— Но я не знаю, как вызвать видения. Они просто приходят.
Он берет мою руку и проводит большим пальцем по ее тыльной стороне. — Может, просто попробуешь?
— Хорошо, — шепчу я.
Черт. Я так не готова принять эту сторону себя. Особенно в окружении этих людей — волков, — которых я почти не знаю.
Вот только Гаррет не выглядит чужаком. Совсем нет. И он не заставляет меня чувствовать себя сумасшедшей. Может быть, я смогу это сделать.
Я могу хотя бы попытаться.
~.~
Гаррет
— Итак, как ты думаешь, кто похитил Седону? — спрашивает Джаред, когда мы сидим за столом и едим рыбные тако, которые они с Треем купили. Уже поздно, но никто не может уснуть. — Ты видела, как они выглядели в твоем видении?
Эмбер качает головой. Она прислонилась к кухонной стойке, ела стоя. Все еще сохраняя дистанцию между нами. Неплохая идея, но я хочу притянуть ее к себе на колени и кормить ее с рук.
— Это были волки? — Трей поворачивает голову, чтобы посмотреть на нее.
Она хмурится. — Нет, это были мужчины… — Она замолкает. — А как я узнаю? Есть какой-нибудь отличительный знак?
— Их глаза. Они меняли цвет или светились?
Нахмурившись, она покачала головой. — Не помню.
— Можешь снова повторить видение?
— Это не фильм, который я беру напрокат. Они просто приходят ко мне.
— Ты их совсем не контролируешь?
Я хмуро смотрю на Трея, чтобы он замолчал.
— Нет, — огрызается она. — Они так не работают.
— Ну, это паршиво, — бормочет Трей.
Я рычу, и он меняет выражение лица на более дружелюбное.
— Слушай, я стараюсь. — Эмбер откладывает еду и поворачивается к раковине. Она моет руки около минуты, затем берет бумажное полотенце и начинает протирать стол.
— Эй. — Я встаю со стула и подхожу к ней. Не хочу давить на нее, но она все равно роняет бумажное полотенце и отступает назад. — Мы пытаемся разобраться в экстрасенсорных штучках.
Она вздрагивает при слове «экстрасенсорные». — Ты не понимаешь. Я всю жизнь подавляла эти видения.
— Поэтому у тебя болит голова?
Она пожимает плечами.
— А ты не пробовала просто позволить им возникнуть?
— Я не могу.
Я наклоняю голову набок.
— Я никогда не пробовала, — поправляет она. — Я боюсь, что они завладеют моей жизнью.
— Хорошо. Можно я попробую что-нибудь сделать?
— Что, например? — Она настороженно наблюдает за мной. Раньше она доверяла мне, вопреки своему здравому смыслу. Но я разрушил это доверие. Эта дистанция между нами? По моей вине.
— Я собираюсь прикоснуться к тебе, — бормочу я.
Позади меня Джаред прочищает горло.
— Пожалуйста, — добавляю я.
Небольшое сомнение, и она кивает.
— Просто дыши. Расслабься.
Я кладу руку ей на глаза. — Закрой глаза. — Ее ресницы трепещут на моей ладони. — Просто почувствуй это. Люди или волки?
Она молчит так долго, но я не сдаюсь. От ее тепла, такого близкого к моему телу, член у меня напрягается. Я вдыхаю ее запах, понимая, что должен отступить, не прикасаться к ней, если хочу сохранить контроль.
— Волки, — наконец произносит она.
Я заставляю себя отступить. — Я так и знал.
— Как ты думаешь, что им от нее нужно? — спрашивает Джаред. Они с Треем встают на ноги.
Я провожу пальцами по волосам. — Наверное, похитили для размножения.
Эмбер выглядит шокированной, поэтому я объясняю: — Многие оборотни считают, что наш вид находится под угрозой исчезновения. Представители нашего вида слишком часто спаривались с людьми. Спариваться с человеком считается грехом против нашего вида. Но это означает, что в небольших сообществах теперь проблема в воспроизводстве.
— А что происходит, когда оборотни спариваются с человеком? — спрашивает Эмбер.
— В наши дни у них рождаются человеческие дети. — Я встречаюсь с ее внимательным взглядом. Думает ли она о том, что может произойти, если мы продолжим идти по тому же пути, что и сейчас, — этот обреченный танец влечения? — Потомство, которое никогда не болеет и быстро выздоравливает, но человеческое, а не волчье.
— Они не могут превращаться?
— Верно. Бывают полукровки, которые способны к перевоплощению — это не редкость. В Тусоне есть пантера, которая не изменялась, пока не забеременела от оборотня-волка. Но это редкость.
— То есть вы считаете, что другие волки замечают женщину-волчицу, которая не входит в их стаю, и просто хватают ее для размножения? — Голос Эмбер становится резче, и я понимаю, какой она должна быть во время своего «крестового похода».
Держу пари, что в зале суда она просто охренительна. Я возбуждаюсь, представляя ее в одном из ее приталенных костюмов, вышагивающую по залу на высоких каблуках, ослепляя всех мужчин в здании своими изящными икрами и острым умом.
— Я думаю, что это вполне возможно, да. Она альфа-самка и достаточно молода, чтобы родить много щенков.
Эмбер сглатывает, выглядя немного больной. — Мы должны ее вернуть.
— Да. — Меня подташнивает. — Скоро. Пока они не начали… — Я не могу закончить предложение. Мои кулаки сжимаются, так и хочется кого-нибудь ударить. Мой волк бушует. Я хочу разбить все, что вижу. Если бы Эмбер не было здесь, я бы, наверное, так и поступил.
— Так что же нам делать? — спрашивает она, вздернув подбородок, словно готовая ко всему. Ей не понравится то, что нам придется делать.
— У нас нет никаких зацепок, Эмбер. Никакого запаха. У нас нет ничего, кроме твоего видения. Давай поиграем с тобой в двадцать вопросов и посмотрим, что ты сможешь уловить.
Она опускает плечи. На лице видно сомнение. Я делаю шаг так, чтобы заслонить своим телом двух моих товарищей по стае, наблюдающих за ней, и беру ее за подбородок. — Ты можешь это сделать, Эмбер. Твой дар предназначен для того, чтобы его использовать.
— А что, если я ошибаюсь? Или ничего не увижу?
— Все равно у нас будет больше информации, чем сейчас.
— Ты сумасшедший, — бормочет она, но подходит к дивану
