— Огонь! Скорее зажгите огонь! Ищите ее, не дайте забрать. Вероника, подай голос, я иду к тебе!
Прошло немало времени, пока в ратушу внесли с улицы факела и осмотрели все комнаты на трех этажах. Вероника исчезла, а Гальреда Гуса нашли под столом мертвым, с выражением боли и ужаса на застывшем лице. Губы мертвеца были искусаны до крови, на мраморную мозаику пола изо рта вытекала черная смрадная жижа.
Потрясенные горожане разбегались по домам, запирали засовы и, собравшись у горящего камина всей семьей, пылко молились Всеблагому отвести беду. Вместе со своими рыцарями Конта еще раз обыскал площадь и направился в сторону замка Снегирей. У моста он спешился и приказал своим людям дожидаться его возвращения, а сам в одиночку добрался до ворот.
Заслышав яростный стук, Рауль впустил герцога и проводил до главного крыльца.
— Я пойду с тобой хоть на костер, хоть в могилу, мой господин. Только прикажи! Какое несчастье случилось! Что же нужно проклятому отродью от нашей Вероники? Я готов отдать за девочку остаток своей жизни, если бы мог помочь.
— Она страдает из-за моей слабости, Рауль. И пришло время это исправить. Я вернусь с Вероникой или не вернусь вовсе.
Виски сдавило незримыми клешнями, в сапогах словно захлюпала вода, каждый шаг по ступеням давался с неимоверным трудом, но превозмогая давний страх, Конта отворил незапертую дверь в дом, где когда-то был рожден, чтобы заявить о своих правах на замок Снегирей и любимую женщину.
Глава 19. Во власти тьмы
Вероника с трудом узнавала просторный высокий зал на втором этаже замка, но скоро сомнений не осталось — неведомая колдовская сила перенесла ее именно в Снегири. Однако сейчас здесь было так же шумно и весело, как в ратуше.
У северной стены рыцарского зала в огромном камине ярко полыхало пламя, а за столами восседали мужчины и женщины самых разных сословий — от простолюдинов до знатных господ. Может, здесь разыграна театральная постановка…
Сама же Вероника лежала в углу на охапке свежей соломы и могла из полумрака наблюдать за происходящим вокруг.
«Неужели проделки Гальреда? Он не раз намекал, что готов решится на самый дурной поступок по отношению ко мне. Но тот ужасный пес не был похож на игрушку фокусника. Милые небеса, я готова поверить в сказки, но почему именно со мной должны случится такие ужасные вещи?! И как смел проклятый колдун называть себя хозяином замка! А Конта молчал, наверно, тоже был околдован… Всеблагой, защити его и помоги мне выбраться отсюда скорее!»
Лавка у ближайшего стола заскрипела по каменному полу — полнотелая старуха покончила с трапезой и направилась к Веронике, нелепо раскачиваясь на кривых ногах, которые скрывала длинная потрепанная юбка.
— Эй, ты! Хватит валяться без дела, как пустая колода. Пошли со мной в подвал, поможешь принести пиво.
— Хорошо-хорошо…
Вслед за неуклюжей старухой она спустилась на первый этаж замка по деревянной винтовой лестнице. Здесь некогда находился склад продовольствия, винный погреб и глубокий колодец. А еще ниже располагались темницы и пыточные. Вероника знала, что много лет назад мятежник Кайро допрашивал там молодого герцога де Маликора.
«Но если замок давно необитаем, кто все эти люди? Почему Рауль их пустил и позволил устроить празднество? Нет, не может быть, чтобы мне все приснилось! Ах, даже страшно представить, что я нахожусь среди бесплотных призраков… Слишком уж они реальны».
— Чего застыла? Держи крепче чашу, а я отворю бочку.
— Позвольте мне спросить, добрая женщина, вы прежде служили в замке, работали на кухне? — тихо спросила Вероника, крепко удерживая в дрожащих ладонях тяжелую посудину.
«Слишком уж она неопрятная для кухарки — передник в бардовых пятнах, под ногтями будто засохла кровь, жиденькие седые волосы клочками торчат из-под засаленного платка. И глаза пустые… Но так, верно, и положено призракам».
— Ха-ха, на кухне! Да кто бы позволил! Я жила в лачуге на окраине города, помогала девицам вроде тебя избавляться от неугодных детишек. Держи лучше, все льется мне под ноги!
