Не дожидаясь ответа ферана, он вышел за дверь и наткнулся на обеих ведьм:
— Хэла, надо поговорить, можно? — спросил он.
Та лишь слегка повела головой в ответ, и Роар подошел к Милене.
— С тобой всё хорошо? — тихо и как-то рассеянно спросил он у девушки.
— Да, — кивнула она. — Простите меня, достопочтенный митар, я постараюсь больше не задерживаться так сильно во время прогулок, если конечно мне всё ещё можно гулять после сегодняшнего?
— Конечно можно, — нахмурился Роар. — Только до захода Изар, я прошу. И достопочтенный феран просит.
— Мне к нему зайти? — она потупила взгляд.
— Нет, можешь идти отдыхать.
Девушка поклонилась и взглянула на Хэлу.
— Иди, не жди меня, — отозвалась женщина.
— Я хотел спросить о том, что ты можешь сделать, — Роар потер шею, когда они остались наедине и вышли на открытый балкон. — Я знаю, что чёрные могут такое, но предыдущая ведьма делала подобное, только если матери сами просили её, насколько мне известно.
Внутри было так мерзко, паршиво.
— Мне не нужна её просьба, достопочтенный митар, — спокойно ответила Хэла. — Да и судя по девочке, она в достопочтенного бронара уже по уши втрескалась и травы не пила наверняка специально. Так что этого ребенка она так просто не отдаст.
— Даже если узнает, что ей грозит смерть? — нахмурился Роар.
— А влюбленность тем и опасна, солнышко, — вздохнула ведьма, назвав его очередным странным словом, которым часто его называла. Однажды он спросил что это значит, а она ответила, что это светило в её мире так ласково называют, а он светленький и ему очень подходит. — Здравомыслию с ней не по пути, обычно. У этой дурочки сейчас там в голове наверное такой концерт играет, что даже, если и был там ум, он отдыхает где-то в уголочке.
— А можно разве забрать, если она так держится за… него… — каждое слово давалось с трудом.
— Потому и сказала, чтобы вы с решением не тянули — еще немного и нельзя будет так просто забрать, — повела плечом Хэла.
— Ей будет плохо?
— Не будет, — спокойно ответила ведьма. — Плохо будет, если дальше всё пойдёт.
Она тяжело вздохнула:
— Не выживет она, Роар. Элгор очень большую глупость совершил. Я уже не говорю, что я думаю о том, что она худая, мелкая, того и гляди ветром снесёт, не готова она пока, а тут такое… я бы ему наговорила, — Хэла зло фыркнула. — Сделаю так, что просто придут кровавые дни и не узнает никто, что было с ней что-то. А если она уже кому сказала, то ответят, что задержалось всё из-за переживаний её и нового места. Такое бывает.
Митар рассеянно кивнул. Когда-то давно он спросил у Рэтара, потому что не мог больше ни у кого спросить об этом, почему отец, если так любил его мать, не позаботился о том, чтобы она не забеременела. Роару было непонятно — неужели нельзя было быть осторожнее, если предполагал, чем это может закончится? Но тан вздохнул и ответил, что долгое время Рейнар делал всё, чтобы беременности избежать — поил жену травами, сам был очень аккуратен. И в конечном итоге Эарган, бывший тогда фераном, просто вызвал своего младшего брата к себе и высказал ему всё, что об этом думал. Отец Рэтара не оставил выбора Рейнару — или делает своей обожаемой супруге ребёнка или Эарган позаботится об этом сам. И достопочтенный феран Эарган Горан сделал бы это. Поэтому отцу Роара ничего не оставалось — его супруга забеременела, но разродиться не смогла и вот Роар жив, а она мертва. И никак не получалось не испытывать за эту смерть вину.
— Тогда забери, — после непродолжительного молчания сказал он тихо, но твердо.
— Уверен? — уточнила Хэла.
— Да.
— А феран?
— Это моя просьба, Хэла, только моя, — мотнул он головой и посмотрел на ведьму. — И это будем знать только ты и я, хорошо?
— Как скажешь, но эйол может узнать, от него не скрыть заговор, если он посмотрит, то увидит… и уж поверь мне, — повела плечом женщина, — не промолчит, наговорит тану твоему.
