Дея же пожирала взглядом алтарь. Тот начал светиться. Огромный кусок горного хрусталя, обтесанный в виде шестиугольника, начал светиться. И этот свет шел у него изнутри!
— Не может быть…. — пролепетала она немеющими губами.
И, поддаваясь внезапному порыву, прикоснулась к нему.
Пальцы кольнула вибрация.
Дея рефлекторно одернула руку, но легкий ток продолжил бежать по руке, к самому сердцу.
— Это мой свадебный подарок тебе, маленькая ворожея, — прошелестел над ухом смеющийся голос, — воспользуйся им с умом!
И растаял в перезвоне колокольчиков.
Дея почувствовала, как в груди, в области сердца, разливается щекочущее тепло. Захотелось немедленно потереть это место.
А свет вдруг померк, так же внезапно, как и вспыхнул. Свечи погасли, словно их задул порыв ветра. Алтарь перестал светиться и снова стал глыбой прозрачного кварца.
Первым отмер Йеванн. Глянул, хмурясь, на императора:
— Что это значит? К чему эти фокусы, Ваше Величество?
— Никаких фокусов, мальчик, — Венарий, не скрывая удивления, покачал головой. — Я здесь ни при чем.
— Вы это видели? — воскликнул жрец, привлекая к себе внимание. Его лицо горело от возбуждения. В глазах полыхал фанатичный огонь. — Праматерь явилась! Праматерь Эола!
Он бухнулся на колени и что-то забормотал, не забывая через каждое слово прикладываться губами к подножию алтаря. По его красным круглым щекам заструились благоговейные слезы.
— С чего бы ей вдруг явиться именно нам? — Йеванн перевел взгляд на Дею.
Та продолжала смотреть на алтарь. Бледная, немного напуганная, чувствуя, как горло сдавливает невидимый обруч.
Разум отказывался принимать очевидное.
Праматерь явилась, чтобы благословить ее союз с полудемоном? Но это невозможно! Этого не может быть!
В глазах потемнело.
— Дея? — голос мага пробился к ней будто сквозь толстый слой ваты. — Ты меня слышишь? Что с тобой?
— Это… какая-то ошибка…
Да, пусть это будет ошибка. Праматерь ошиблась.
— Боги не ошибаются! Запомните это, миледи, — раздался возмущенный голос жреца. — Ваша Светлость, целуйте новобрачную и уже окольцуйте ее.
Дея вздрогнула, когда руки мага откинули черную вуаль с ее лица. Глаза Йеванна оказались так близко, что заслонили весь мир. Бездонные, пугающие, с алыми искорками, вспыхивающими на дне зрачков.
— Тебе плохо? — он обеспокоенно вгляделся в ее лицо. — Ты очень бледная.
Она с трудом вымучила улыбку:
— Какое это имеет значение?
Взгляд мага тут же потух, голос стал холодным и безразличным:
— Ты права. Никакого.
Взял кольцо, протянутое императором, и надел на палец невесте.
Дея только сглотнула, когда рука Йеванна железной хваткой сжала ее запястье. Кольцо скользнуло на палец — и будто пропасть разверзлась.
— Теперь твоя очередь, — прохрипел маг, пытаясь не выдать эмоций.
Сунул ей в руки второе кольцо, поувесистее.
Кусая губы и стараясь не смотреть ему в лицо, Дея трясущимися руками нанизала кольцо на подставленный палец. Случайно коснулась тыльной стороны кисти супруга и, будто обжегшись, отдернула руку.
На лице Йеванна появилась кривая ухмылка:
— А теперь — поцелуй.
Не давая ей время опомниться, схватил за плечи и притянул к себе.
Дея забилась пташкой в его руках, пытаясь сохранить последний заслон. Последние капли гордости. Но он был сильнее.
Губы Йеванна прижались к ее губам. Сухие, жесткие и… равнодушные. Совсем не такие, как этой ночью. В них не было страсти или желания. Он не пытался смягчить или углубить поцелуй.
Руки мага разжались. Задыхаясь, Дея отпрянула от него, прикоснулась дрожащими пальцами к губам.
— Вот теперь все, — произнес он бесцветным голосом и поднялся с колен.
Протянул ей ладонь:
— Вставайте, миледи.
Она замерла, глядя на него снизу вверх.
