На этом странный сон, тяжёлый, как наваждение, оборвался столь же резко, как и начался. Что-то было не так, и первую минуту, просыпаясь и пытаясь разлепить отяжелевшие веки, я не могла понять, что именно. Кажется, я лежала на чём-то твёрдом и жёстком, в сравнении, по крайней мере, с моей кроватью во дворце. В воздухе витали запахи множества лесных трав, которые я при желании вполне могла бы распознать. Открывать глаза почему-то было страшно – мне казалось, что если сделаю это, то совсем утрачу покой. И не то, чтобы это ощущение было таким уж обманчивым…
Комната, вернее, маленькая избушка, в которой я оказалась, была лишь смутно знакомой. Будто я бывала здесь когда-то, но давным-давно. Лежала я на тёплой русской печке. В избушке были закрыты ставни и горела одна-единственная чадящая свечка. Темно и ни души. Вот уж не приободряет, знаете ли…
Потребовалось, наверное, минут пять, чтобы хоть чуть-чуть утихомирить страх и взять себя в руки. Глаза уже привыкли к полутьме, и я смогла, наконец, оглядеться. Помещение выглядело как самая обыкновенная русская изба, и ни намёка на современность. Мебели немного: только большой и наверняка самодельный стол, пара табуреток да широкая лавка, на которой горкой лежат три подушки и одеяло. Деревянные стены, немного столовой утвари опять же по старому образцу, маленький шкафчик в углу, лапти рядом, и много-много резных фигурок, напоминающих мне миниатюрную версию славянских идолов. Большинство из этих вещей сейчас можно увидеть только в музее. Какого чёрта?!..
Словно откликаясь на моё возмущение, негромко скрипнула дверь, и неподалёку послышались шаги. Почти неосознанно прошептала заклинание призыва огня, тот послушно вспыхнул на ладони, и резко обернулась.
В комнату вошёл сухонький старичок, на вид лет восьмидесяти. Но двигался бодрячком, и это учитывая то, что нёс огромную корзину с травами и ещё более внушительную охапку хвороста на спине. Седые спутанные волосы, блёкло-голубые глаза, длинный балахон с поясом, на котором висели какие-то мешочки – вобщем, он более чем соответствовал этому месту. И меня это пугало.
– Проснулась? – Заметив меня, вошедший подслеповато сощурился, – Обошёл тебя стороной Чернобог, солнечное дитя. Вознеси хвалу Ярило, он тебя от Мары уберёг. В снегу ведь лежала неведомо сколь, другую девицу, верно, ждала бы смерть безвременная. А вокруг тебя снег-то и растаял, солнце обогрело. Вчерась нашёл тебя в лесу, здоровёхонькой. Разве ж токмо не просыпалась никак.
Сначала я вообще не понимала, о чём он говорит. И если бы не увлекалась когда-то славянской мифологией – не поняла бы.
«Интересно, а кто из нас сумасшедший: я, или этот дедушка?»
– Эм… спасибо, – едва понимая, что происходит, неуверенно пробормотала я, – Скажите, а… где я нахожусь?
– Близ княжества Новгородского, – тут же ответил старичок, – От моего леса до города рукой подать. А ты откудова родом?
Голова пошла кругом. Какое нафиг княжество Новгородское?! Что за бред…
Но ведьмино чутьё, что никогда не подводит, твердило: не спеши с выводами…
– Я… я не помню, – соврала, пытаясь хоть сколько-нибудь систематизировать сумбурные мысли в голове, – Меня зовут Огнеслава.
– Славящая огонь, значит, – хмыкнул старичок, – Я Светозар. Местный волхв. А ты, кажись, ведунья. Тоже коснулась тайных знаний. Мой лес принял тебя, леший тропы не запутает. Оставайся, сколь душе угодно, дитя. Попробую вернуть тебе память.
От автора:
Ярило – Бог солнца
Чернобог – злой бог у древних славян
Мара – богиня смерти.
