в бездну.
– Яр! Хватит! Хватит! – сквозь пелену безумия проник голос Кэлида. – Нужно уходить, пока все не рухнуло к чертям!
Взгляд прояснился. Я все еще находился в подвале дома, старейшины клана диких. Но само помещение изменилось. Не было стен, вместо них руины. Алтарь уже не светился. Черный выжженный круг в центре. И ничего больше.
В душе вновь заклокотало, защемило, зазвенело болью.
– Томи… – простонал я.
– Яр, ты жив! Понимаешь, что это значит?! – друг настойчиво встряхнул меня за плечо.
Мотнул головой.
– Уходите! Я сам! – прошипел я и застыл.
Велимир поднимался в полный рост. Магия больше не управляла им.
Я в приступе ярости перебил всех волков, посмевших встать на моем пути. Но я хотел только его крови. Крови того, кто посмел коснуться моей истинной. Моей королевы.
Хотел разорвать на куски. Хотел растерзать в клочья. Перед глазами все еще стояла ужасная картина. Сильный, древний оборотень и моя маленькая человечка. Моя Томи. Хрупкая и беззащитная.
Рычание вырвалось из груди.
– Ты жив! Значит, и твоя пара тоже! – закричал Кэлид прежде, чем стены задрожали, а к ногам посыпались куски кирпичей и камня.
– Да! Ее могло вынести в любой уголок Вселенной, в любое время, в любое место! – рычал я в ответ. – Она там! Одна! Без защиты и без амулета! Думаешь, у нее есть шансы вернуться?!
Я с трудом произнес слова, не оставлявшие меня в покое. Кошмар, вдруг ставший реальностью. Я дважды проходил через это. Дважды думал, что никогда не увижу свою истинную. Но каждый раз ошибался. Сейчас надежды действительно не было.
– Бежим! – рявкнул Кэлид.
Я не торопился. Велимир смотрел на меня открыто, готовый к бою.
Я сжал руки в кулаки. Читал во взгляде оборотня вызов. В нем не было раскаяния. Выходит, он не сопротивлялся воле ведьмы. Он хотел заполучить мою Томирис.
Зверь во мне жаждал крови противника. Он получит ее всю, до последней капли!
* * *
Ослепленный жаждой мести, я наносил удары. Каждый из них был смертельным. Противник выл, рычал, припадал на передние лапы.
Во мне не было жалости или раскаяние. Я разодрал глотку зверя, вгрызаясь и чувствуя, как теплая кровь струится по клыкам.
Велимир не смог обратиться в человека. Древний оборотень рухнул к моим ногам. Черная шкура, покрытая кровью, блестела в свете полной луны.
Я придавил тело соперника лапами и взвыл. Особняк старейшины рухнул за моей спиной, два этажа ушли под землю. Волки из клана диких, оставшиеся в живых, поддержали мой вой, признавая вожаком меня.
Выходит, именно сейчас я подчинил себе все земли. Смерть Велимира принесла мне власть над территорией двуликих. Но боль, клокотавшая в душе одичавшего волка, не позволяла наслаждаться властью и могуществом.
Словно часть моей души исчезла вместе с Томирис.
Я завыл в полную мощь своих легких, отчаянно стремясь к ней и больше не чувствуя ее Зова.
* * *
Смех. Легкий, детский, счастливый.
– Мама! – я распахнула глаза от звонкого голоса.
Мальчишка. Темные кудри обрамляли улыбающееся личико. Голубые глаза смотрели в душу. Голубые и знакомые, до боли и до дрожи в каждой клеточке тела похожие на другие.
Я не могла пошевелиться, словно кто-то запер меня в коконе. Все видела, слышала, понимала, а не могла даже руку поднять. Мое тело все еще было обернуто черным полотном. Магия проникала под кожу, но я сопротивлялась.
Пыталась сопротивляться. Однако любые попытки не приносили результата.
– Мама! – настойчиво позвал тонкий голосок.
Я боялась поверить, что передо мной – мой сын. Мой и Яра. Плоть от плоти. Маленький волчонок, в жилах которого струится королевская кровь.
– Томирис! – теперь женский, приятный голос позвал меня.
Мамочка моя! Она была рядом, окружала теплом и заботой. Помогала, направляла, подсказывала.
Кажется, я хочу остаться здесь, с ними. Но мама в ответ на мой взгляд, полный невысказанных вопросов, лишь покачала головой.
– Твое время еще не пришло, – мягко улыбалась мама. – Твой сын ждет тебя.
Мои силы были на исходе. Черные ленты все сильнее сжимали тело, проникали под кожу, просачивались в каждый нерв.
Кто-то взял меня за руку. Детская, теплая ладошка держала крепко, согревала, дарила покой и умиротворение.
Но боль нарастала, накатывала волнами, сжигала все на своем пути. Я уже не понимала, где заканчивается она и начинается мое тело. Все слилось воедино.
– Томирис? – полный страха, боли, раскаяния голос. Голос, от которого сладко замирало сердце, и пела душа.
Я слышала только его. Он звал меня.
* * *
День сменялся ночью. А после ночи неизменно приходил новый день.
Мой волк одичал и превратился в безумца. Почти год я не менял сущности. Волк и не претендовал выходить из тени. Он словно забился в самый дальний угол стальной клетки и не поднимал головы.
За все месяцы, что прошли с момента казни Велимира, многое изменилось.
Кэлид и Вайда вплотную занялись обустройством жизни на землях истинных. Имар вернулся к себе, на земли изгоев. Старый волк был рад тому, что Марика вернулась к нему.
Магия Ариды почти не тронула ее рассудка. Но теперь Имар более тщательно следил за своей принцессой. Это к лучшему. Я не мог спокойно смотреть в глаза Марики. Меня разрывал гнев и ярость, стоило вспомнить, что именно волчица выкрала мою Томирис и отдала ее в руки ведьмы в первый раз.
Не только Марика вызывала во мне гнев. Я злился на себя.
Сам я плотно обосновался в городе. Теперь Дикие беспрекословно подчинялись мне. Я стал старейшиной города, но не ради власти. А ради Томирис.
Я ждал ее возвращения. Глупо. Наивно. Но надежда не умирала во мне.
Слова Кэлида заставили задуматься. Я жив, пока жива моя истинная пара. У меня не осталось иного выбора, кроме как ждать. Пусть ожидание и убивало.
Я пытался звать ее. Иногда – в мыслях. Иногда – взбирался на крышу небоскреба и орал во всю мощь своих легких, срывая голос.
В ответ – тишина. Год ожидания и ничего. Пустота.
Я поселился в апартаментах, расположенных в пентхаусе на верхнем этаже офиса «Миры». Я не знаю, что именно связывало это здание и Томирис, но именно здесь она появилась в прошлый раз. Именно в этом здании Арида плела свои интриги. И я надеялся, что моя истинная вернется сюда.
Рано или поздно, но даже самый сильный и терпеливый воин устает ждать. И я устал. Долгие месяцы ожидания и бездействия. Но сегодня все должно измениться. Я это чувствовал.
Взгляд замер на черном свитке,
