Сердце мучительно сжалось.
Разум еще пытался возражать, что второй может быть для жены коунга или кого-то близкого, но Эви уже все понимала.
И от этого внутри закручивалась буря самых разных эмоций, над которыми верховодила ярость.
Хитрецы какие выискались, а! Ну… медведи! Обманщики!
И когда братья появились из боковых дверей — в богатых одеждах и с тонким золотым венцом, украшавшим твердолобую башку, — Эви знала, что скажет и сделает.
— Иди, чего стоишь, — хмыкнула над головой Хельга. — Сыновья ждут… трёпки, хе-хе…
О да, прекрасное предложение! И плевать, что на них смотрит куча народу. ***
Бьёрг и Бьярг
Пташка шла к ним, расправив плечи и гордо вздернув подбородок. А гречишно-медовых глазах кипело тако-о-ое… Медведь жалобно заскулил, свернувшись пушистым комочком. Трусил!
И Бьёрг тоже.
Эви вольна упорхнуть из их лап, если пожелает — никто не посмеет останавливать. У лесного народа все равны, а у жонки, может, и поболе прав будет.
— Держись, брат, — едва слышно шепнул Бьярг. — Сам кашу заварил…
— И не жалею.
Правда ведь не жалел. Они — Старейшины, с них спрос во сто крат выше. Жена должна бы сильной: не телом, но духом. А над капризной изнеженной барышней только посмеются да потребуют выставить вон.
— Ну, здравствуй, нареченная наша, — склонил голову, едва только Эви приблизилась.
— Разделишь с нами трапезу, любимая? — вступил брат, кивая на заботливо прибранный стул, стоявший между их тронами.
В гречишно-медовых глазах мелькнула растерянность. Не ожидала Пташка признания, да еще перед всеми. А они с братом только на это и уповали. Сказать о своих чувствах не стыдно и давно пора было.
Но Пташка не была бы собой, если бы купилась на несколько жалких фраз.
Растерянность сменилась решительностью.
— Трапезу разделить, значит? — мурлыкнула ядовито. — Отчего же нет…
И, схватив со стола кубок, плеснула вином в них с Бьяргом. А потом, швырнув посудину им под ноги, ушла гордо, как истинная царица.
Едва только хлопнула дверь, звенящая тишина взорвалась хохотом и зычными криками:
— Хороша девка! С норовом!
— Наша кровь!
— Себе бы взял…
— Ха! Попробуй — руку откусит!
Бьярг поморщился, стирая с лица крупные капли.
— Ну хоть тарелкой не огрела — и то радость, — проворчал, тяжело вздыхая.
Брат отряхнул одежду.
— Я угомоню их, а ты беги Пташку ловить. Заблудится еще… Эй, хватит! Примолкните, я сказал!
Под громкий медвежий рев Бьярг покинул зал для пиршеств. Чуткое обоняние вело его вслед за удалявшейся девушкой. Любимая улизнула в один из боковых коридоров — он ближе всех был.
За поворотом мелькнуло светлое платье.
Ну все, попалась…
Бьярг ускорил шаг и очень быстро настиг удиравшую от него истинную.
Играючи перехватил за талию и под возмущенный писк закинул себе на плечо. А затем понес в сад, прятавшийся во внутреннем дворе дома.
* * *
— Пусти, мужлан! Хам! Скотина!
Эви кричала и ругалась. Колотила по широкой спине, но что этому переростку ее удары⁈ Не страшнее щекотки!
— Не ругайся, любимая, — гудел Бьярг, не обращая внимания на ее вопли и удивленную прислугу. — Дай рассказать…
— Рассказать⁈ Решил наконец-то⁈ А раньше не могли⁈ Язык отсох⁈ Да пусти же!
Но дикарь и не подумал ее слушать. Толкнув ногой одну из дверей, вынес прямиком с лес. Или рощу, или черт знает что — ей вообще плевать было!
Извернувшись, Эви как следует двинула локтем. Попала во что-то мягкое. Варвар даже закряхтел, а она испуганно ойкнула — больно сделала! И тут же сама себя обругала. Заслужил! И не по хребтине удар, а между ног, так чтобы яйца по заднице размазало!
— Сейчас уже, не дерись…
И ее осторожно поставили на землю.
Эви замахнулась для нового удара, но Бьярг ловко перехватил ее за плечи и развернул к… Что это? Статуя медведя на двух лапах⁈
— Это наше божество. Отец Медведь, охраняющий земли лесного народа.
