Паола стала первым ребенком Лукаса и Тамико как официальной пары.
Тамико смеялась:
— Маю я опекаю вместе с Максом, Маринку ты один, Эстелла отказалась. Кацуо мы вместе, но уже давно. Флав примет наше предложение ох, как нескоро. Мы многодетные родители!
Лукас довольно улыбался вместе с любимой — факт, что Тамико вполне спокойно приняла материнские обязанности, совмещая их с построением карьеры на новом месте, не желая перегружать Ринальдо, вызывал его огромное уважение. Впрочем, Лукас обожал Тамико, что бы она ни вытворяла.
К его немому изумлению у его свежеиспеченной дочурки Паолы образовался поклонник, хотя этот мужчина проявлял интерес к ней и раньше. Оливер.
Лукас предложил:
— Води ее на занятия в Дом Магии. Ничего серьезного у вас не выйдет, это очевидно, но в качестве опыта ты ей сгодишься. Идет?
Лукас перехватил Оливера на полпути знакомства с Паолой, и тот смущенно признал, что не представляет пока, согласится ли Паола даже на подобные урезанные отношения.
Лукас глядел насмешливо:
— Попробуй, узнаешь. Пока малышку отвожу я, однако, на твою замену соглашусь охотно. По дороге общайтесь, разрешаю.
* * *
Непредсказуемая Маю вступила в новый виток своей жизни, и на этом вираже не представляла себя без Макса, настаивая:
— Давай уже назначим дату Церемонии и покончим с этим!
Максимилиан обиделся, выпятив нижнюю губу:
— Как это «покончим»? Может, тебе захочется покончить и с самими отношениями?!
Он был ревнивым и злопамятным, ее мужчина, и Маю уже не раз аукнулось ее решение расстаться с ним и пожить во владениях бога, набираясь разнообразного опыта.
Маю подольстилась, нежно обняв Макса:
— Хватит дуться. Хватит. Я решила стать твоей женой и хочу ей быть, а не вечно ожидать чего-то невестой!
Максимилиан тяжело вздохнул. Они оба обладали трудными характерами, ни один из них не любил идти на уступки первым, но сейчас смягчением и упорством Маю стоило воспользоваться, поскольку любые другие прелестницы миров уже нисколько не интересовали Макса, он понял за время разлуки.
Паола даже растерялась от того, что какой-то анамаорэ счел ее интересной.
«Никаких потусторон…» — ее мысль оборвалась на полуслове.
Перерождение произошло столь легко и естественно, что Паола сообразила: теперь она лично это самое неведомое.
Конечно, и речи не стояло, чтобы объявить правду бывшим сестрам и прочим родственникам, хотя Лукас и сказал, что рано или поздно Ванесса, плотно общающаяся с царевичами, также станет анамаорэ.
Паола полюбила литературные вечера и актерские представления, на которых замечала несколько хмурого мужчину с пронзительным взглядом из-под густых бровей, обладающего строгим очарованием — замечала потому, что незнакомец не сводил с нее глаз, и Лукас, к которому Паола бросилась за разъяснениями ответил, что этот загадочный наблюдатель — всего лишь ее тайный поклонник, коих у нее будет множество.
Тамико дивилась — Марину Лукас ловко вручил Мареку, Кацуо опекала Агнес, а на Паолу Лукас как будто не имел планов, позволяя ей без ограничений познавать обычаи анамаорэ.
Однако, новые знания и развлечения интеллектуального толка кружили Паоле голову намного сильнее перспективы непонятного романа, и Паола предпочитала делать вид, что попросту не замечает пристальное внимание Оливера.
* * *
— Не бойся, милый, — Магнусова привычка говорить, сладко растягивая слова, используя уменьшительные ласковые обращения, иногда сильно раздражала Лукаса, — мой народ прекрасен и не причинит вреда твоему! А если мы совсем надоедим вам, то уйдем, как не было, оставив вам легенды-воспоминания…
Лукас поморщился:
— Опять ты за свое. Хочешь оставить нас без детей, прикормил их своей дурманящей заразой!
Число жрецов и жриц, доносящих страждущим божественную волю, росло.
Изменчивый Магнус теперь редко показывался простым поклонникам лично, предлагая желающим перерождение в новом качестве — существом нового образца стал Леон, чувствующий себя отменно.
Магнетическая аура и сексуальность Леона не только не отпугивали анамаорэ, искушенных в плотских удовольствиях, но и наоборот служили им вожделенным примером.
Магнус только потирал руки, предвкушая ведомые ему одному радости.
* * *
Анеля, изящная танцовщица, задорный игривый колокольчик…
Почему в твоих васильковых глазах поселилась грусть, твой смех не слышен на публике, и отчаяние сквозит в твоих жестах?
Конечно, Флавиан, постоянно навещающий родителей, не мог обойти вниманием появление во дворце Паолы. И так как Паола не сильно возражала, иногда Флав подменял Лукаса, сопровождая юную царевну.
Жадный взгляд Оливера, с которым Флав как-то сцепился как раз из-за Паолы, Флав заметил сразу и провел параллели. Причины печалей Анели становились очевидными.
Флавиан негодующе восклицал, размахивая руками и обращаясь к Лукасу:
— Оливер снова мечтает подкатить к Паоле! Мне…это… Это не нравится!!
Бровь Лукаса ехидно приподнялась.
— Ревнуешь?
Флавиан кипятился:
— Да хоть так!
— Мы с ним говорили. Расслабься. Красота Паолы всерьез свела Оливера с ума, но на этом плодотворное общение не построишь. Пусть он перебесится и сам все поймет.
Флавиану было нечего возразить. Сам он, несмотря на ревнивое беспокойство, романтических чувств к Паоле уже не испытывал. Просто о ней заботился, не считая Оливера достойным мужчиной.
Глава 568. Новые горизонты бога
У анамаорэ толком не было времени, только процессы текли, плыли, бежали, видоизменяясь и сплетаясь. Существовал общий договорный курс, делающий подобие сроков возможным.
Жившие в личном прошлом или будущем хоть иногда обязывались приводить их к согласованному настоящему.
Умудренный опытом, но сияющий лучезарной красотой юности Лукас втолковывал богу, гипнотизирующе глядя огромными сапфировыми глазами:
— Ужас стал много ужаснее, обратившись легендой, оставшись полувыдумкой даже в нашей немеркнущей памяти. Необходимо признать: тебе тесно здесь. Все эти жрецы, культ — просто разминка. Ты по-настоящему не разгуляешься в чужих условиях. Так будь же богом в полную силу!
Магнус покачал головой:
— Милый Лу, тебя расстроит, если я возьму подопечных и уйду в никуда…
Лукас торжествующе улыбнулся:
— Ты очень любишь нас, очень. Так, что твоя любовь мешает твоему росту. Все твои нынешние подданные — анамаорэ. Анамаорэ они были, ими и останутся, пока живо осознание. Разве тебе, могущественному, не под силу создать принципиально новых существ? Оставь нам культ, он вписывается в наши традиции удовольствий, неги и счастья. Сделай жрецов проводниками, а не пешками, дай им больше самостоятельности. Жрецы справятся, а ты сможешь спокойно уйти, — звучный голос Лукаса лился рекой, проникая в самую сущность. Он был мудр и прав, бесспорно. — Бог не правитель, чтобы постоянно маячить на виду. Тем более в старом, давно сложившемся, законсервированном мире. Оставь нам наши игры, мы еще не доросли до большего, и твори свои!
— Выгоняешь…
— Вдохновляю, — Лукас пожал широкими плечами.
