Орма.
Он протянул спящего сына, Ярина приняла ребенка с удивлением, осторожно баюкая.
– С тобой в лесу он будет в безопасности. До завтра.
Бункушник поглядел ему вслед, а когда Ивар скрылся за деревьями, задумчиво прохрипел:
– Вкусно пахнет. Столько крови, ярости, звериной силы. Хороший запах. Жаль, что зверь его скован.
Зверь? Какой еще зверь? Но сорвался с губ совсем другой вопрос.
– А чем пахну я?
Под пронизывающим взглядом нечисти Ярина потупилась, понимая, что зря спросила, но сказанного не воротишь.
– Я не могу разобрать, чем пахнет ворожейка, – ответил бункушник, как ей показалось, с сожалением, – петля на шее забивает запах. Смердит болью и смертью. Плохая смерть. Нет покоя. Душно. Даже смотреть больно.
Больше он ничего не сказал, резко развернулся и исчез в чаще. Кикиморы тоже попятились, непрерывно кланяясь, и вскоре Ярина осталась в березняке одна.
Вернулась на поляну и передала похныкивающего ребенка домовому.
– Его кормить пора, дедушка.
– Я уж вижу, – Торопий перехватил драгоценную ношу поудобнее, пихая пятками волка, чтобы тот развернулся. – Поеду я, иначе расплачется. Сама-то сдюжишь?
Ярина кивнула: не все же за чужой спиной прятаться.
– Вот и ладушки. Гаврюшу я с собой возьму, чтоб тебе живность тащить сподручней было.
– Кого?
– Да вот его. – Домовой ловко стащил череп с дрына и устроил впереди себя. Тот ничуть не возражал, вцепившись в шерсть волка зубами, чтобы не свалиться. – Даже у лахудр речных имена есть. Чем наши защитнички хуже?
Ярина не стала обсуждать непонятное имя, которое черепу никак не подходило. Это можно выяснить и позже, поэтому она молча проводила Торопия взглядом.
Ожидание затянулось. По-весеннему зябкий ветер пробирался под новый кожух, заставляя ежиться, а колдун все не шевелился, успешно изображая подпорку для березы. Когда до Ярины дошло, что он спит, она сначала не поверила. Но глаза мужчины были закрыты, грудь мерно вздымалась, лицо разгладилось, став умиротворенным. Он не очнулся, даже когда со стороны деревни раздались вопли.
«Выкуп» в последний путь провожали десять плакальщиц – побольше, чем на обычных сельских похоронах. Причитающие бабы шли следом за Перваном и завывали так жалобно, словно лишались последней кормилицы. Хотя от рыжей козы самого нахального вида старались держаться подальше. У старосты такого выбора не было, поэтому он то и дело подпрыгивал, уворачиваясь от рогов и оглашая окрестности бранью. Наверняка животину выбрали самую вредную, по принципу «чтоб тебе подавиться, ведьма поганая».
– Ее зовут Белка, – похоронно сообщил староста, передавая клетку с курами и козу.
Та заметила смену владельца и, скосив на Ярину хитрый взгляд, принялась дергать повод. Пришлось упереться ногами в землю изо всех сил и потянуть на себя, обмотав веревку вокруг запястья. Не покажешь, кто тут главный, она так и будет проявлять норов. Но и рогатое кошмарище сдаваться просто так не собиралось: убедившись, что вырваться не получается, коза попыталась цапнуть зубами край кожуха и пожевать. Ярина возмущенно зашипела, ухватив Белку за рога.
– На вот, – староста сунул в руки бусы, не посмотрев, что они заняты. – Забирай и проваливай.
Ярина мигом забыла про козу, намотала повод на руку, ласково погладила теплые бусины, сердце сжалось от воспоминаний о доме. Забывшись, она не заметила, что колдун отлепился от дерева, опомнилась лишь когда нитку подцепили длинные пальцы, на мгновение обжигая холодом ее ладонь.
– Красивые, – задумчиво сказал колдун. Коза попыталась боднуть и его, но он быстрым движением ладони заставил животное замереть столбом.
Ярина прижала бусы к груди и испуганно отступила, уж больно странным был взгляд, которым ее одарили.
– Откуда они у тебя?
– Это подарок, – хмуро ответила она.
– Хороший подарок. Королевский, – колдун фыркнул, недоверчиво смерив ее взглядом, и вновь уставился на бусы. – Я бы, на твоем месте, его спрятал. И не показывал никому. Хорошо, люди не поняли, что им в руки попало, иначе никогда бы не отдали. Ты хоть знаешь, сколько это стоит?
– Мне все равно, – Ярина упрямо поджала губы. Чего пристал?! – Это подарок.
– Вот заладила! А знаешь ты, что бирюзу не добывают в Дивнодолье? На эту нитку можно палаты белокаменные в столице отгрохать. Откуда у сиротинушки, как твой дед говорил, вещь, которую способны сотворить всего несколько мастеров?
– Не твое дело! – Всю прежнюю благодарность за помощь и жалость у Ярины как рукой сняло. Ничего она ему не скажет! И тем более промолчит про сокровища, которые лежали в избушке. А ожерелье из янтаря может оказаться творением самого Оружейника. Не приведи Охранители колдун об этом узнает! Он же весь лес по бревнышку раскатает, лишь бы до них добраться!
– Не мое, так не мое. – Колдун внезапно отступил, усмехаясь. Лицо его опять страшно дернулось. – Не жалуйся потом, выручать больше не буду.
Он размашистым шагом направился к деревне, а Ярина осталась стоять, прижимая к себе бусы, до тех пор, пока удерживающие козу чары не исчезли, и несносная животина не попыталась познакомить новую хозяйку со своими рогами. Пришлось вызвать волков: только щелкающие зубами морды заставили Белку угомониться и последовать в лес.
Ярина встретила Ивара на рассвете, не выспавшаяся, измученная. Всю ночь, отгоняя незваного гостя, тревожно завывали черепа. Что колдун делал у избушки, осталось неизвестно, ведь днем же виделись. Больше некому было. Выйти она не решилась, а надев ожерелье, успела разглядеть лишь долговязую фигуру, закутанную в плащ.
Ивар появился у избушки не один – с телегой. Поразмыслив, Ярина решила, что это к лучшему. Сопровождать она его вызвалась без помощи ожерелья, своим ходом они добрались бы до топей ближе к вечеру, а на телеге быстрее будет, и тело Милавы не на руках же нести.
Пока Ярина устраивалась на выстланном шкурами днище, Ивар уселся на облучок и подстегнул мохноногого конька, заставляя выйти на тропу, а потом и на мощеную полусгнившими досками узкую дорогу.
Ехали молча. Вчерашняя прохлада сменилась по-весеннему ласковым теплом. Куда ни глянь, искрилось солнце, переливалось бликами на молодой зелени. Между деревьями пестрели первоцветы. Скворцы, зяблики, свиристели перекликались со всех сторон, птичий гомон даже не думал смолкать при появлении людей. Слушай да радуйся, если забыть про цель путешествия. Подобрав под себя ноги, Ярина нахохлилась. В голове роились вопросы, но так просто их не задашь. Какое ей дело до того, что прирожденный воин вдруг назвался купцом, или как селяне отпустили свою замуж за чужанина. Но от одного вопроса она не удержалась:
– Почему ты назвал колдуна кольгримом? Что это за слово?
Настырный домовой исхитрился вручить ей узелок с пирожками в дорогу. Ярина протянула один
