В общем-то, мне грех жаловаться: он ведет себя со мной безукоризненно вежливо, дарит всякое красивое да дорогое, устраивает интересные экскурсии по острову, желает угодить и охотно отвечает на все мои вопросы, а ночью мы просто спим вместе – каждый на своей стороне кровати. Не жизнь, а малина! Только вот тяжело так, словно я в рабстве… Порой царевич берет меня на встречи, наказывает слушать, что чувствуют другие, но меня не оставляет ощущение, что это просто фикция, отвод глаз, чтобы я не чувствовала себя бесполезной… а еще чтобы коснуться меня – волосы поправить, поцеловать, приобнять, как аэлцы обнимают своих наложниц…
Царевич интересуется моим детством, работой, способностями; однажды мы слетали на Фолкор в больницу, где мне позволили посмотреть больных и прокомментировать тактику лечения. На обратном пути Регнан вверг моих родственничков Рубби в ужас, решив внезапно к ним нагрянуть; Рубби приняли нас с царевичем в саду, а когда мы улетели, наверное, умерли от потрясения.
Я сохраняла внешнее спокойствие, а сама чувствовала себя запертой в золотой клетке, и когда Регнан этак по-особенному смотрел на меня своими синими глазами, мне хотелось встать и уйти; хотелось запереться и сказать, что я не хочу его видеть, что я устала и хочу домой.
Тут еще и тетя с Ксюшей добрались до Центаврианской Федерации… В день, когда была назначена операция, я не находила себе места. Регнан зашел ко мне уверенно, по-хозяйски, и, подойдя, сказал:
— Не переживайте, Даша, все пройдет хорошо.
Я ничего не ответила.
— Центавриане скрупулезны; они не совершат ошибки.
— Ошибки совершают все, а когда дело касается энергий – гарантий нет, — ответила я.
— Все пройдет хорошо, — повторил царевич и опустил руки мне на плечи.
Это было легкое касание, выражение поддержки, и я не заметила опасности, шепнула:
— Не представляете, как мне сейчас страшно… если Ксюша не проснется…
— Проснется, — уверенно сказал Регнан, плавно прижав меня к себе и начав поглаживать по спине.
— У нее сложная деформация; я изучила статистику – в двадцати процентах случаев лечение не дает результатов и усугубляет ситуацию…
— Выбранные вами врачи – профессионалы. Они сделают все возможное.
Да, сделают. Это лучшая больница с лучшей командой врачей, которая специализируется на таких случаях. Я прикрыла глаза и начала дышать ровнее, глубже… и осознала вдруг, как близко Регнан, как его руки касаются моей спины, а губы скользят по моим волосам…
Как? Как это произошло? Я отстранилась, и царевич неохотно отпустил меня.
— Мне надо прогуляться, — хрипло сказала я.
— Идемте.
— Одной, — быстро добавила я. — Надо успокоиться и голову освежить.
— Конечно, — кивнул мужчина, не сводя с меня глаз. — Вы очень любите Ксюшу… и тетю, и вообще свою семью. Так необычно…
— Нормально, — возразила я. — Любить свою семью – это нормально.
— Нормально… — грустно усмехнулся царевич, и в его глазах появилось что-то зловещее. — Вы намного богаче, чем я… вам столько всего дано от рождения…. — Он вдруг притянул меня к себе снова, и его пальцы сжали мои плечи сильнее, чем прежде. — Даша…
— Что? — пролепетала я.
Он заколебался. Понятия не имею, что он хотел сделать – я не слышу его мысли и не могу уловить его чувства – но я поняла, что с ним начало что-то происходить. Сглотнув, я сказала:
— Ваше Высочество, с вами все хорошо? Вам нужна моя помощь?
— Да, нужна… нет, не нужна.
Царевич отпустил меня, развернулся и быстро ушел; как только двери автоматически за ним закрылись, я на дрожащих ногах дошла до кровати и опустилась на нее.
Что это было? И что будет дальше?
Той ночью Регнан не пришел ко мне, и я проворочалась без сна до самого утра; я сходила с ума от переживаний за Ксюшу и о себе тоже переживала. Едва рассвело, явился его высочество – как всегда опрятный, вежливый и не считываемый; обычно, выезжая по делам, он надевает форменную одежду. Увидев его снова в белом-парадном, я предположила, что сегодня мне придется поработать эмпатом.
Но я ошиблась.
