркие солнечные блики на нём…
- Дышите ровно. Нет-нет, не вставайте! Тише. Тише. Оля, подай лекарство.
Наваждение уходило медленно, клочками, неохотно уступая место реальности – наполненному дневным светом кабинету с темно-бежевыми плотными шторами на окнах, в данный момент раздвинутыми.