Вот и все, теперь они муж и жена. Теперь она его собственность, пока смерть не разлучит их и венчальные кольца не лопнут.
Йеванн внезапно нагнулся. В его глазах вспыхнуло бешенство:
— Смерть вам не поможет, миледи. Вы уйдете вместе со мной.
А потом схватил ее за руку и рывком вздернул на ноги.
* * *
Домой они ехали молча.
Дея видела, как Венарий передал Йеванну запечатанный конверт, но не стала спрашивать, что это было. Она хотела подумать.
То, что случилось в храме, оставило странный след. Не сам ритуал, не внезапно ответившая богиня или ее благословение. Нет.
В тот момент, когда Дея прикоснулась к сияющему алтарю, в нее словно что-то пошло. Некая искорка, огонек, который умостился внутри, разлился легким теплом и вовсе не собирался гаснуть.
Это не пугало, но настораживало.
Праматерь сказала, что это подарок. Но мир знает множество случаев, когда подарки богов оказывались проклятьем.
Если бы она только знала, что хотела сказать богиня!
— О чем ты? — голос Йеванна вывел ее из задумчивости.
Неужели она сказала это вслух?!
Вскинув глаза, Дея поняла, что супруг уже долгое время наблюдает за ней, и поежилась. Его взгляд был холодным, пронизывающим, словно зимний ветер. В руках он держал распечатанный конверт и бумагу с вензелями, видимо, документ. С нижней части бумаги свисала сургучная печать на золотой нити.
По коже девушки побежали мурашки.
— Я замерзла, — пробормотала она. — Перестань на меня смотреть!
Губы полудемона растянулись в кривой усмешке:
— Теперь я буду смотреть на тебя столько, сколько захочу, моя дорога супруга.
Он издевательски выделил последние слова.
Дея отвернулась, притворяясь, что вид за окном интересует ее куда больше, чем этот несносный полумаг-полудемон. Карета катила по мощеной мостовой Тарузы, но благодаря магии тряска не ощущалась.
— Кстати, — заговорил маг после минутного молчания, — ты не спросишь, что за конверт мне дал император?
— Нет, — сухо бросила девушка.
Вступать в его игры она не собиралась. Хватит с нее недомолвок и интриг. Скорее вернуться бы в особняк и обнять сына. Это все, что ей нужно, чтобы вновь почувствовать себя цельной.
— Зря. Это касается нас обоих. Точнее, троих.
Все-таки она кинула на него быстрый взгляд.
Йеванн удовлетворенно кивнул:
— Да. Твоего сына этот тоже касается. Читай.
Он протянул ей документ.
Нехорошее предчувствие охватило девушку еще до того, как она дрожащими пальцами прикоснулась к листу.
На вид это была обычная бумага с вензелями, какие используют для королевских указов, только вензеля оказались незнакомыми, не иллурскими. А там, где Дея коснулась ее, расплылись радужные круги.
Печать засветилась. Едва заметно, словно полупотухший уголек в груде пепла, но это был не обман зрения, Дея могла бы в этом поклясться.
Не отдавая себе отчета, она взяла печать двумя пальцами и покрутила. Теплая. Точно уголек. Рисунок на ней напомнил что-то из прошлого, но что именно — Дея не поняла, как ни пыталась.
— Читай, — повторил Йеванн. — Потом наиграешься, если захочешь.
Она поджала губы и пробежалась взглядом по строчкам.
Уже на пятой споткнулась, вернулась к началу и стала читать более вдумчиво.
А маг, откинувшись на спинку сиденья, смотрел, как все больше бледнеет ее лицо, как краска сходит с щек, с губ, как учащается дыхание, а между бровей появляется гневная складка.
Вот такой она ему нравилась больше всего. Разозленной. И было в этом что-то извращенное, что-то сродни самоистязанию.
Когда Дея злилась, проступали ее истинные черты. Под ликом хрупкой и слабой женщины просыпалась другая — сильная, храбрая, способная сражаться в любых условиях, способная выжить вопреки всему, спасти себя и тех, кого любит.
Женщина, которую его демон хочет видеть рядом с собой и под собой.
Истинная дакши.
Если бы она только знала, что сейчас происходит!
Йеванн сам не заметил, как в его руках оказался кинжал. Осторожно, чтобы Дея ничего не заметила, вонзил его себе в бок.