— Не переживай, я буду держать ответ, если это обнаружится, — ответил Роар. — И Хэла… это будет мой грех, не твой, понимаешь?
— Я понимаю, — прошептала она и он утонул в печали её красивых полных мудрости глаз. — Только всё равно делать заговор буду я, солнышко. Ты хороший человек, Роар, и я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, и знаю, как тяжело принимать это решение.
— Хэла, я…
— Ты не можешь вечно его прикрывать, — она видела намного дальше, намного глубже. — Если он не думает головой, а думает одним местом… что ты можешь с этим поделать? Он твой брат, но ты ему не нянька, Роар.
— Я не умею по-другому, Хэла, — ухмыльнулся грустно митар. — Может стоит просто сделать так же как с Воргом?
— Он поймёт, что это я, — Хэла игриво улыбнулась, — и вам снова придётся искать чёрную ведьму. Или я от тебя, достопочтенный митар, ни на шаг не отойду после этого, чтобы ты меня от горячей головушки твоего брата защитил.
— Так и не отойдёшь? — Роар озорно улыбнулся в ответ.
— И спать с тобой буду, не обессудь, — и она повела бровью.
— Да я может и не против, Хэла! — ответил на это митар. — Ты смотри, а то соглашусь и…
— Ой, тц-тц, Роар, не играй с огнём, мальчик, — Хэла пригрозила ему пальцем, а он рассмеялся и поймав её за руку, сжал пальцы и поцеловал кончики.
Она была красивой женщиной, на вид не намного старше самого Роара. И умела играть тем, что у неё было — взгяд, вздернутая бровь, озорная улыбка, голос… как она играла голосом! Иногда совершенно невозможно было понять шутит Хэла или говорит серьёзно, а порой хватало пары фраз, чтобы влезла в душу и выпотрошила наизнанку.
Её бесцеремонность и открытость Роара откровенно обезоруживала. А ведь перед женщинами он не робел, и вниманием их не был обделен никогда. Ни здесь, ни в военных походах, ни когда жизнь забрасывала в столицу, где все, и благородные и свободные девицы, вились возле него словно вокруг других мужчин не было.
А Хэла ставила митара в тупик.
Их чёрная ведьма была словно женщиной другой породы. Иной. Сначала Роар думал, что это мир у неё такой, вот и она такая, но потом появилась Милена и оказалось, что нет, мир не при чём.
Белую ведьму призвали оттуда же, но при этом она не была похожа на Хэлу. Хотя и красивее, чем чёрная, более молодая, телом крепче, ладнее, что ли, несмотря на худобу, но Милена словно не умела всем этим пользоваться. Было чувство, что ей неудобно от себя самой. И несмотря на то, что Роар соврал бы себе, если бы сказал, что Милена не интересует его как женщина, но это было всего лишь какое-то призрачное, едва уловимое желание, нежное что ли, как сама белая ведьма, — потрогать волосы, ощутить кожу и тело под руками, поцеловать.
А вот с Хэлой всё было не так — она была притягательнее, ярче. Она была страстным огнём, способным испепелить всё вокруг, но гореть разрешалось только время от времени. А ещё было чувство, что, если она захочет, то никто из них перед ней не устоит, но Хэла сама держит себя на расстоянии, строит невидимую, но основательную преграду, которую нельзя преодолеть. Она вроде и дразнила, тянула к себе, но была эта чёткая черта, которую женщина не позволит никому из них переступить. И даже если Роар, или кто-то ещё захочет, то ничего не получится.
Но при этом с Хэлой было просто — если касалось дела, то она говорила всё открыто, иногда даже слишком, но это не оставляло никаких недомолвок, ничего о чём потом оказывается нужно было думать.
— Но я могу сделать так, чтобы его… — она задумалась видимо подбирая понятное для Роара слово, — семя не приносило… плоды. Как-то так.
Митар нахмурился.
— В общем ничего не изменится, но никто не сможет от него забеременеть, — пояснила чёрная ведьма. — Какое-то время.
Он кивнул в знак того, что понял её.
— Какое? — предложение митара заинтересовало.
— Двадцать тиров? — не моргнув глазом, абсолютно серьёзно выдавала она.
