есть свои причины не желать власти. Поверьте. Наверно, отчасти, я власти боюсь. Не ответственности, а того, что некому будет остановить меня. Был, знаете, очень нехороший опыт… — он нахмурился, вздохнул, облизал губы. — Но это не важно. Кольцо пусть будет у вас.
«Нам обоим не перед кем оправдываться».
Дурацкая мысль не давала покоя. Тодд изо всех сил пытался сосредоточиться на деле. В конце концов, его свобода зависела от этого, а то и жизнь. Но никак из головы не шло…
То, как она смотрела на него. Ее глаза.
Не перед кем.
Ее стремительно розовеющие щеки.
И вдруг показалось тогда — ее не пугают не только сплетни, но даже если бы сплетни стали правдой. Если бы Тодд действительно попытался…
Но дело, скорее всего, не в этом. Не в нем самом. И Говард из Летних садов прав, колыбельная действительно заставляет привязываться друг к другу. Это не влечение как мужчины и женщины, это просто доверие, почти братские связи, семейные. И со временем рассеется без следа…
И Кейлен просто нужно немного тепла. Защиты. Заботы.
А что нужно ему самому?
Что-то совсем не братской любви ему нужно.
Но даже думать об этом сейчас неуместно. Не сейчас. Точно не сейчас.
Лучше заняться делом.
Не подвести ее. Не оставить наедине с братом, который готов запереть и выпускать.
Собрать людей, тех, кто ездил с ним тогда в трактир. Пусть расскажут все, что видели сами. Попытаться выяснить, не уезжал ли Оттер из замка, и если уезжал, то когда и насколько. Каким образом он узнал о приезде Говарда.
Времени на это, конечно, катастрофически нет. Но все, что возможно…
И интересная подробность вдруг всплывает. Оттер и Уддгер, тот самый, который пытался сбросить Кейлен с башни… их видели вместе не раз. Конечно, никто не придавал значения раньше. Они резались в кости или вместе пили, в этом ничего странного нет. Но если за этим стоит что-то большее? Сговор. Причем сговор идущий корнями куда-то дальше, даже не к Говарду. И разобравшись в этом, кто знает, может быть удастся разобраться в том, что действительно произошло.
И надо бы самому этого Оттера хорошенько прижать, пусть расскажет.
Но сейчас совсем мало времени до суда… Впрочем, прямо сейчас Тодду и не нужно раскрутить весь узел. Ему нужно только заставить сомневаться. Доказать, что однозначно его вину невозможно признать. С остальным он разберется потом.
И полдень уже почти…
Большой зал Утеса. И Кейлен с братом спорят у большого кресла лорда на возвышении.
— Ты не имеешь право судить его! — Говард, кажется, не дает ей сесть. — У тебя к нему личный интерес! Что если ты с ним в сговоре?
— А кто здесь имеет право? — Кейлен смотрит на него снизу вверх, чуть прищурившись, сурово. — Ты? Не здесь, не в Последнем утесе. У тебя нет прав хоть как-то распоряжаться. Еще какое-то право указывать мне могло бы быть у отца, потому что он мой отец и лорд. А ты — нет! Как бы ты не хотел, у тебя нет здесь власти.
— У тебя тоже нет прав сейчас! — Говард даже краснеет от злости. — Как мать наследника, может быть, ты могла бы на что-то рассчитывать! Но ты еще никого не родила!
— Тогда кто? — Кейлен смотрела на него холодно. — Король? Хочешь обратиться к королю? Мы соберемся и поедем туда все вместе. Только не боишься ли ты, что Тодд решит воспользоваться случаем и сам заявит свои права?
— У него нет никаких прав!
— Ты не все знаешь!
— А ты? Что, он уже что-то рассказал тебе? И ты веришь?
Кейлен вдруг ухмыляется качая головой.
— Ты не все знаешь, брат.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь?!
И надо бы это прекращать.
— Да, сэр Говард, давайте обратимся к королю! — сказал Тодд, подходя ближе. Того аж передернуло. — Ну, или давайте попробуем разобраться сами и прийти к компромиссу.
Люди уже начали собираться.
Тодд подал знак своим, чтобы заходили, садились на скамьи по местам.
— К компромиссу? — удивился Говард, наблюдая за людьми. — Так ты признаешь свою вину и хочешь договориться?
— А вы признаете, сэр Говард? Вы так опрометчиво связались с Оттером. Он сам пришел к вам? А знаете, что его постоянно видели с другим? С Уддгером. С тем самым, что пытался леди Кейлен сбросить с башни. Я даже допускаю, сэр Говард, что вы не виноваты и просто поверили ему. Но правду вам стоит знать.
Говард побледнел. Позеленел даже.
Кейлен уверено уселась в кресло, сложив руки. Показывая всем своим видом, что готова слушать.
Сам Тодд не так уж много успел раскопать, но еще с утра делом занялся Хакон, и он раскопал чуть больше. Они собрали всех, кого могли собрать.
И Оттер уже не выглядел таким уверенным.
Он рассказал, как ездили в трактир, и как Тодд выходил разговаривать с каким-то людьми. И Оттер слышал случайно… Подслушивал? Да нет, что вы! Просто оказался рядом. И слышал, как Тодд обещал заплатить, если Элмер умрет.
Но ведь Оттер знает, что Тодд приносил клятву? Каким образом ему удалось спланировать покушение и выжить?
Все дело в формулировках. Не обязательно говорить прямо, можно лишь намекнуть. Клятва ограничивает только действия, но не тайные желания. А если желания не высказаны…
Но как тогда Оттер понял, что Тодд хотел именно того, чего хотел? По намекам? И по намекам его сейчас судят?
И где были остальные? Как это вышло, то слышал только Оттер, ведь Тодд все время был на виду.
И остальным тоже было что рассказать. Но как-то во всех этих рассказах не нашлось того момента, где Тодд был один достаточно долго, чтобы успеть договориться с кем-то. Они даже не оставались там на ночь, вернулись вечером. И как же так?
И как вышло, что сэр Говард первый, кто узнал об этом? Не леди Кейлен даже, а он? По сути посторонний человек на Последнем утесе? Оттер не знал, кто еще замешен и боялся рисковать? А постороннему человеку, которого видит впервые, он вдруг сразу доверился?
А ведь Оттер уезжал из замка, и так вышло, что встретил людей сэра Говарда там. Случайно?
Все это очень интересно, но вопросов оставляет больше, чем ответов.
Сомнительно. Причем сомнительно в этой истории практически все.
А Уддгер? Что Уддгер? Ну, играли в кости несколько
