Венчание…
Конечно же. Куда без него?
Выдавив слабую улыбку, Дея кивнула:
— Ах да, мэтр Ленард… Передайте, что я скоро буду.
Дождавшись, пока затихнут шаги Нионы, девушка бросила недоеденный завтрак и перевела взгляд на сына. Тот сосредоточенно размазывал по тарелке творог с вареньем. С минуту Дея наблюдала за ним, но ее мысли блуждали далеко от столовой и этого дома.
Сегодня верховный жрец Праматери в главном храме столицы официально скрепит ее брак ритуалом венчания. Но, по сути, этот ритуал — фарс, ведь брачный договор, подписанный императором, имеет куда большую силу. Венчание без договора всего лишь красивое торжество. Договор без венчания — законный брак.
Когда-то давно, много поколений назад, Праматерь Эола благословляла брачующихся. Если пара вступала в брак по согласию и любви, алтарь начинал светиться, а с купола вниз устремлялись лучи теплого света. Этот свет омывал влюбленных, даруя им долголетие и здоровых детей.
Но сейчас это стало легендой, сказкой, которую рассказывают невестам в ночь перед свадьбой. И каждая девушка наивно ждет, что уж на ее-то венчание Праматерь обязательно откликнется!
Дея была реалисткой. Она ничего не ждала. Ее супружество — свершившийся факт. Йеванн скрепил его этой ночью.
Она коснулась горла, но тут же одернула руку.
Вдовы не носят венчальных колец. Когда Бертран умер, она сняла свое и оставила на могиле супруга. А вчера перед балом Йеванн надел ей алмазное ожерелье — и забыл его снять. Это кричащее, грубое варварское украшение давило на грудь и мешало дышать.
Все утро Дея пыталась избавиться от него, но не смогла. Даже с помощью Катарины. Замочек либо заклинило, либо маг наложил на него чары. Пришлось надеть к завтраку домашнее платье с высоким глухим воротом.
— Почему вы прячете его, миледи? — осмелилась спросить Катарина.
— Потому что я не горжусь этим браком, — ответила Дея, возвращаясь в реальность.
Потом, приняв решение, тихо добавила:
— Он получил мое тело. Но я не отдам ему сердце и душу. Катарина, — она повысила голос, — ты поможешь мне подготовиться к свадьбе.
— Но разве не для этого прибыли мэтр Ленард и мэтр Жувалье? — горничная удивленно распахнула глаза.
Имена знаменитых на всю Иллурию портного и куафюра вызывали у нее дрожь восхищения.
— С ними я разберусь. Заканчивай здесь и поднимайся ко мне.
Поцеловав сына, Дея покинула столовую. Ей предстоял непростой разговор с достопочтенными мэтрами. Конечно же, они обо всем доложат Его Величеству, обязаны доложить. Но что он сделает ей?
К тому моменту уже все свершится.
* * *
— Вы поступаете очень опрометчиво, миледи, — заявил мэтр Ленард дрожащим от возмущения голосом. — Еще никто не отказывался от моих платьев! Ваш жених будет в гневе!
— Боюсь представить, в каком гневе будет Его Величество! — добавил Жувалье.
Помощники, прибывшие с ними, молча собирали разложенные инструменты и украшения. Они бросали недоуменные взгляды то на невесту, отказавшуюся от свадебного платья и прически, то на своих хозяев, покрасневших от негодования.
— Спасибо, что беспокоитесь обо мне, — Дея постаралась, чтобы улыбка вышла любезной, — но у меня уже есть свадебное платье.
— Вряд ли ваше платье лучше, чем те, что предлагаю вам я! — с горячностью воскликнул Ленард. — Кто его шил?
— Имя портного ничего вам не скажет.
— Так я и думал!
— Но оно дорого мне как память, поэтому я надену его. И это не обсуждается.
Ленард сморщил лоб:
— Могу я его увидеть?
— Это исключено.
— Позвольте хотя бы сделать вам прическу, — вмешался мэтр Жувалье.
— Спасибо, но я справлюсь сама, — отрезала Дея голосом, не терпящим возражений. — Ниона, проводи достопочтенных мэтров.
Подойдя к порогу, она распахнула двери.
— Это возмутительно! — Ленард подхватил саквояж и, не оглядываясь, направился прочь.