— Ответ от вашей тети еще не пришел, — сразу перешел к главному Регнан, — как только будет получено извещение, вам сразу сообщат. Не вставайте, — произнес мужчина, когда я откинула покрывало. — Отдохните – я вижу, что вы совсем не спали. Я улетаю; меня не будет дней десять, соответственно, нужды в ваших услугах как эмпата не будет. Отдыхайте, — снова сказал царевич и ушел.
Просто ушел… не подошел, не взял за руку, не сказал, что все с Ксю непременно будет хорошо… Да что это я? Не нужно мне его сочувствие! Просто, видимо, произошедшее вчера раздосадовало царевича, вот он и взял сухой деловой тон.
В кровати я не осталась – все равно сна не будет, и, поднявшись, проследовала в ванную комнату. После контрастного душа я взбодрилась и, хотя тупая боль в висках от недосыпа не прошла, почувствовала себя лучше. Пришли служанки, принесли завтрак – те самые выверенные-отобранные мной яйца, булочку да чай. Позавтракав, я приоделась и вышла погулять по дворцу: прошлась по приглянувшемуся крытому переходу, откуда открываются дивные виды на побережье, поболтала с наложницами, которых встретила в саду, провела время со Знающей: она пообещала показать вечером оптические иллюзии на воде. Но вечером я так и не пошла смотреть на оптические иллюзии, потому что тетя передала на Аэл сообщение – простое текстовое и очень короткое: «Операция прошла успешно! С Ксюшей все хорошо! Люблю!» Я разревелась от облегчения прямо при Знающей, которая и доставила сообщение, и все-все стало неважным, померкло от радости.
Ксюха спасена! Значит, я прилетела сюда не просто так! Значит, не зря терпела Отбор, притворялась наложницей и стрессовала с Регнаном!
Мои слезы присутствующих не смутили; когда первая волна эмоций схлынула, и я вспомнила о том, что нахожусь в комнате не одна, то сказала служанкам и Знающей:
— Все хорошо, операция прошла успешно… моя сестренка теперь в безопасности!
Они стали поздравлять меня и радоваться вместе со мной; их эмоции были светлы и искренни, да и Знающая тоже порадовалась. Подойдя, она посмотрела в мое опухшее от слез, но счастливое лицо, и сказала:
— Это очень хорошая новость, госпожа, и мы все за вас очень рады! Не желаете ли раздать угощения во дворце? Может, устроим праздник?
— Праздник? — озадачилась я. — Это, наверное, слишком…
— Насколько я знаю, госпожа, ваша маленькая сестренка была смертельно больна и теперь, когда она излечена, это достойный повод для того, чтобы порадоваться. Никто не сочтет это неуместным. Вы – наложница его высочества, первая отобранная на Отборе. Ваша радость – наша радость.
— Хорошо, — не стала я спорить, — праздник так праздник! Часть угощений я могу приготовить и сама.
— Как пожелаете, госпожа, — учтиво склонила голову Знающая.
Той же ночью мы явились на дворцовую кухню: пока Знающая давала общие указания, сколько и чего нужно приготовить на завтра, я изучала набор продуктов и прикидывала, что могу приготовить сама – мне хотелось привнести на Аэл чего-то земного, знакомого. Так, в приятных заботах, и пролетело время, и уже к обеду по Малому дворцу саду разносить подносы с пирожными, которые испекла сама наложница-его-высочества-царевича-Регнана; я также наделала разных легких закусок на свой вкус, и их подали с таким видом, словно они золотые. Вообще много всего наготовили, и то, к чему я приложила руку, выделили особо – мол, не пропустите, это сама Дэрия готовила. Вечером же в саду собрались наряженные тщательнее обычного наложницы, а также их служанки и Знающая; обычно мне некомфортно в их обществе, но в этот раз я расслабилась и развеселилась. Оказалось, некоторые наложницы умеют играть на аэлских музыкальных инструментов, и они сыграли для нас; другие наложницы принялись учить меня местным танцам, а Знающая, смеясь, наблюдала за нами.
Девушки, раньше усердно державшие дистанцию, перестали меня дичиться, начали расспрашивать о Союзе и Солнечной системе в частности. Я утолила любопытство спрашивающих и осознала вдруг, что присутствие наложниц меня больше не тяготит – то ли праздник улучшил им настроение, то ли просто лед между нами треснул, и я больше не ощущаю столько зависти и подозрительности. Разговоры, что закономерно, когда дело касается молодых женщин, вскоре устремились к любви.
