Мне правда интересно стало.
Папа пожал плечами, скользя взглядом по активным работам, идущим на моём участке.
– Мама отказывалась переезжать ко мне.
Ведьма нахмурилась, не припоминая такого момента в истории жизни своих родителей, и решила уточнить:
– Это после свадьбы было?
Папа промолчал, сделав вид, что вопроса не услышал, но потом всё же невозмутимо, на меня не глядя, сказал:
– Выходить за меня замуж твоя мама тоже отказывалась.
Нет, вот как раз об этом моменте мне было хорошо известно – папа маминой руки почти шесть лет добивался, и то там уже бабушка, мамина мама, не выдержала. Но о том, что в период ухаживаний папа пытался переделать бабушкин дом в родовое имение – об этом я раньше не слышала!
Поэтому и стояла, закинув голову, потому что папе в лицо только так смотреть можно было, и с потрясением взирая в синие, весело сверкающие глаза.
Всё ясно, совести тут ни у кого нет.
* * *
– Леди Рейлин, к вам гость, – с коротким книксеном доложила Беатрис, одна из двух моих новых горничных.
Дело было вечером. Папа, представив меня внушительному штату прислуги и наметив фронт строительных работ, ушёл по каким-то своим делам во Влеке, и я вот буквально только полчаса как была одна.
Только-только закончила все приготовления для создания пространственного окна, как тут на тебе.
Вздохнув, отложила древнюю тяжёлую книгу, которая вроде как запрещённая, но папа её у меня пару раз видел и не забрал, а раз папа разрешил оставить, то не такая уж она и запрещённая.
В общем, я покинула собственную спальню, перед этим выставив Беатрис первой, плотно закрыла дверь и вслед за горничной пошла проверять, кого там нелёгкая принесла. В том, что человек абсолютно безобиден, я не сомневалась нисколько – моя новая прислуга спалилась основательно и выдала в себе магов, причём далеко не слабых. Так что папа не столько о моём комфортном проживании позаботился, сколько о моей безопасности.
Но меня это всё равно не устраивало ни коим образом, именно поэтому я в спальне портал открывать и собиралась. Это маги по щелчку пальцев пространство раздвигают, ведьмы так не умеют… если это, конечно, не боевые ведьмы, но чтобы мама пришла, ей на это намекнуть нужно.
На пороге обнаружился Онис с пустой плетёной корзиной в руках и немного виноватой, но в целом очень довольной улыбкой на светлом лице.
– Что, опять? – Не поверила я.
– Так, уважаемая ведьма, – разведя руками, начал мальчишка оправдываться, – за вчерашний вечер и сегодняшнее утро столько заказов скопилось…
– Сколько? – Не поверила ему ведьма.
Но всё же посторонилась и в дом мальчика впустила, а в кухню первой пошла, повернув голову и слушая его частое щебетание:
– Господина Люксио недомогания мучают, у госпожи Рингрей все цветы в саду засыхать начали, она уверяет, что это всё промыслы магов, а у госпожи Пиньо в подвале домовой завёлся…
Я как шла, так на ровном месте и споткнулась! Замерла на мгновение, в следующее лихо развернулась и в ужасе на Ониса посмотрела.
– Как домовой?
– Да обычно, – мальчика моя реакция несколько удивила, но это не помешало ему, по дуге меня обойдя, первым в кухню попасть.
Мне пришлось идти следом, фактически требуя от него больше подробностей:
– С чего она взяла, что это домовой?
Да, меня история с чернокнижником не отпускала, да и как могла? Я папе, конечно, доверяла, и причин сомневаться в нём у меня не было, но он тоже всего лишь человек, а мы все совершаем ошибки.
– Да она их уже семнадцать штук выгнала, – со смешком ответил Онис, водружая пустую корзину на мой не менее пустой стол. – Она бы и этого выгнала, да у неё мак закончился. Госпожа Пиньо его под порог насыпала, чтобы нечистая сила пройти не могла.
Ну, да, домовые, как ни посмотри, тоже нечисть. Это на севере они добрые и по хозяйству помогают, дома оберегают, семьи защищают, а у нас… у нас это пакость самая настоящая. Мелкие, противные, как крысы. Постоянно под полом скребутся, вещи воруют, мебель ломают, пищу всю съедают. Вредничают, в общем.
Интересно, чем госпожа Пиньо им так приглянулась, раз к ней уже восемнадцатый домовой забирается? Нужно будет как-нибудь узнать.
Корзину я собрала минут за двадцать, Онис к тому времени разложил все выданные ему деньги за травы и с моего одобрительного кивка ловко стянул себе в карман шесть медяков.
– Давай помогу, – предложила запоздало, но мальчуган корзину уже со стола стянул и весело к двери поспешил.
– Да не нужно! – Крикнул уже оттуда. – Я справлюсь!
Ну, справится, так справится.
Пожав плечами, ведьма вернулась к старательным приготовлениям призыва собственной мамочки.
И вот никак не ожидала, что буквально через десять минут раздастся громкий испуганный стук в дверь, а следом за ним – дрожащий от страха голос Ониса:
– Уважаемая ведьма! Уважаемая ведьма, откройте!
Ничего удивительного, что я, потеснив дёрнувшуюся к двери Беатрис, сама на ручку надавила и створку отворила.
– Что такое? – Состояние Ониса мне не понравилось совершенно.
Мальчик явно был чем-то напуган, бледный, с огромными глазами, дрожащими руками и повёрнутой едва ли не на сто восемьдесят градусов головой. Он что-то безостановочно высматривал в сгущающихся городских сумерках, а едва я дверь открыла, развернулся и сделал три шага от меня подальше, вынудив и меня саму за ним шагнуть, а потом…
А потом вдруг чьи-то руки скользнули со спины и крепко обняли за талию, шеи коснулось горячее дыхание и рядом с ухом прозвучало тихое, но безумно довольное:
– Попалась, ведьмочка. Опять. Ничему тебя жизнь не учит…
Удивительное дело, но вот именно после этой фразы я и перестала бояться.
Глядя на то, как медленно тает, как дым в воздухе, фантомный Онис, на то, как мерцает зелёный купол, экранировавший нас двоих от всего остального мира, чувствуя обжигающе горячие ладони на своём животе и не менее горячее дыхание на тонкой коже шеи,
