Ник кивнул.
— А нельзя ли заодно и Зарека на него спихнуть? А то, знаешь, у меня вообще-то еще учеба...
Ответить Ашерон не успел — теперь взбунтовался Валерий:
— Я не стану делить слугу со своим рабом, как с равным!
— Об этом не беспокойся, — раздув ноздри, процедил Зарек, — ты мне не равен и никогда равен не будешь. Ты настолько ниже меня, что я скорее буду сидеть в дерьме, чем соглашусь, чтобы ты подтер мне задницу!
Теперь Валерий бросился на Зарека, но Тейлон перехватил его на полпути.
— Карнавал еще не начался, — заметил он, переглянувшись с Ашероном, — а у нас становится все жарче. Похоже, в этот раз совсем не даймоны наша главная проблема. Слушай, может, нам просто разойтись по домам и запереться на ключ, — а они тут пусть разбираются сами?
Тейлону не давала покоя мысль о том, что о появлении в городе Валерия рано или поздно узнает Кириан. И тогда побои Зарека покажутся римлянину дружескими объятиями. А поскольку Кириан — больше не Темный Охотник и заклятия Артемиды на него не действуют, то от битвы с сородичем он не пострадает и даже не лишится сил. Он вполне способен убить Валерия.
— Еще немного, и я с тобой соглашусь, — раздраженно вздохнул Ашерон. Затем повернулся к Валерию. — Иди, патрулируй свои районы.
Валерий саркастически отсалютовал ему римским приветствием, повернулся на каблуках и скрылся во тьме.
С его уходом атмосфера заметно разрядилась. Даже Зарек расслабился и стал выглядеть..., относительно нормальным.
— Где я буду жить? — поинтересовался он. — С тобой, с Кирианом или с Ником?
Ашерон выудил из кармана ключи.
— Мы решили, что тебе лучше всего иметь собственное жилье. Ник снял для тебя дом на Цофин-стрит. Окна закрашены черной краской, и в доме нет щелей, куда может проникнуть солнечный свет.
Лицо Зарека вновь окаменело, глаза блеснули яростью. Неизвестно, что в словах Ашерона так его разозлило, но он вырвал у него ключи и молча пошел прочь.
— Ник тебе покажет! — крикнул ему вслед Ашерон.
— Ни черта мне не надо показывать! — рявкнул в ответ Зарек. — Сам найду!
Зарек исчез за поворотом, и Ник скорчил гримасу.
— Знаю, знаю, — проговорил он. — «А ну-ка, Ник, догони трехнутого маньяка и покажи ему дорогу, а то еще заблудится». Позволю себе заметить, что любой приличный работодатель в таких случаях доплачивает за риск.
Ашерон поднял бровь.
— А я позволю себе заметить, что оставаться здесь, со мной,намного опаснее для твоего здоровья.
— Как? Я еще здесь? — с наигранным удивлением воскликнул Ник. — Что ты, что ты, меня уже десять минут как нет!
И припустил следом за Зареком.
Когда они остались вдвоем, Тейлон устало пригладил волосы:
— Бывают вечера, когда не стоит вставать с постели.
— Это уж точно, — вздохнул Ашерон.
— Интересно, чем ты так насолил Артемиде, что она навязала тебе этих двух придурков?
На этот вопрос Ашерон, естественно, не ответил. Да Тейлон и не ждал ответа. Он привык, что Ашерон ничего не рассказывает ни о себе, ни, тем более, о своих отношениях с богиней.
— Пройдемся немного, Тейлон.
Это прозвучало зловеще. Тейлон понял: предстоит какой-то неприятный разговор.
Молча они сошли с Пешеходной Аллеи и направились по Аллее Пиратов в направлении Ройял-стрит.
Возле собора Святого Людовика Ашерон остановился. Тейлон, нахмурившись, огляделся вокруг. В святых местах Охотникам всегда становилось неуютно: они когда-то были людьми, лишились душ, — и чужие души, разлученные со своими хозяевами, чувствовали эту пустоту и пытались войти в их тела. Сильный Охотник мог отогнать чужие души, но полным иммунитетом к одержимости обладал только Ашерон.
Вот почему Темные Охотники селились только в новых домах. По этой же причине, сняв дом для Зарека, Ник первым делом привел туда экстрасенса и убедился, что ни в самом доме, ни вокруг него не бродят призраки. Одержимый Охотник очень опасен — и для себя и для других.
— Расскажи мне о женщине, с которой ты провел сегодняшний день.
Тейлон вздрогнул от неожиданности. Ашерон никогда не переставал его удивлять.
— Да, в общем... не о чем рассказывать.
— Не лги мне, Тейлон. Саншайн все еще в тебе. Я чувствую ее — в твоей крови, в твоих мыслях.
Да он и вправду настоящий колдун!
— Послушай, о своем долге я не забыл. Я принес присягу Артемиде и не собираюсь от нее отрекаться.
— Меня беспокоит не это.
— А что же? — не понимал Тейлон.
— Помнишь, что я сказал тебе той ночью, когда ты обрушил месть на свой клан?
— Что ничто не дается даром. И ничто не длится вечно.
— Вот именно. Эта женщина в тебе, брат мой. Если ты от нее не избавишься, она откроет двери, которые я научил тебя запирать, и выпустит на волю твои чувства.
— А это так страшно?
Ашерон сдвинул на лоб темные очки и устремил на Тейлона пронзительный взгляд своих колдовских глаз, сверкающих, словно расплавленное серебро.
— Да. Ты в этом городе — единственный Охотник с холодной головой и ясным рассудком. Единственный, на кого я могу положиться. Приближается День Даймонов, а двое других Охотников не помнят ни о чем, кроме своей ненависти. Ты очень нужен мне, Тейлон. Нужен с ясной головой — и во всеоружии. Твои чувства, Тейлон, — ключ к твоей Силе. Утратив самообладание, ты утратишь и бессмертие. Я не хочу, чтобы ты погиб из-за того, что не совладал с влечением к женщине.
— Не беспокойся. У меня все под контролем.
— Вот и хорошо. Но помни: стоит тебе потерять контроль над собой — и ты мертвец.
— Ох, слава Богу, ты дома! — воскликнула Селена, едва Саншайн сняла трубку. — Где ты пропадала? Я звонила весь день, а ты не подходила к телефону! Я уже не знала, что и думать. Готова была все бросить и бежать к тебе, а то — кто знает, вдруг этот твой неизвестный герой тебя прирезал? — Тут она на секунду смолкла и, переведя дух, добавила: — Надеюсь, он меня не слышит?
Саншайн — она прижимала трубку к уху плечом, вытирая измазанные краской руки, — улыбнулась материнской заботе Селены.
— Не беспокойся, герой снова скрылся в тумане неизвестности. У него с кем-то встреча, он очень спешил.
— И давно ушел?
— Ну... несколько минут назад.
— Саншайн!..
— Что? — с притворным недоумением поинтересовалась Саншайн.
— Только не говори мне, — выдохнула Селена, — что вы с ним целый день играли в шахматы!
Саншайн закусила губу, чтобы не рассмеяться. При воспоминании о том, во что они играни, по ее телу пробежала теплая волна.
— До шахмат дело не дошло, хотя, признаюсь», пару раз мы сделали это на шахматном столе. А еще — на кушетке, на кухонной стойке, на полу, на кофейном столе...