И? Ей-то эти знания зачем?
Позади раздался шумный вздох.
— Мы с братом давно приметили тебя, Эвелина, дочь лорда Винтера…
Что-о-о⁈ Варвары знают ее? Но откуда⁈
—…Приметили и хотели забрать себе. Оползень на дороге — наших с братом рук дело. А Густав в этом помогал.
Ноги разом ослабли.
Эви присела на один из валунов, окружавших святыню. Бездумно глянула на ленты, повязанные вокруг толстых лап. Теплый ветерок лениво играл с кусочками ткани, в траве тихо стрекотали кузнечики… Такая живописная картина. Но это совершенно не успокаивало.
— Густав? — облизнула пересохшие губы.
А ведь она к нему в койку собиралась пролезть… Об этом лучше умолчать, конечно. Иначе братья взбесятся — Эви нутром чуяла.
— Да. В нем половина нашей крови.
— А что ж к себе не забрали? Или лицом не вышел?
— Он, может, и ничего, а вот мать его от жениха гуляла да приплод нажила из к о рысти. Думала ребенком себе путь в наши земли проложить. И как прикажешь разобраться, чья кровь в нем сильна: гулящей девки или нашего народа? Для начала испытать надобно.
— И меня вы так же испытывали, — добавила с горечью.
Разумом Эви понимала, что на наделенных властью лежит большая ответственность. Но как же обидно! Разве Густав не рассказал, как ее родители ненавидят? Измываются только потому, что она смеет поступать наперекор приказам!
— То было моим условием, — раздался позади голос Бьёрга.
Мужчина неслышно обогнул ее и присел на корточки, уравнивая рост.
—… Но просить прощения не могу и не стану. Это мой долг как старшего из братьев. Наш народ не станет молчать, если в селении заведется ленивый или злой…
Эви громко фыркнула, вспоминая, как испортили ее работу. Как же, не станет молчать! Еще как станет!
—…А разобраться с Асгерд мы решили на месте при всех, — возразил ее мыслям Бьёрг.
Все-таки это была Асгерд! Ну и стерва! Эви до боли стиснула кулаки.
— Около повозок видели Клару!
— Ее вина лишь в желании полакомиться медом и ягодами. Клара всегда была падка на сладости. Этим Асгерд и воспользовалась. И теперь скулит от страха в застенках. Видать, мало в ее голове мозгов, раз решила, что с рук ей сойдут пакости, сделанные нашей истинной…
Эви растерянно моргнула.
— Кого?
Что за истинная такая?
А Бьёрг поднялся и сделал шаг назад, к брату.
Переглянувшись, оба вздохнули и разом сбросили с плеч меховые накидки. А потом рубашки… И штаны принялись снимать!
— Ты только не бойся, Пташка, — прогудел Бьёрг, пока она пыталась понять, что вообще происходит.
— Мы не обидим…
Мужчины выпрямились в полный рост, не стесняясь наготы. А в следующее мгновение лужайку наполнил хруст ломавшихся костей и ее отчаянный визг.
Глава 17
Вцепившись в каменную морду статуи, Эви смотрела вниз на медведей.
А медведи смотрели на нее!
Настоящие, живые звери еще мгновение назад бывшие людьми! Нет, невозможно! Она отказывалась в это верить!
Переглянувшись, оба сели на мохнатые задницы и, сложив передние лапы, начали делать умоляющий жест.
— Х-хотите чтобы… спустилась⁈ — пискнула не своим, свистящим от ужаса голосом.
Медведи кивнули.
Замечательно! Они еще и человеческую речь понимают!
Нога соскользнула, и Эви крепче вцепилась в морду статуи. Она не помнила, как сюда залезла, но хорошо понимала — долго так не протянет. Или упадет, или сама слезет.
— О, Пречистая, — прошептала и, мысленно осенив себя святым знаменем, принялась спускаться.
А медведи медленно поднялись на лапы и оперлись на статую, будто предлагая поставить ногу на их лобастые головы.
Эви мужественно проигнорировала столь щедрый жест. Коротко вздохнув, спрыгнула и тут же отбежала на добрый десяток шагов.
К счастью, звери ее не преследовали. Один сел на землю, скромно потупив глазки, второй вообще лег. И оба до последней шерстинки одинаковые. Братьев то она хоть по причёске могла различить. А эти? Даже сопят одинаково.
