Драпая из селища, я ухмылялась во всю пасть — может, маги и не оценили мою затею, а мне все едино казалось, что затащить на крышу трактира кузнецовы сани, неосторожно оставленные за забором Другакова подворья, было куда как уместно!
Жаль только, не удалось задумку до конца довести — не совладала я с тяжестью неповоротливых саней, громыхнула, хозяин на шум и выскочил, а вослед ему и постояльцы. Эх, как полыхнула синим светом выпущенная Колдуном волна!
Я-то до последнего с от своего не отказалась, уж больно мне приятно было представлять лица магов, когда они сани те увидят, да поймут, что нежить проклятущая прямо над ними была, почитай — по головам топталась. А тут едва в сугроб порскнуть успела, больно уж зарево колдовское недобрым отдавало.
Что-то звонко выкрикнул эльф, и снег передо мной встал ледяными пиками, едва перескочить успела, за малым, в лапах запутавшись, не напоролась на белые острия. Серый и щенок ударили мигом позже Колдуна, слажено и дружно, и заклятия их, пролетели прямо надо мною, когда я, шубу свою богатую спасая, плюхнулась брюхом в снег, и метнулась в сторону, а потом сызнова, но уже в иную…
И все то время, пока мы с добрыми гостями дядьки Ждана силами мерились, непрерывно визжала магичка. Пронзительно, на одной ноте, но не как бабы заполошные с перепугу, а будто собирая вокруг себя силу. Ведать не ведаю, чего она там творила, но на своей шкуре проверять желания не имела вовсе. Одним прыжком выметнулась на улицу, и, боле не скрывая себя от внимательных дворовых псов, под оголтелый, перепугано-яростный брех, понеслась к Седому Лесу напрямик, что твоя стрела. Упиваясь весельем да восторгом, отчетливо слыша, как в предутренней зимней тьме костерят меня на все корки незадачливые охотнички да перебуженные ни свет, ни заря селяне.
Так от и вышло, что ясно солнышко, вставшее по — над Седым Лесом, застало меня радостно удирающей от пятерки всерьез разошедшихся магов. Закладывала круги и петли я не просто так, а с умыслом. Врезаясь в сугробы, проминая тяжким звериным телом кусты, вылетая нежданно из-под еловых лап, старалась я растянуть супротивничков, раскидать их по Лесу. И ликовала во мне душа, радовалась дикою звериною радостью, когда я вылетала из засады и, врезавшись в могутные плечи, роняла в пушистый покров Колдуна, когда бросалась в ноги кому из его соратников. И, хоть маги моего веселия, верней всего, не разделяли, я все едино щедро делила его с ними. Окуная своих добытчиков в снег по второму кругу.
Здесь, в Лесу, разыгравшись, я боле не строжилась — и перекидывалась то зверем, то белым снегом, уж играть — так играть! И не стесняясь заходила я со спины на Слава-Мальчишку, готовая вспрыгнуть ему на загривок да и опрокинуть лицом в колючий ежевичник. И пока охотник барахтался под лапами здоровенного зверя, пытаясь разом спихнуть его с себя, отплеваться от набившегося в рот снега да не собрать на лицо все злые мелкие колючки с куста, содрала с его пояса подвязанный кошель. Треснул ремешок, и Мальчишка, почувствовавший потерю, рванулся особо отчаянно, но я дожидаться, покуда он осилит освободиться али взять себя в руки да и ударить меня, паскудную, магией, не стала. Подхватила добычу удобнее да и была такова — шмыгнула в кусты, только меня и видели.
Выбралась из кустов, и стараясь держать пастью обрывки ремешка, не касаясь грубого холста, из коего кошель сработан был, трусила в сторону от того места, где искали меня озверелые маги. И попутно измышляла, что бы такого сотворить с нынешней моей добычею? Можно на дерево затащить, на колючую да густую смолистую елку, на которую не враз придумаешь, как взобраться, иль на столетний дуб, что каждую весну лесовиковские парни да девки лентами да цветами одаривают, прося у старого великана удачи в любви — то-то щенку радости будет. А можно и в овраге схоронить, там, где тем летом волки оленя задрали. Там и по сей день его остов, на кости растащенный, валяется.