За ним потянулись помощники, неся коробки с платьями.
— Вы не представляете, от чего отказались! — поддакнул Жувалье.
— Всего хорошего, господа.
Оставшись одна, Дея закрыла входную дверь на щеколду. Теперь никто не сможет войти к ней из коридора.
Она прошла в гардеробную.
Вчера Катарина распаковала, отпарила и развесила ее вещи. Дея пробежалась равнодушным взглядом по светлым муслиновым платьям.
Не то.
Открыла тяжелый, окованный железом сундук. Здесь хранились ее вдовьи платья.
Зарылась пальцами в тяжелую темную ткань, пахнущую полынью. Поднесла к лицу и вдохнула.
Горьковатый запах навеял воспоминания.
Так пахло в аптеке Бертрана.
Глаза защипало от нахлынувших слез…
— Миледи? — Тихий шепот заставил Дею поднять голову. Перед ней стояла, нервно теребя фартук, Катарина. — Я пришла, как вы приказали…
— Хорошо. Найди платье, в котором я приходила прощаться с Бертраном перед бегством в Шенвейс. То, из миткаля.
Горничная побледнела.
— Миледи… зачем оно вам?
По губам ворожеи скользнула кривая усмешка:
— Надену на свадьбу.
— Но… милорду это вряд ли понравится… — пролепетала Катарина. — И люди… И что подумают люди?
— Меньше всего меня беспокоит, что подумают люди. Выполняй!
* * *
— Нервничаешь?
— Да, Ваше Величество.
Император хмыкнул, а Йеванн сильнее сжал коробочку с венчальными кольцами.
— Ничего, недолго осталось, — Венарий похлопал его по плечу. — Все скоро закончится.
Император был в хорошем расположении духа, разве что не насвистывал. Еще бы, все идет строго по плану. Он не настаивал на пышном празднестве, достаточно, что брак свершится по законам мирским и божественным, а потому на скамьях для гостей сидели лишь несколько тайхов из личной охраны. Они засвидетельствуют акт венчания и проводят молодых.
А вот Йеванн в который раз обливался холодным потом и пожирал глазами парадную дверь.
Не каждый день в главном храме Иллурии верховный жрец проводит брачный обряд. Не на каждом обряде император становится шафером. И ни разу еще не бывало, чтобы темный маг и светлая ворожея стали супругами перед лицом Праматери.
Но приказы императора не обсуждают. С ним не дискутируют, ему подчиняются.
Йеванн и подчинялся. Слепо, как положено верному псу.
Вчера он поддался эмоциям, надел Дее на шею брачное ожерелье, когда-то давно купленное в ломбарде. Он наткнулся на украшение совершенно случайно. Владелец утверждал, что ожерелье из самого Альдарика, что ему больше тысячи лет, но даже он, похоже, не знал его настоящей ценности.
Тогда дознавателя привлекли алмазы. Достаточно грубые, почти не ограненные, но крупные. Они таили в себе загадочную силу, что притягивала взгляд и бередила странные чувства.
Два долгих года ожерелье хранилось в шкатулке с другими драгоценностями, и он почти позабыл о нем. Но вчера…
Вчера почему-то вспомнил.
Стоило Дее скинуть платье и шагнуть вперед, не склоняя головы, не смущаясь, не опуская очей, с вызовом, что сквозил в ее взгляде — и его охватило желание увидеть ее обнаженной, в одном ожерелье. Только присутствие портного не позволило сорвать с девушки остатки одежды. Но ночью он насладился ее телом сполна. И блеском алмазов на обнаженной груди.
Они идеально подходили друг другу — его непокорная ворожея и варварское украшение.
И все же, его не оставляло ощущение неправильности. Ощущение, что он упустил что-то важное…
Из полумрака между колоннами шагнул слуга:
— Ваше Величество, прибыл экипаж с невестой.
— Замечательно. Пусть заходят, а ты позови жреца.
Йеванн до боли сжал зубы.
Невеста.
Утром он сбежал самым позорным образом. Понял, что не сможет посмотреть ей в глаза, потому что не сможет сделать вид, будто между ними ничего не было. Будто это не она стонала и извивалась под ним, выкрикивая его имя, прося еще и еще.
«Будь ты проклят, Йеванн Райс!» — слова, сказанные в сердцах, до сих пор звучали в его голове горным эхом.