* * *
Странно. И очень страшно, когда так резко меняется жизнь. Чувство, будто ты – беспомощный слепой котёнок, которому отчаянно хочется жить, но вокруг лишь тьма, и который не понимает, что творится вокруг.
Это чувство не покидало меня очень долго. Дни казались бесконечными, как чёрная пропасть без дна. Ведь я быстро поняла: это не сон и не обман. Я действительно… в прошлом. Очень, очень далёком прошлом. Если быть точной, то занесло меня аж в 883 году. Седьмой век. Даже не начало первого тысячелетия! Уровень жизни, технологического развития(а точнее, его отсутствия) соответствующий. И ладно бы я, изнеженная белоручка и лентяйка, хоть что-то в этой жизни умела бы делать своими силами, кроме как колдовать! Ибо даже колдовство в таких условиях не поможет жить без бытовых трудностей, особенно учитывая то, что меня таким заклинаниям не обучали. Я знала лишь парочку особо примитивных, но это не особо поднимало настроение. Боги, за что?!
«Сама просила другой жизни, – будто в ответ вовсю насмехалось внутреннее «я», – Получите и распишитесь. Тут тебе и свобода, и никаких балов-приёмов-условностей. Ну, а что касается насущных проблем – ничего, раскорячишься, научишься! Заодно похудеешь!»
За что я была благодарна судьбе, так это за то, что попала именно к дедушке Светозару. Я не дура и понимаю, что далеко не каждый принял бы у себя девушку-потеряшку, у которой, видите ли, отшибло память. Потому ещё более совестно было обманывать его насчёт последнего, он, сильный волхв, даже пытался с помощью магии мне помочь, молил о том же своих богов. Но деваться мне было некуда: на улице ждала зима, голод и смерть.
Поэтому я осталась. Чтобы не чувствовать себя таким бесполезным балластом, беззастенчиво пользующимся чужой добротой, ничего при этом не отдавая взамен, я ломала саму себя. Вставала рано утром (из-за чего походила на ходячий труп, особенно поначалу – раньше ведь спала до обеда), и, быстро умывшись ледяной водой, шла в лес – хворост собирать, его всегда не хватало, по пути находя замёрзшие ягоды и всякие нужные травы, оживляя их с помощью магии. Всего этого нужно было много. Медлительная, как черепаха, я умудрялась на одно только это тратить полдня, и при этом выматываться так, что потом ни ног, ни рук не чувствовала.
Научилась растапливать баню. Вот уж никогда не думала, что придётся. Если честно, несмотря на то, что мама у меня русская, вначале вымоченные веники и парилка меня… настораживали. Но к чему только не привыкает человек…
Первый месяц меня до одури бесило всё: то, как трудно здесь даже элементарно развести огонь, то, что туалет здесь представляет собой… вобщем, сантехника мне только снилась. И много других мелочей. Но самым страшным испытанием стало приготовление пищи. Это почти сразу стало моей обязанностью, ибо, как девушка, я априори должна готовить неплохо. Пожалуй, на газовой плите я и смогла бы с грехом пополам сотворить яичницу, но…
Дедушка Светозар подрабатывал знахарем, люди с города и окрестных деревень шли к нему, зная, что тот поможет. Товарно-денежные отношения здесь ещё были неразвиты, в основном в ходу был обмен. Люди несли овощи, варенья-соленья, молоко, яйца, изредка – мясо, и всё в таком духе. Так что продуктов хватало. Проблема, причём очень большая, была в том, что печка – это не газовая плита, где всё можно отрегулировать и вовремя выключить. Теоритически-то я знаю, как, например, приготовить кашу, но поставить этот чугунок в печку, а потом вытаскивать с помощью этой тяжеленой специальной палки – истинное мучение. Недели две вся моя еда была то пересоленной, то подгорелой аж до черноты. Не могло не портить всё дело ещё и отсутствие сахара – его, кажется, вообще пока ещё на Руси не было, но его заменял мёд. Отвары на травах, кстати, получались очень вкусными, и были практически единственной радостью новой жизни. Но потом я немного приноровилась, и еда стала получаться вполне сносной. Чем не повод гордиться?
