– Ну что, Ней, готова к обходу? – спросил Ельзи и тут же рассмеялся.
Коллеги его поддержали. Я не обижалась, ведь смех этот не был злым, а скорее, ободряющим. «Держись, мол, девка, раз попала».
– Все здесь?
Я обернулась и увидела Одьена, заглянувшего в ординаторскую. Общее веселье резко оборвалось.
– Пойдемте.
Я вышла в коридор следом за доктором Наварро и увидела Кейдж, сопровождавшую Одьена.
– Что она здесь делает? – зашипела на ухо Петкинсу.
– Не знаю, может из-за твоей избитой пришла?
– С моей избитой все в порядке.
– Значит, к Одьену. Велика разница, – ответил Петкинс и покачал головой.
Мы остановились возле сестринского поста.
– Доктор Оусен сегодня сопроводит нас на обходе, – прокомментировал Одьен.
«Держите меня сорок человек». В состояние ярости я пришла за несколько минут. Кейдж кивнула мне и сдержанно улыбнулась.
– Ней, начинайте! – огласил Одьен, как только мы вошли в первую палату.
Мистер Гростер. Поступил в четверг.
– Дату, конкретно! – отчеканил Одьен.
– Восьмого сентября, – исправила свою оплошность я и продолжила: – Падение с высоты трех метров. Получил закрытую черепно-мозговую травму легкой степени тяжести. Сотрясение головного мозга. Переломы четвертого, пятого, шестого ребер справа. Закрытый двухлодыжечный перелом справа с подвывихом стопы кнаружи.
– Диагноз! – вновь отчеканил Одьен.
– Я уже озвучила диагноз.
– Нужно говорить «диагноз» и перечислять все по порядку, как подобает, а не как вам в голову взбредет.
– Извините, доктор Ригард. Я могу продолжить или повторить диагноз как подобает?
– Повторите!
– Диагноз: Сочетанная травма: закрытая черепно-мозговая травма легкой степени тяжести. Сотрясение головного мозга. Закрытая травма грудной клетки: переломы четвертого, пятого, шестого ребер справа. Закрытый перелом внутренней и наружной лодыжек костей правой голени со смещением отломков и подвывихом стопы кнаружи. Девятого сентября две тысячи двести второго года, – на этой фразе я специально сделала акцент, – выполнен внутрикостный остеосинтез с использованием имплантации активного регенерата тканей. Послеоперационный период протекает без особенностей.
– Что получает? – спросил Одьен.
Я обреченно вздохнула и перечислила препараты.
– Иммуномодулятор! Почему его нет?!
– Применение иммуномодуляторов считается малообоснованным у пациентов с хорошей переносимостью костных регенератов в анамнезе.
«На, подавись», – было написано на моем лице. Кейдж, которая все это время стояла рядом с Одьеном, продолжала ухмыляться. Мои коллеги, казалось, тоже забавлялись спектаклем. В общем, весело было всем, кроме меня и Ригарда. Дальше все продолжилось в том же духе. Когда мы добрались до Софи, я уже еле сдерживалась. Кейдж быстро доложила обстановку со стороны сохраненной беременности и, извинившись, удалилась. Ура, наконец-то! Одьен продолжал издевательства и в момент, когда поток моих пациентов иссяк, переключился на Ельзи. Коллеге досталось по всем направлениям. Его сменили Наварро, Петкинс и Патриксон. Получили все.
Основная часть представления развернулась в реанимации. Все присутствующие то и дело пялились на меня, перешептываясь за спиной.
– Это она?
– Да, говорю же.
– Ну так, ничего, вроде.
– Еще бы. Говорят, из-за нее Айени не попал на день рождения матери!
– Какая там мать, если с тобой такая кувыркается.
Айени объявился на представлении как раз вовремя. Пребывая в прекрасном расположении духа, он поприветствовал всех присутствующих и задержал взгляд на мне. Я кивнула в ответ и отвернулась. «Засранец, самый настоящий!» Этого ему показалось мало: уже через пять минут он оттянул меня за локоток в сторону, что, естественно, заметили все остальные.
– Что случилось? – спросил, как ни в чем не бывало.
– Будто вы не знаете! – огрызнулась я.
– Догадываюсь.
– Одьен меня на обходе полной идиоткой выставил.
– Напортачила?
– Если бы. Сегодня всем досталось.
– Ничего, скоро успокоится. Ты, главное, держи себя в руках.
