наготу.
Надо же, Лоренсо раньше не утруждался тем, чтобы щадить мои чувства. Соперничество с братом заставило его пересмотреть отношение ко мне? В любом случае его тактичность продлится максимум до ритуала. Получив желаемое, он станет прежним, и хорошо, если не хуже.
Память подсказала, что оборотни вообще совершенно спокойно относятся к наготе и, хоть и носят одежду в человеческом обличье, не стесняются щеголять голышом ни перед кровной родней, ни перед теми, кто ниже по сословию.
— Доброго утра, эстиона Азалия. Не желаете ли перекусить? — Перевоплотившийся и одетый Фелис с улыбкой указал мне на поднос со всевозможной снедью, стоящий неподалеку на небольшом каменном возвышении. Над едой чуть светился желтоватый купол заклинания, сохраняющего температуру горячих блюд.
— Не принимай от него ничего, Азалия. Я сам позабочусь о твоем завтраке, — строго произнес Лоренсо и создал на противоположном конце каменного "стола", вдвое большее количество блюд, дополнив это великолепие салфеткой и стаканом с веточкой цветущего рододендрона.
Фелис чуть нахмурился, и у стола возник высокий резной стул с мягкой подушкой на нем. Лоренсо снисходительно хмыкнул в ответ на старания брата угодить мне и создал у другого конца стола мягкое кресло.
Ответом была пурпурная ковровая дорожка, расстелившаяся от моих ног к месту трапезы. Лоренсо, не желая уступать, создал такую же, но с вышивкой по краям. Когда Фелис, не зная, чем еще выделиться, обрушил на свою дорожку дождь из белых лепестков, от входа раздался кашель Неро, который явно устал ждать, пока принцы намеряются дорожками и явятся на помощь. Оба высочества выглядели слегка смущенно и тут же поспешили на выход.
Я встала, создала горсть пыльцы и подбросила ее над собой, желая привести в порядок лицо, прическу и платье. Разумеется, мне хотелось умыться, но идти одной в купальню покойного нага-оракула было страшно.
Я усмехнулась. Надо же, еще недавно свято верила, что привидений и прочей чертовщины не существует, но после того, как судьба забросила меня в тело феи, готова усомниться во всех своих убеждениях.
Не воспользовавшись ни одной из ковровых дорожек, я подошла к столу и замерла, разглядывая приготовленные блюда. Магия среагировала на мое приближение. Два золотистых купола над тарелками лопнули одновременно, и божественные запахи еды поплыли по пещере.
Я в нерешительности замерла над угощением: сяду есть на стул Фелиса — вызову ярость Лоренсо. Отдам должное завтраку, предложенному моим нервным почти-что-мужем, — его брат непременно попробует взять реванш.
Становиться игрушечной мышкой, которую перетягивают эти два кошака, совершенно не хотелось. К тому же пора подумать о репутации Азалии. Отныне я должна быть осторожна, должна попытаться обелить имя, которое стало моим.
Не думаю, что родня Лоренсо будет рада появлению в Кильмаари той, что прокляла наследника престола и стала причиной позора королевского семейства. Если к этому я еще стану причиной вражды между принцами, царственная чета меня точно не похвалит.
Одним из условий соглашения меж Кильмаари и Хидденлендом являются мои здоровье и безопасность. Однако превратить мою жизнь в ад, сохранив все перечисленное, вполне возможно. В любых договорах есть лазейки.
Рассуждая так, я направилась на ту сторону "стола", где оставил обед Фелис. Сняла с подноса фрукты и водрузила на него стакан морса, чашку с салатом, персик и хлеб. На стороне, где исходил паром завтрак, подготовленный Лоренсо, захватила омлет с ветчиной, пирожное и столовые приборы. Уселась со всем этим на те шкуры, на которых провела ночь, и принялась есть.
Когда оборотни вернулись в пещеру и озадаченно воззрились на опустошенный поднос, что стоял ровно посередине стола, я сидела у камина и гладила Хаяла по теплой чешуе, любуясь тем, как на ней танцуют блики огня.
Завал был расчищен, и дальнейший путь пока что не приносил сюрпризов. Барсы пытались поспорить еще раз, кто возьмет меня в седло, но совершенно неожиданно выяснилось, что лошадь Фелиса отчего-то хромает и передвигаться на ней далее невозможно. Судя по довольной мине Лоренсо, тут не обошлось без его участия. В итоге второму принцу пришлось перейти в кошачью ипостась и продолжать путь на своих четырех. Впрочем, и в мохнатом образе хитрый повеса нашел способ привлечь внимание.
Мой внутренний эстет был в настоящем восторге от мягкой, текучей грации, с которой пятнистый кошак прыгал по камням над пропастью. Лапы Фелиса смело ступали там, куда человеку даже со снаряжением было бы нелегко забраться. Небольшие уступы, которые находил для себя барс, я замечала только тогда, когда снежный кот вставал на них, чтобы играючи продолжить шествие по отвесной скале.
Лоренсо же, не в силах прервать шоу, устроенное братом, сердито сопел у меня над ухом и норовил плотнее прижать меня к себе. Чувствуя, что в стальных объятиях хищного муженька мне не хватает воздуха, уперлась в грудь оборотня ладонью и негромко попросила:
— Может, ослабишь хватку немного? Я думала, ты собираешься придушить меня после свадьбы, а не до нее.
Барс перестал сжимать меня слишком сильно и даже снизошел до ответа:
— Тогда не смотри на Фелиса так, словно это он твой жених. Не понимаю, что ты в нем нашла?
— Ты лучше спроси у брата, что он во мне нашел. Это не я ему ношу еду и лезу в постель.
Лоренсо фыркнул:
— Неужели тетушка тебя ничему не учила? Власть. Он хочет контролировать отношения между нашими королевствами — вот почему ему нужна ты. Но еще сильнее он жаждет занять мое место. Ему всегда не давала покоя мысль, что он только второй принц, не первенец, которому достанется все.
Барс совершил еще один легкий прыжок и, красуясь, замер на влажном камне рядом с ревущим водопадом. Вдруг я почувствовала легкую волну магии, исходящую от Лоренсо, едва ощутимый ветерок полетел в сторону кошака. Он заставил Фелиса поскользнуться и, нелепо взмахнув лапами, плюхнуться в ледяную реку.
Мокрый снежный кот, смешно фыркая, взобрался на другой валун. Затем отряхнулся, рассыпая вокруг тучу брызг, и сердито посмотрел на Лоренсо. Тот изобразил невинное лицо и сделал вид, что глядит на орла, что, развернув большие крылья, парил на воздушных потоках.
Чем выше в горы мы поднимались, тем меньше вокруг было растительности, тем холоднее становился ветер, который я вдруг перестала
