— Вот как, — сказал он вежливо, предлагая мне еще пирожное. — Так все же, чем я могу вам помочь?
— Я так понимаю, у вас академический интерес к истории магов, — сказала я, торопливо глотая печенье. Ничто не может сравниться с тем потрясающим впечатлением, которое производят разлетающиеся во все стороны крошки изо рта. — Меня интересует человек, который был связан с манускриптом, носящим название Кода Симла Гестора. Вы когда-нибудь слышали о нем или о ней?
Каспар откинулся на спинку персикового кресла, его брови нахмурились, а пальцы переплелись, пока он думал.
— Кода Симла Гестора. Хм. Название кажется знакомым, но я не помню… О! Подождите-ка… Ну, конечно! В Коде говорится о происхождении некоторых рас: Темных, Фоморов [25]и Иларги. Это все, что я помню, но там было что-то еще.
Я слизнула лимонно-сахарную пудру со своих губ и вытащила КПК, почувствовав облегчение от того, что мой выстрел на удачу попал в цель.
— Про Фоморов я слышала, они кельтская ветвь фей, да? Но не думаю, что мне что-либо известно об Иларги.
Каспар сделал изящный жест в сторону тарелки с пирожными. Я покачала головой, отмечая в компьютере все, что он говорил.
— Думаю, что Фоморы очень бы удивились, если бы их назвали феями, [26]но это ни имеет значения. Иларги имеют баскские корни. Это лунный клан жнецов. [27]
— О, — сказала я, и легкий озноб пробежал по моей спине. Жнецы, о которых я слышала на своих прорицательских занятиях, — это существа, которые освещают путь мертвым. В общем, не самая приятная компания. — Вы, случайно не знаете, кто написал Коду? До сих пор не могу найти информацию об ее авторе или узнать хоть какие-нибудь подробности ее истории. Я знаю, что она связана с Марко Поло, и что она исчезла приблизительно три столетия назад, но это все.
— Я хотел бы вам помочь, но, увы, — Каспар снова развел руки, показывая, что они пусты, — о ней я знаю не намного больше вас. Я не знаю, кто ее написал, хотя слышал, что в связи с Кодойупоминалось имя Самариа Магнус.
— Самария Магнус? — Спросила я, записывая имя для дальнейшего изучения. — Женщина?
— Нет, это псевдоним; взят, чтобы защитить личность автора от обвинений в ереси. Без сомнения, он происходит из Самарии. [28]Магнус — это обычная фамилия, принятая у магов на протяжении веков.
— А. Это имеет смысл. Итак, этот Самария Магнус написал манускрипт о происхождении ветвей различных народов, а затем… что?
— Никто не знает. И Магнус, и Кода исчезли несколько веков назад. Манускрипт появился в конце семнадцатого века и стал причиной многочисленных распрей между магами того времени. Но потом вновь выскользнул из поля зрения. Немногие знают, что рукопись вообще существовала. Стоит ли говорить, что тех, кому известно о ней что-нибудь еще, практически нет. Боюсь, что это все, что я знаю и о Коде, и о Самарии Магнусе.
— Что ж, я благодарна за информацию об обоих, — сказала я, убрав свой компьютер и допив чай, прежде чем поставить изящную чашку из китайского фарфора рядом с собой. — Ее недостаточно, чтобы найти рукопись, но это должно помочь мне хоть немного продвинуться в поисках. Большое спасибо за то, что уделили мне время.
— Мне было очень приятно, — сказал Каспар, сопровождая меня к двери. — Если я смогу помочь вам в дальнейшем с магами, тринадцатым столетием или чем-нибудь другим, я в вашем распоряжении.
Он изящно мне поклонился, и его улыбка стояла у меня перед глазами, пока я спускалась по лестнице на улицу, чувствуя покалывание на спине, будто что-то не так. Только на полпути к Дому Прорицателей, когда я уже ехала в автобусе, меня осенило — странно, что в течение всей нашей беседы Каспар Грин ни разу не удивился моему любопытству Самарией Магнусом или Кодой.
— Как ты думаешь, это что-нибудь значит? — Спросила я Джейка сорок минут спустя, когда мы были в другом автобусе, который шел до зоопарка насекомых «Мир Бабочек».