Хотя — что там того костяка? Зверьем обглоданный, непогодами выглаженный, он и не смердит давно уже. Нет, иначе поступить надобно! Я совсем уж было решила, что следует мне возвернуться в селище, да и схоронить добычу в корыте у старостиного борова, как вдруг ощутила движение рядом, и прямо поперед моим носом пролетела зеленая лоза, я только и успела, что с постыдным визгом в сторону скакнуть, уклоняясь. Эльф, про которого я совсем забыла, про меня, однако, не забыл — и теперь потчевал щедро заклинаниями, что хлебосольный хозяин дорогого гостя. Ну, это мы еще поглядим, кто здесь гость, а кто хозяин, взнегодовала я, да и осыпалась пушистым покровом по ближним да дальним сугробам, оставив бесчестно уворованный кошель сиротливо темнеть в снегу. Сапсан не двинулся с места, оборачиваясь вокруг себя самого, стараясь охватить вниманием сразу все, а не только невеликую полянку, где меня мало врасплох не застал. Он ожидал нападения в любой миг и с любой стороны — и все равно не уберегся.
Тот, кого не приметили ни я, ни эльф, дождался, пока перворожденный повернется к нему спиной, и аккурат тогда оглушил охотника, безо всякой магии приголубив по светлой макушке. И, видно, опали от движения укрывавшие супостата чары — в единый миг я его увидала, учуяла знакомую магию, и разом взъярилась. Мало того, что эта погань мне с осени житья вольного не дает, так еще и на добычу мою зариться?! Нет уж, пусть себе другого кого добудет, а этого эльфа я и сама изведу!
Снег взметнулся белыми крылами, тело распрямилось в прыжке, в пустую щелкнули клыки — неведомый маг, что столь ловко одолел Аладариэля Сапсана уклонился, прикрылся бесчувственным его телом, отшатнулся назад — и исчез, будто и не было, растаял в прозрачном воздухе, успев прихватить с собой оглушенного эльфа и напоследок кинуть знакомо пахнущие чары. От них снег словно сам собой вскружился в воздухе, да и осел назад, укрыв потревоженный нами покров поляны да зимние шубки деревьев. По всему выходит, прямо за спиной у вражины врата были отворенные. Не думая ни мига — а хоть и след бы! — я ринулась вослед супостату.
Прыгнула я хоть не безупречно, но удачно — удар грудью пришелся в плечо, самую малость до горла не дотянулась. Он, верно не ждал от меня эдакой дурости — уж больно легко удалось мне его с ног сбить. Ненавистный маг повалился на снег, придавив изрядным весом худощавого дивного, и я уже торжествовала близкую победу, чуяла на языке кровь, что хлынет из разорванной жилы, да рано.
Этот колдун к охоте на снежного волка куда как лучше моих знакомцев подготовился — я и понять ничего не успела, как под ребрами слева острой болью пронзило, потемнело в глазах, и в единый миг осыпалась я поземкой.
Горд-то ничего такого себе не позволял…
Впрочем, он и петлю-удавочку мне на шею набросить не пытался.
Маг, едва скатившись с эльфа и поднявшись на ноги, торопливо что-то вышептывал, пальцы, не прикрытые боле от лютого мороза рукавицами, двигались, ровно узлы невидимые из воздуха вязали. Дожидаться, пока колдун волшбу свою завершит, я не стала, собрала себя воедино, да со спины и прыгнула.
На сей раз бросок вышел хуже — успел-таки подлец развернуться ко мне лицом да щит выставить, на него удар принять. Но и ему не вышло более меня снежком на окрестные кусты осыпать. Верно, не примерещилось мне, что злой сталью он меня попотчевал. Что ж, буду знать — и во второй раз столь глупо не подставлюсь. Мы плясали-танцевали, он на месте, а я вкруг. Я то делала вид, что вот-вот напрыгну, то отступалась. Вновь наседала, и новь откатывалась. Обходила его, стараясь зайти со спины. Маг, в левой руке у которого будто из ниоткуда возник кинжал, отливавший снежной белизной, медленно поворачивался следом. Колдовством ударить не пытался — но и мне развеяться метелью да напасть со спины не давал. Я ж, ученая уже, пристально следила, что бы он ворожбу-удавку плести не принялся, да не метнул бы в меня чародейское железо свое.
И хоть уразумела уж я, что кусок шире пасти ухватить попыталась, и что худо мне придется, коли он волшебствовать вдруг возьмется, бежать, поджав позорно хвост, не спешила. Мой это Лес, и пока несут меня ноги, пока идет за мной стая, моим останется. Я не отступлюсь — окромя меня, в Седом Лесу хозяев не будет. А потому, ухватив краткий миг, когда чужак взглядом вильнул, метнулась к нему, норовя проскочить под локоть, да и перекусить руку, кинжал сжимающую, а коль удастся — то и вырвать клок из беззащитного бока. Смазался белесой полосой Лес, качнулся в сторону, уходя от безжалостных зубов маг, развернул тулово, пропуская меня мимо, а опосля одним слитным рывком ушел туда, где я до того стояла — и пропал.
