Раньше я думала, что захочу продлить свое пребывание не Земле. Но сейчас… Сейчас я хочу скорее разорвать последние ниточки, удерживающие меня в этом месте, скорее уйти.
…Остальные уроки прошли, как в тумане. Я смутно помнила, что происходило на них. В конце концов, это неважно. Школа — это всего лишь еще одна ниточка. И очень скоро оборвется и она.
Сегодня ночью они приходили ко мне. Хотели предупредить. Так глупо, как будто я сама всего не знала. И, несмотря на это, они пришли.
— Здравствуй дочь, — сказали мои родители одновременно.
— Я больше не ваша дочь!
— Это почему же? То, что ты покинула свое тело, ничего не меняет, — возразила мать, — Ты все равно остаешься прежней.
— Ошибаетесь, я изменилась, — зло ответила я.
— Мы никогда не ошибаемся, — напомнил отец, — Ты не изменилась. Разве, что стала глупей: раньше ты бы никогда не открыла нашу тайну.
— Я и сейчас этого не сделала.
— Нет, но ты рассказала своей смертной подруге слишком много. И расскажешь еще больше. Впрочем, ты и сама все знаешь, — сказал отец и выжидательно посмотрел на меня.
— Вот именно! — взорвалась я, — Я знаю! Я не раскрыла и не раскрою ей своей сущности. А все остальное не должно вас касаться.
— Однако ты намереваешься рассказать ей о будущем…
— Я не говорила напрямую.
— Ах, да, — отец снисходительно усмехнулся. Мать во время всей беседы лишь молчала и бросала на меня укоризненные взгляды, — В законе есть лазейка, которую придумали такие же безответственные пифии, как и ты.
— Послушайте, — проговорила я, пытаясь сдерживать раздражение, — Мы все знаем, что будет. В любом случае, оно уже свершилось. Даже Вы не в силах изменить Судьбу.
— Наше знание не предназначено для того, чтобы менять что-либо. Но твоя смертная подруга…
— Она оборотень, — возразила я.
— Не важно. Многие волшебные народы причисляют вечную жизнь к своим достоинствам, но ни один из них не обладает ей на самом деле…
— Кроме нас, — устало закончила я.
— Да. Мы свободно переходим из одного тела в другое, сохраняя при этом память о прошлом. А в конце цикла дух возвращается во тьму, откуда и рожден. Но мы помним все. Именно это и является истинным бессмертием.
— Зачем вы повторяете старые истины, известные всем? — я покачала головой, — Вы хотите предупредить меня, но ваши слова ничего не изменят. Уходите, — бросила я, испытывая одновременно усталость и раздражение.
— Я вижу, ты не очень-то внимательно всматривалась в жизнь своей подруги, — моя мать, наконец, подала голос, — Однако ты должна понимать, что она — не просто оборотень.
— Я это знаю. И знаю, что она сыграет очень важную роль в судьбе мира.
— Тогда ты должна знать и то, почему нельзя открывать ей секреты будущего.
— И почему же? — усмехнулась я. Неужели они надеются, чем-то удивить меня. Это в принципе невозможно.
— Неужели ее дальнейшая жизнь не показалась тебе… нечеткой? — спросила меня мать.
Я нахмурилась. Я чувствовала нечто подобное, но решила, что просто в человеческом мире мой дар слабее, чем в родном… Неужели, я что-то упустила? Но такого не может быть! Пифии знают все. Или должны знать…
— Она одна из немногих, кто способен изменять Судьбу, — сказал отец.
— Как Народ Первой Зари, — прошептала я.
— Как те, кто был когда-то Народом Первой Зари, — поправил меня отец, — Пророчество сбывается. Их души возрождаются. Неужели ты сама не поняла этого, когда делала предсказание подруге?
Я нахмурилась. Действительно, теперь это казалось настолько очевидным. Но я привыкла полагаться на дар, не думая, что появятся те, на кого привычные правила не распространяются. Не на Земле.
— Ты не должна ей ничего больше предсказывать. Послушай нас.
— Я больше не ваша дочь, — повторила я.
— Даже если это так, — неохотно согласился со мной отец, хотя я и видела, что думает он совсем иначе, — Мы по-прежнему остаемся старейшими из пифий, и ты обязана подчиняться нам.
— Нет, — прошипела я сквозь зубы, — Я помогаю своей подруге. И если для этого придется нарушить ваши глупые правила — я это сделаю.
— Как раз из-за твоей "помощи" она и может пострадать! — отцу уже едва-едва удавалось сдерживать эмоции.
— Она пострадает, только если вы решите вмешаться, — возразила я.
— Мы не станем этого делать. Если дело будет касаться ее — неизвестно, чем может закончиться наше вмешательство. Но, пожалуйста, не делай ей больше предсказаний!
— Почему?
— Ты что действительно не понимаешь? — покачал головой отец, — Подумай, она способна изменять судьбу. Но если ты расскажешь будущее, а точнее, в случае с твоей подругой — один из вариантов будущего — она, скорее всего, искренне поверит, что именно это ждет ее. И тогда твое предсказание перестанет быть всего лишь вероятностью.
— То есть… — прищурилась я.
— Вот именно. Эта девушка должна идти своей дорогой, тебе не следует направлять ее. Мы не вмешиваемся. Таково правило.
— Хорошо, — кивнула я в знак согласия, — Но я иду на это не ради вас и ваших правил. Только из-за подруги.
— Мы знаем, — кивнули родители. Похоже, они снова стали действовать синхронно.
— Конечно, — фыркнула я, — Однако времена меняются — сбываются старые пророчества. Скоро ваше знание перестанет быть абсолютным. Оно уже таким не является.
— Тебя это радует? Неужели твоя ненависть к нам настолько сильна?
— Дело не в этом, — покачала я головой, — Хотя, вы все равно не поймете.
— Может, хотя бы постараешься объяснить?
— Я не хочу быть всеведущей. Хочу быть обыкновенной, человеком. Чтобы каждый новый день был сюрпризом, чтобы будущее было полно неожиданностей — счастливых и не очень. Хочу влюбиться, не зная заранее, когда и как закончатся эти отношения… — я замолчала.
— Ты слишком долго жила среди людей, — нахмурился отец, — Тебя отравили их мелкие страсти, затмили твой внутренний взор.
Я печально усмехнулась. Они не понимали! Для них дар был именно даром, а не проклятием, как для меня.
— Уходите. Вы своего добились.
— Не злись на нас, — примирительно прошептала мать, — Позже ты поймешь, что мы были правы…
— Может быть, — согласилась я, — Но это будет гораздо позже. А сейчас — уходите. И не возвращайтесь больше. Я не для того пришла на Землю, чтобы вы являлись ко мне и во снах.
Они ничего не ответили и исчезли, даже не попрощавшись. Хотя, оно и к лучшему. Надеюсь, больше мы не увидимся. Конечно, можно подумать, что я черствая неблагодарная дрянь, если так обращаюсь с родителями. Что ж, может быть… Но и они никогда не любили меня. Дети для пифий всего лишь возможность передать дар, пока тьма не повергнет в бездну безумия. Но я всегда вела себя необычно для ребенка-прорицателя, хотела родительской любви… Позже, я, конечно, смирилась с из безразличием; но я до сих пор помню слезы, неоднократно проливаемые мной из-за равнодушия самых родных людей.
