— Отец в тронном зале, — совсем тихо сказала Сарах и, кинув на Уриэля еще один взгляд из-под ресниц, вместе со своей сестрой заспешила прочь.
«Интересно, что между ними?» — покосилась Катя на первого вампира. Лицо того оставалось непроницаемым, но девушка вглядывалась очень внимательно и все-таки заметила — в уголках стальных глаз появилось по едва приметной морщинке. Он улыбался.
— Влюблен в нее? — спросила Катя и, испуганно пискнула, когда большие пальцы стиснули ее плечо.
Глаза цвета стали смотрели жестко, без капли симпатии или сочувствия.
— Я поняла, — заверила девушка.
Лишь тогда тот удовлетворенно кивнул и они смогли продолжить свой путь. Дошли до двойных дверей, скрытых по вечерам гобеленом с изображением герба Тартаруса, поднялись по лестнице и очутились в круглом зале. Позади трона, на котором сидел Создатель, от выложенного камнями пола до потолка возвышались аркообразные окна с разноцветными витражами.
Цимаон Ницхи находился в зале один, он поднялся навстречу девушке, окинул ее придирчивым взглядом и, видимо, оставшись доволен, кивком позволил Уриэлю уйти.
— Ну и? — вызывающе приподняла брови девушка, как только воин, заставляющий ее робеть, покинул их.
— Пойдешь на свидание, — словно в предвкушении чуда Создатель потер руки.
Катя тряхнула распущенными волосами.
— Не пойду.
Цимаон Ницхи как будто ее не услышал и продолжил:
— Вильям ждет тебя в своих покоях.
На слове «покоях» Катя подавилась смешком. Все это уже и впрямь походило на восточную сказку, где ее наущали, как вести себя с султаном, чтобы понравиться. И она ничуть не ошиблась, потому что дальше Создатель сказал:
— Будь помилей с ним!
— Ни за что! — гневно прищуривая глаза, прошипела девушка.
Цимаон Ницхи не удивился, не огорчился и оборонил:
— Я так и думал! И обо всем позаботился! — Затем подошел к окну, распахнул его, поманив девушку к себе.
Катя приблизилась и из груди у нее вырвался тихий стон. Внизу, прямо посреди улицы сидели два Пожирателя вампиров, спинами друг к другу, держа в мощных челюстях цепи. А между их спинами — на цепях, растянутый в разные стороны, висел чернокожий мальчик. На шее у него был одет ошейник шипами вовнутрь. Йоро увидел ее и поднял лохматую голову. Губы оборотня растянулись в улыбке, лицо осветилось радостью.
— Катя, со мной все хорошо! — крикнул он.
Цимаон Ницхи махнул рукой, и возле одного из Пожирателей появился мужчина. Девушка узнала в нем Герома, слугу, который впервые открыл для нее ворота Тартаруса. Раздался свист, и Пожиратель послушно поднялся, а лицо Йоро сморщилось от боли, он опустил голову, но не закричал.
Катя ринулась вперед, готовая выпрыгнуть из окна, но Создатель ухватил ее за пояс и резким свистом приказал Пожирателю сесть на место. Девушка увидела теплые глаза Йоро, поднятые на нее, и вымученную улыбку, прежде чем Цимаон Ницхи захлопнул окно и оттащил ее к трону, куда усадил силой.
— Нам совсем не хочется, чтобы этот мальчик страдал, — вкрадчиво произнес старейшина.
— Вы не имеете права! — прокричала Катя, гневно порываясь встать с трона. — Он оборотень, другие оборотни узнают, они растерзают вас в клочья, они…
Создатель удерживал ее, даже не прикасаясь и, точно отец, раздосадованный истерикой неразумного дитя, горестно качал головой.
Наконец ее тирада ему надоела и он мягко, но решительно оборвал:
— Милая, разве я многого прошу? Всего-то и нужно быть поласковее с Вильямом! Он же тебе очень дорог, ты не должна забывать, сколь многое вас связывает. Он всегда был рядом, когда ты в нем нуждалась. Помнишь, как вытащил тебя из люка с ледяной водой, куда тебя сбросил Лайонел?! Вильям ухаживал за тобой, купал в ванне, кормил с ложечки… Разве такое забывают? — Взгляд янтарных глаз гипнотизировал ее, а голос точно уводил за собой в другое измерение, где было до странного спокойно и хорошо. — Ну же, будь умницей, не заставляй меня делать Йоро больно. Он так любит тебя, так предан тебе…
Когда он умолк, Катя с трудом скинула оцепенение и проговорила:
— Освободите Йоро! Выпустите его из города!