– А я-то тут причем? – праведно возмутилась я.
– Притом, – кратко ответил Айени.
– Это все, что вы можете сказать?
Айени плотоядно улыбнулся и похлопал меня по плечу. Все ясно. Ему весело. Я отошла от Айени и вернулась в строй, оказавшись рядом с Денни, то есть с Башней.
– О, привет. Не видел тебя, – оживился он.
– Неужели?
– Чего такая заведенная?
– Хоть ты не начинай, ладно? – простонала я.
– О-о-о, как все запущено… – улыбнулся Денни. – Смотри, Оди тебя взглядом сверлит.
– Не хочу даже смотреть в его сторону.
– И Айени тоже...
– Достали оба!
– Скоро до твоего пациента доберемся. Ты в курсе, что ему на выходных хуже стало?
– Подожди… Как это хуже…
– «Надуло» гематому внутричерепную. Загрузился за несколько часов. Его взяли по экстренной в субботу. Гематому опорожнили, но состояние тяжелое. На «поддержке» едва тянем.
– Как же так… – прошептала я, глядя на Башню. – Откуда гематома-то взялась?
– Такое случается, Алексис. Особенно после травмы. Лопнул сосуд и все, натекло.
Мы плавно переместились к кровати Питера. Первым о его состоянии докладывал Денни. Затем в дискуссию вступили нейрохирурги во главе с Айени. Вердикт звучал настолько обыденно, что меня начало мутить:
– Перспективы не радуют, но будем наблюдать.
Делегация переместилась к следующей койке. Я же продолжала стоять на месте и глядеть на Питера.
– А я предупреждал, – прошептал Айени мне на ухо.
– Это все, что вы хотели мне сказать, доктор Ригард? – голосом, лишенным эмоций, спросила я.
– Оставь его. По данным сканирования, дела у него хуже некуда.
Я не слышала больше никого и ничего. Стоя позади собравшихся здесь врачей, я думала о том, насколько мало мы знаем о себе. Процессия начала расходиться. Когда они закончили обход?
– Ней, вы идете? – позвал меня Наварро.
– Да, уже иду.
Мы собрались в ординаторской, и Одьен начал вещать. Ко мне вопросов у него не было, зато опять получил Ельзи.
– Дневник осмотра пациента – это официальный документ! Если еще раз вы пропустите беременность у пациентки с криминальной травмой, будете зачитывать мне протоколы осмотра вслух в свободное от основной работы время! Все понятно?
– Да, доктор Ригард, – ответил Ельзи и покосился на меня.
Я покачала головой в знак того, что не я его заложила. Он так же кивнул в ответ, догадавшись, что здесь не последнюю роль сыграла Кейдж Оусен.
– На этой неделе доктор Ней будет оперировать во вторник и четверг, – продолжал говорить Одьен. – С планом ознакомитесь позже, доктор Ней. И еще я поставил вам первое дежурство на завтра. Вас такой вариант устраивает, или были другие планы?
– Устраивает, – спокойно ответила я.
«Или у вас были другие планы, доктор Ней?», – продолжал кривляться Ельзи после ухода Оди. – Не отменил ли я вам маевку, доктор Ней, сегодня сообщив о том, что завтра вы дежурите?
– Успокойся, Ельзи, – огрызнулась я. – Достало уже.
– Меня тоже, – заметил Патриксон.
– Знаешь, с кем ты дежуришь? – вдруг спросил Наварро, ехидно улыбаясь.
– С кем?
– Поздравляю! Завтра ответственный дежурный по хирургии – доктор Одьен Ригард!
Я потерла лоб и скривила лицо.
– Великолепные перспективы.
– О, да. Но не волнуйся. У Оди – своя комната отдыха.
– В смысле?
– Он спит в служебке возле своего кабинета. Самостоятельно туда диван три года назад перетащил, – кивнул Наварро.
– Зачем?
– Ну, не с нами же ему на одной кровати валяться!
– Логично.
– Ты, главное, не нервничай, – посоветовал Петкинс. – Просто, держись от него подальше и все.
– Это как, если он – ответственный?
– А так! Или ты не знаешь, как от начальства бегать?
– Все ясно. Спасибо, что предупредили.
– Да, и обход в два часа ночи сделать не забудь, – подмигнул мне Наварро. – Вряд ли он с тобой пойдет, но проконтролировать может.
