— Мной.
Стиснув зубы, он ударился головой о стол.
— Михаил! — Она просунула руку ему под голову. — Не делай этого. Я собираюсь тебя освободить.
— Нет. Ты этого не сделаешь. Это моя вина. И я собираюсь вытащить тебя от сюда. Слушай меня. — Он удерживал ее взгляд. Она должна была понять. — Ты собираешься сделать выбор Роланда. Ты выпьешь меня.
Она побледнела.
— Это даст тебе силу, которая тебе нужна, что выбраться отсюда. И если ты возьмешь мою душу, то не будешь страдать в дальнейшем.
— Не страдать? — Она отрицательно покачала головой. — Нет. Это даже не вариант.
— Я буду жить внутри тебя.
— Я приведу Хэлверсона. Я заставлю его…
— Алиюшка. — Он воспользовался ее старым уменьшительным именем. — Я знаю, какая ты храбрая, но противник превосходит тебя по силе и ты невооружена.
— Я не буду этого делать.
— Тогда мы оба умрем.
— Ты меня недооцениваешь.
— Знаю, что это трудно. Понимаешь, это единственный логический план. Воспользуйся моей силой. Выберись отсюда, ты же можешь. Отправляйся домой, приведи своих мужчин, позови мою семью и адский дождь обрушиться на этих людей.
Она уставилась на него, пытаясь воспрепятствовать его решению, но он только смотрел назад, зная, что был прав. Где-то, птица запела свою утреннюю песню.
— Нет времени!
Aлия повернулась к горам, как будто какая-то последняя надежда могла бы быть найдена там. Секунду спустя она повернулась обратно, сжав рот.
— Хорошо.
Михаил выпустил воздух, который удерживал в себе, когда задержал дыхание.
Она наклонилась и поцеловала его яростно, запустив руки в его волосы. Так было правильно. Это сработает.
Она взобралась на стол и присела на его тело.
— Я не представляю, как я смогу сделать это.
— Похоть.
Они оба бывали возбуждены в кульминационные моменты боя. Жажда насилия понижала барьеры перед каннибализмом. Похоть должна сработать также.
— Ты хочешь меня? Сейчас? — Она отодвинулась назад. — О. Даже так.
— Ты на мне. Голая.
Это было достаточным подстрекательством, но странно, он обнаружил, что мысль о неминуемой смерти возбуждала его. Наручники и гладкая сталь за спиной возбуждала его. Перспектива ее укуса возбуждала его.
— Я уже говорила это раньше. Ты ненормальный.
Она даже еще не начала понимать. Те вещи, которые осознаешь о себе, когда умираешь.
Он приподнял голову, чтобы встретить ее поцелуй. Он закрыл глаза и смаковал вкус ее губ, вспоминал мощнейшую амброзию ее крови, как она согревала его горло и текла, открывая его сознание. Она сжала его член. Он был очень готов. Он громко застонал и толкнулся в ее кулаке.
— Быстрее.
Она плюнула себе на руку, растерла слюну по его головке, и только потом направила его в себя. Ее брови нахмурились, когда она опускалась на него. Она еще была не готова. Но она прикусила губу и опускалась пока не приняла его всего. Он не мог сдержать еще один стон, когда он погрузился в ее жар.
— Хорошо, — прошептала она. — Он во мне.
— Скажешь, когда мне кончать, — сказал Михаил.
Он хотел напомнить ей о ее нечестивом минете. Это должно быть сработало, потому что она ловко повернулась и глубже приняла его. С первыми розовыми бликами на горизонте, она начала скакать на нем.
Она провела ладонями по его груди и с силой сжала его соски. Он дернулся под ней. Но потом она отогнала его боль и грустно улыбнулась ему.
— Ты кончишь, когда я укушу тебя.
Он улыбнулся, успокаивая ее. Но вместо этого она заплакала. Она не всхлипывала, но слезы катились по ее щекам. Ему хотелось смахнуть их, но все, что он мог, это смотреть, как она борется со смущением, прячет свои эмоции и становится хищником.
На его горло напал хищник, а не Алия.
Игра в избиение, очень стимулирует, но однажды начав, нужно иметь железную волю, чтобы остановиться. У каждого вампира есть точка невозврата, и она с огромной скоростью приближалась к ней. В какой-то момент, ее пощипывания стали агрессивными, облизывания, более неистовыми, поцелуи, причиняющими боль. Ее бедра двигались все быстрее и быстрее. Она теряла контроль — и ему понравилось быть растерзанным ею.
Превосходный способ умереть.
Низкий рык звучал из ее горла. Чувственный, звук удовлетворения вился вокруг его хребта.
Одна ее рука скользнула ему за шею, поднимая его челюсть высоко, обнажая его вены и артерии. Ее шершавый язык прошелся по его шее. Ее посасывающие поцелуи, взывали к его крови. Ее язык был легкомысленным, обездвиживающим и теплым. Теперь понятно почему кормильцы умоляли об этом.
Она двигалась на нем, часто всхлипывая, приближаясь к кульминации быстро и жестоко. Так же быстро, она напала и вскрыла ему горло. Боль прокатилась, через него, поощряя его извержение. Как только он кончил, она начала сосать. Он протекал в нее. Его дух взлетал свободно.
— Миша.
Не было никакого стеснения, никаких секретов, никаких полу истин. Ее сознание перетекало в него и видело всего его. В то же самое время, все, чем он когда-либо был или надеялся быть, поднималось, чтобы присоединиться к ней.
— Если будет ребенок, я его оставлю.
Их ребенок. Над этим он даже не задумывался…
Ее внутренний голос ворвался в его забытье.
— Мне жаль, так жаль.
Он слышал, как она судорожно глотает. Его сердце бешено колотилось, пытаясь компенсировать потерю крови. Очаровательно. О чем она говорила? Ей жаль о чем-то, что произошло тысячу лет назад. Неважно.
Но она все еще пила, но снова начала плакать. Он чувствовал ее слезы. Они заставляли его мучиться жаждой. Он хотел попробовать ее в последний раз. Умирать под ее ртом, как будто погружаться в бархатную пустоту. Призвав всю свою силу, он открыл глаза и увидел яркие клочки оранжевых облаков, отражающихся в окнах небоскребов.
— Заканчивай. Иди.
Алия вскрыла новую рану и злобно засосала. Мягко опустилась темнота.
Михаил тек через нее, ледяной и мощный, как рев реки из-за гор. Все время, она знала, что этим все и закончится. Что она убьет его. Но теперь, когда настало время, ей это было противно. Он принадлежит этому миру. Он заслуживает того, чтобы жить.
Но его кровь хлынула ей в рот, настойчиво. Ей не нужно было даже сосать. Его сила обновила ее, отдавая то, что он взял и даже еще больше. Его совершенство поразило ее. Она сопротивлялась этому, надеясь, что часть этого сотрется.
Алия точно знала, сколько крови нужно взять от кого угодно, прежде чем она причинит вред. Михаил приблизился к этой точке. Он провалился в бессознательное состояние, но его кровь все еще пела, "да, возьми меня".