Цимаон Ницхи усмехнулся, и по выражению его лица она поняла, что он этого не сделает.
— Все бессмысленно, — прошептала Катя. — Вы его не отпустите, не отпустите меня, с каждым разом ваши «помилей» будут возрастать. Я не хочу, я устала, лучше убейте меня и…
— Убить тебя? — Создатель неприкрыто рассмеялся. — Знаешь, когда я не получаю желаемого, я никогда не убиваю виноватого. Не-е-ет, слишком просто, слишком. Я превращу твое существование в самый страшный ад, и каждую секунду своего бессмертия ты будешь жалеть, что разочаровала меня.
Цимаон Ницхи перестал удерживать ее и отступил на несколько шагов, с наслаждением пообещав:
— Я буду убивать тех, кого ты любишь или любила, одного за другим. Твоих родителей, родственников, ту некрасивую собаку, я убью твоих одноклассников, одногруппников, девушек с бывшей работы, а потом чертенка, что дожидается тебя в комнате, убью твоего оборотня, вампиров, которые хорошо к тебе относились, и, наконец, я убью Лайонела.
— А я убью себя! — подытожила Катя, поднимаясь с места.
Некоторое время они неотрывно смотрели друг на друга.
— Что-то я тебя не пойму, — неожиданно нахмурился Создатель и, приподняв ее голову за подбородок, задумчиво забормотал: — Иной раз я просто готов поклясться, ты не бес. Чего-то не хватает в тебе, какого-то особого огня.
Она не знала, что заставляло его усомниться, но, не скрывая надежды, спросила:
— Может, вы ошиблись? Я совсем не чувствую себя бесом.
Создатель хмыкнул и, указав на цветные витражи окон, проговорил:
— Может, облегчишь страдания своего друга и все-таки пойдешь на свидание?
Катя обреченно кивнула.
— Как только Йоро отправят в мою комнату.
Цимаон Ницхи хлопнул в ладоши, голос его зазвучал совсем по-другому, мягко, даже нежно, точно мурлыканье большого очень довольного кота:
— Договорились. Ну разве не приятно сотрудничать?
От комментариев девушка удержалась. При мысли, что с минуты на минуту увидит Вильяма, сердце легонько екнуло.
Глава 9
Как в идиотском романе
Дверь тихо отворилась и в комнату вошла она, одетая в легкое светло-зеленое платье — тонкая, белая, с огненными пышными кудрями. Серые глаза, обрамленные медными ресницами, смотрели пристально и напряженно.
Вильям спешно поднялся из-за стола, накрытого белой скатертью, где стояли бокалы с кровью и ваза с белыми и красными розами.
Он учтиво отодвинул для нее кресло. Она молча села, он вернулся на место.
Тишина сразу, без промедлений, стала гнетущей.
Молодой человек все смотрел на девушку и смотрел, ища свои прежние чувства, свою безумную любовь, и не находил. Катя и сейчас казалась ему необыкновенно хорошенькой, нежной, милой, даже желанной, но не было внутри того пламени, что заставляло его мучиться рядом с ней.
— Я больше не чувствую к тебе ничего, — сказал Вильям.
— Прекрасная новость, — холодно ответила Катя.
И они умолкли, не зная, что еще друг другу сказать.
Молодой человек взял розу и ободрал с нее лепестки, после чего осторожно спросил:
— Где мой брат?
— С каких пор тебя интересует его судьба? — картинно изумилась девушка.
Вильям сломал толстый стебель розы и, бросив его на скатерть перед собой, признался:
— Мне хотелось бы с ними поговорить.
— О чем? — Катя нетерпеливо откинула волосы за спину, отпила из бокала и добавила: — Он приходит в ярость от одного упоминания твоего имени. Сомневаюсь, что разговор получится.
Молодой человек кивнул. Он знал, что так будет, но, получив подтверждение своим худшим опасениям, не мог скрыть волнения.
— Он говорил что-нибудь тебе… — Вильям помолчал, пытаясь покорректнее выразиться.
Катя догадалась и помогла ему, уточнив:
— Почему он поступил с тобой тогда так жестоко?