Джейк выглядел задумчивым. Это нормальное состояние для прорицателя, но в его обычно сияющем лице было нечто странное.
— Я не уверен. Может быть, ему не интересна Кода или этот маг, несмотря на его научные изыскания.
— Или, может быть, он что-то недоговаривает, — сказала я. — Пока я была в его квартире, моя эльфийская сигнализация буквально зашкаливала.
— Твоя эльфиская сигнализация печально известна своей ненадежностью, — ответил он, посмотрев на меня.
— Она не ненадежна. Просто у нее немного… повышена чувствительность.
— Повышена чувствительность? Как в тот раз, когда ты клялась, что в твоей комнате живет привидение, и ты провела ночь без сна, пытаясь войти в контакт с этим духом?
Я смотрела в окно и старалась изо всех сил его игнорировать.
— Три ночи подряд ты доставала всех и убеждала, что в твоей комнате живет бедное, потерянное приведение, которое застряло в этом измерении и не в силах уйти дальше, не так ли?
Удивительно, как трудно игнорировать того, кто сидит рядом с тобой.
— В попытке помочь духу в его пути ты даже потребовала, чтобы брат Эммануил провел ритуал очищения твоей комнаты.
Я стиснула зубы.
— И кем же оказался твой жилец? — Спросил Джек, и его голос звенел от смеха.
Я повернулась достаточно, чтобы впиться в него взглядом.
— Ты знаешь, что это была мышь, так что прекрати ухмыляться. Я никогда не говорила, что мое эльфийское чувство отличается высокой точностью. Я просто сказала, что оно есть и предупреждает меня.
— И то, о чем оно тебя предупреждает, не всегда относится к сверхъестественному, — мягко указал Джейк.
Я сносила это в том числе и потому, что он сделал мне одолжение, согласившись подстраховать меня, пока я буду смотреть в кристалл, но главным образом потому, что он был прав.
— Скажи мне еще раз, зачем мы приехали в Мир Бабочек? — Спросил Джейк, пока я платила за вход (Прорицатели дают обет бедности не для того, чтобы их души были чисты, а чтобы уберечься от соблазна предсказать местонахождения материальных благ, которые могут сделать их очень богатыми). Он с интересом уткнулся в брошюру, которую нам дали с билетами. — У нас будет время, чтобы посмотреть лягушек-древолазов [29]и королевского питона?
— Если будешь хорошо себя вести, то «да». Мы здесь, потому что благодаря мощным лампам дневного света это самое солнечное и теплое место в Эдинбурге. Я думаю, что джунгли — это лучший выбор, — сказала я, консультируясь с гигантской картой, взятой на входе. — Надеюсь, мы сможем найти тихий, укромный уголок, где нас никто не будет беспокоить.
Пока мы пересекали это место, которое напоминало огромную, больше обычного размера, оранжерею, Джейк послушно следовал за мной и с восторгом просматривал буклет.
— Ты знала, что средняя продолжительность жизни бабочки всего две недели? Хотя, есть один вид — бабочка-зебра — которая может жить десять месяцев.
— Очаровательно. — Я на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться на порядка двухсот или трехсот бабочек различных видов, создающих разноцветную мелькающую массу. Одни были яркими, другие сливались с листвой и цветами, и все они летали вокруг в бесконечной палитре оттенков. Воздух был тяжелый и влажный, насыщенный запахом сырой земли и сладких цветов. Я почти сразу начала потеть. — Взгляни за те пальмы рядом с большой установкой. Похоже, туда никто не идет.
— Вероятно, потому что туда нет дорожки, — заметил Джейк, когда я перепрыгнула через низкий барьер, призванный удержать людей подальше от тропической листвы.
— Да-да. Я не собираюсь причинять никакого ущерба. Я просто хочу немного уединения.
К счастью, группа детей в школьной форме, которая прибыла до нас, полностью поглотила внимание дежурных Мира Бабочек, позволив нам незаметно проскользнуть за плотное скопление пальм в углу здания. Я вытянула из своего рюкзака одеяло, разложила его на сырой земле и посмотрела на мгновение на лампу, которая направляла свои лучи прямо на нас. Она не заменяла солнце, но так как снаружи было ясно, комбинации искусственного и настоящего дневного света было достаточно, чтобы напитать силу моего внутреннего эльфа.