Старуха цепко оглядела белое платье Вероники, остановив мутный взгляд на талии, перетянутой узкими кожаными ремешками.
— Может, тебе тоже требуется моя помощь? Не стыдись, оприходую прямо на этих мешках, рабочие инструменты всегда при мне.
Когда грязная старуха начала доставать из кармана серой юбки железные крючки, изогнутые ложки и щипцы, Вероника вскрикнула, выпуская полную чашу с пивом из рук. А потом отпрыгнула назад, потому что вместо пенного напитка у ног старухи копошилась груда могильных червей.
Сыпля упреками, черная повитуха уселась на гнилую солому и принялась собирать их обратно в чашу.
— У-у-у-у, какие мы неженки! Много таких робких красавиц я повидала за свою проклятую жизнь — они приходили ночью, порой вместе со своими любовниками и растлителями, совали мне в ладонь потные монетки и умоляли избавить от позора. Не моя вина, что половина из них умирали в горячке спустя несколько дней, я делала, что просили.
Отступая к лестнице, Вероника только и смогла пробормотать:
— Зачем же вы здесь? Зачем?
Оставив на время свое жуткое занятие, старуха подняла к ней изможденное лицо — череп, обтянутый сизой растрескавшейся кожей, и мерзко улыбаясь, ткнула корявым пальцем в сторону колодца.
— В том подвале я испустила дух, когда первый владелец замка велел палачу ломать мне кости, требуя признания в злодействах. Смотри, какие чудесные сапожки он мне подарил! Сегодня я пойду в них танцевать…
Она высоко задрала подол, показав шипастые металлические каркасы на обеих изуродованных ногах.
Не выдержав подобного зрелища, Вероника заметалась по заставленной бочками кладовой, напрасно стуча в запертые двери, а потом кинулась обратно к лестнице, ведущей в залу. Но не решилась сразу в нее войти — сердце неистово билось как будто у самого горла, судорожные рыдания мешали дышать, слова знакомых с детства молитв путались на пересохшем языке.
«Конта был прав — в замке его предков поселилось Зло, и оно готово меня погубить!»
Теперь Вероника совсем другими глазами смотрела на гостей у камина, где целиком жарилась на вертеле туша быка. Они были одеты в рваные лохмотья, волосы их свалялись и торчали в разные стороны, а кто-то был вовсе наголо обрит и маслянисто блестел черепом.
У человека в рыцарской броне из глазной щели шлема торчала стрела, его сосед где-то оставил руку и половину бока — чешуйчатая кольчуга едва прикрывала почерневшие раны, а дама напротив куталась в обожженое покрывало. Это был пир мертвецов, но умерших отнюдь не в кругу любящей семьи под сочувственные вздохи друзей и соседей.
Здесь гуляли бывшие воры и убийцы, предатели и отступники, возможно даже те, кто сам лишил себя жизни, не выдержав нищеты или сойдя с ума от несчастной любви. Худенькая девушка, следящая за огнем, показалась Веронике смутно знакомой. Три года назад Тарлинг всколыхнули слухи, что дочь мельника приехала из деревушки за сыном зажиточного лавочника. Летом он якобы ее соблазнил и обещал забрать в город. А когда при новой встрече отказался узнавать подругу, — она приняла яд прямо на пороге его жилища.
«Могу ли я к ней подойти? У нее грустное, доброе лицо, может, подскажет другой путь из замка, не все же двери здесь заперты на колдовские засовы…»
Вероника сделала пару шагов к очагу, но вдруг разглядела, что из спины девушки торчит обломок деревянного клина. Чему ж удивляться? По старому местному обычаю самоубийцам забивали в грудь осиновый кол и хоронили на проезжей дороге, чтобы сотни ног топтали их прах.
А позади раздался знакомый хриплый басок уличного торговца. Сейчас его одежонка выглядела еще более жалко, а костлявые руки с трудом держали тяжелый короб.
— Эй, милая, не выберешь ли украшение для себя? Смотри, я нашел новые булавки и кольца с драгоценными камешками. Красотки всегда любят подарки и готовы за них благосклонно смотреть на богатых господ, а потом и оставаться с ними наедине. Я-то знаю толк в сводничестве, немало невинных дев привлек к разврату, соблазнив лживыми обещаниями. И разве я виноват, что многие из них погибали потом в сточных канавах, страдая от горестей и болезней. Нужно было выбирать мужчин пощедрее и вести себя с ними любезнее.
