— До шахмат дело не дошло, хотя, признаюсь», пару раз мы сделали это на шахматном столе. А еще — на кушетке, на кухонной стойке, на полу, на кофейном столе...
— Боже мой! Помедленнее, дай мне переварить! И, может быть, ты все-таки шутишь?
— Ни капельки! Точно тебе говорю, Селена, энергии в этом парне больше, чем в батарейке энерджайзер»!
— Но ты же с ним едва знакома! — простонала Селена. — О чем ты только думала?
— Знаю, — кротко признала Саншайн. — Это совсем не в моем стиле. Но я ощутила магнетическое притяжение — как возле кафе-мороженого, когда какая-то неведомая сила неодолимо тянет меня зайти и взять тройную порцию бананового с шоколадом!
Это был самый страшный порок Саншайн: ни разу еще ей не удавалось по доброй воле отказаться от этого лакомства!
— Понимаешь, Селена, искушение было так велико, что я просто не могла ему противиться. Как будто передо мной оказался целый контейнер бананового мороженого. О чем тут думать? Только об одном: «Эй, кто-нибудь, скорее дайте мне ложку!»
— Господи боже!
— Знаю, знаю. Это просто чудо какое-то.
Вот он, а вот я, и он говорит: «Ну что, давай?..» — и ложка уже у меня в руках, и могу лакомиться, пока не лопну!
— Подожди-ка... а что вы делали в постели с ложкой?
— Нет-нет, я фигурально. Это мороженое ложкой не едят, — игриво улыбнулась Саншайн. — Его только лижут... и кусают... и даже немножко сосут...
— Ой-ой-ой! Прекрати немедленно! Не желаю этого слушать!
Саншайн расхохоталась.
— А я не могу остановиться! Я должна с кем-нибудь поделиться своим счастьем!
— Ну, по крайней мере, ты назначила ему следующее свидание? — несколько смягчившись, поинтересовалась Селена.
— Да нет. И даже фамилию его не спросила.
— Саншайн! Да ты просто сумасшедшая!
— Знаю. Но такое и должно случаться раз в жизни.
— Послушай, но ты... как же... ты как там? Нормально? Он тебя не... не обидел?
— Что ты, конечно, нет! Это был лучший день моей жизни. Удивительно, правда?
— Ох, Санни! Просто поверить не могу. Совсем на тебя не похоже. Кажется, ты слишком много общаешься со всякими чудиками и начала перенимать от них дурные привычки. Приводишь домой какого-то бродягу... А дальше что — голой на столе танцевать начнешь?.. Или нет, подожди-ка... ну да, это было со мной...
Саншайн рассмеялась:
— Не беспокойся, больше такое не повторится. Ты же меня знаешь. Время от времени я с кем-нибудь встречаюсь, — но всегда, как порядочная девушка, скучаю на двух-трех свиданиях, прежде чем затащить парня к себе домой и перевернуть весь дом вверх дном... Хотя никто из них не устраивал такого, как этот! Знаешь, своими размерами и формами он даже маму впечатлил!
— Да что ты такое несешь? Прекрати немедленно! — отчаянно взвизгнула Селена.
Саншайн только рассмеялась — и продолжала ее дразнить:
— Поверить не могу, что целый день провела с этим парнем в постели, но, знаешь, готова повторить этот марафон прямо сейчас! Говорю тебе, это были лучшие восемнадцать часов в моей жизни!
— Что же, выходит, еще сутки назад ты его совсем не знала?
— Зато теперь знаю как облупленного. Каждый дюйм его аппетитного тела. А дюймов в нём много!
— Санни, перестань! — прерывающимся от смеха голосом взмолилась Селена. — Я больше не выдержу! Не хочу, не хочу ничего знать о том, что в Новом Орлеане живет чемпион мира по сексу! В конце концов, я замужем!
— И у тебя прекрасный муж! Очень милый... по-своему.
— Не трогай Билла!
— Извини. Твой Билл отличный человек, но тот парень... это что-то особенное!
Сунув под мышку ярко раскрашенный телефон, Саншайн отправилась к холодильнику налить себе немного сока. Дразнить Селену и слушать ее «ахи» и «охи» было забавно... но, как ни странно, какая-то часть ее существа грустила оттого, что Тейлон ушел.
Ведь с ним, в самом деле, было очень хорошо.
И не только в постели, (а также на полу, на кушетке и во всех прочих местах). С ним еще и поговорить можно!
И, общаясь с ней, он ни разу не потерял терпения!
Она открыла холодильник... и снова рассмеялась.
— Что такое? — спросила Селена.
Саншайн не верила своим глазам: с верхней полки прямо на нее смотрел Пес Снупи — жемчужина коллекции Тейлона!
Какая прелесть!
— Ты не представляешь! Он оставил мне свой дозатор пастилок «Снупи»! Прямо на упаковке соевого сыра!
— Что-о?
— Да так, ничего. — Саншайн сжала в ладони холодную пластмассовую коробочку. — Шутка, понятная только нам двоим.
— Боже праведный, а что вы делали с соевым сыром?!
— Ничеготакого. Просто ели. Селена, ход твоих мыслей меня поражает: нельзя же думать только о сексе!
— А о чем еще? В ваших отношениях ничего кроме секса, и не было... Впрочем, это и отношениями-то назвать нельзя: вы же знакомы меньше суток!
— Поверь мне, можно! Это были именно отношения. Сексуальные. В высшей степени сексуальные. И он оставил мне на память коробочку из-под «Снупи-пец».
— Настоящий мужчина — дерзкий и щедрый! — съязвила Селена.
— Не придирайся к моему байкеру! Эта коробочка редкая и дорогая — коллекционная, шестидесятых годов.
— Хорошо, а свой телефон он тебе на память оставил?
— Не-а. Но коробочку положил на верхнюю полку холодильника, чтобы я ее сразу увидела.
— Ясно. Вопрос закрыт. Прощальный подарок даме — пустая коробочка из-под конфет. Ведь ты этого достойна!
— Ладно, Селена. Спасибо, что опускаешь меня с небес на землю. Десять месяцев у меня не было мужчины, и, вполне возможно, еще вечность с небольшим пройдет, прежде чем на пороге появится какой-нибудь нормальный мужик, так что ты права — радоваться мне совершенно нечему. Лучше пойду поработаю.
— Ладно, дорогая. Позвоню попозже. Извини, я просто беспокоилась. Иди работай, а завтра увидимся.
— Увидимся. Спасибо, пока.
Саншайн повесила трубку, перевела взгляд на Пса Снупи — и снова рассмеялась.
Ладно, быть может, Тейлон и не идеален.
Это уж точно: идеальные мужчины не попадают под карнавальные платформы! Но он — классный парень, а в наши дни на свете не так уж много классных парней.
Право, жаль, что она его больше никогда не увидит.
Но Саншайн — не из тех женщин, что убиваются над пролитым молоком и тратят время на несбыточные фантазии: «Если бы да кабы...» У нее своя жизнь. Она — перспективная художница и работает не покладая рук, чтобы занять свое место в мире искусства.
Серьезные отношения ей сейчас совсем ни к чему.
Ей нравится жить одной. Нравится свобода. Делай что хочешь, ходи куда хочешь, никому не давай отчета — да это же просто рай! Нет, свободу она ни на что не променяет.
