которая жгла и сводила с ума от царящей обстановки вокруг, когда все были счастливы, веселы и непринужденно общались с моей упрямой девчонкой, а я словно плыл за бортом этого праздника и бился в попытках забраться на борт этого корабля.
Я просто тонул, черт побери.
У меня сносило к херам крышу от этой фигни — бегать на побегушках весь день и наматывать круги вокруг своей конфетки.
Бить себя по рукам, чтобы не касаться ее, а потом дрочить ночами в своей комнате, слыша, как она спокойно спит, закрывшись со всех сторон.
Выломать дверь и ворваться к ней, чтобы устроить разговор по душам, казалась не такой уж и плохой идеей.
Черт!
Да лучше бы она взяла любимую биту у Деда и вломила мне по черепу, чем вела себя вот так отмороженно!
Целую гребаную неделю я не слышал ни единого звука в мою сторону.
Не видел ни единого взгляда.
Я спал под дверью ее комнаты прямо в ванной, чтобы заловить ее хоть раз в нашем любимом мокром месте, но всё это время она умудрялась ускользать от меня с помощью моей сердобольной Кирти или Мэгги, которые постоянно крутились рядом с Девой с момента ее пробуждения до самого сна.
Полный треш начался тогда, когда Кирти стала еще и на ночь оставаться у Девы!
Нет, я был, конечно же, рад, что мои девочки нашли общий язык и стали общаться настолько тесно, несмотря на значительную разницу в возрасте.
У Кирти не было особо подружек по той причине, что она сама была не слишком общительной и чужим, как правило, не доверяла.
Но к Деве она тянулась всей душой и теперь даже выглядела более умиротворенной и довольной, когда они проводили много времени на кухне, устаивая нашей семье пир живота.
Семейная идиллия, мать ее…
Только было стойкое ощущение, что я частью этой семьи вовсе не был.
Папа улыбался и пытался меня подбодрить, но сильно в моей беде это не помогало.
И на все мои вопросы, что же делать теперь, он только пожимал плечами и философски отвечал, что я сам почувствую, что мне делать дальше.
Но то, что я чувствовал, было далеко от идеала и попахивало откровенной порнографией!
Волчьи боги!
Дошло до того, что я даже в окно ее пытался влезть.
Второй этаж для бешеного волка — что ежику пенёк описать.
Но окно тоже было наглухо закрыто, словно Дева выстроила вокруг себя крепость из песка и стекла, где я постоянно видел ее перед своим носом, ощущал до головокружения, но прикоснуться не мог.
Сидеть в засаде для меня было не ново, но только не в собственном доме и собственной комнате в один из дней, когда очередная ночь прошла под девизом «Спорт и дрочилово — наше всё», а папа уехал по делам вместе с Катриной.
Дева снова была на кухне с Мэгги.
Но я знал, что торчать там весь день она не сможет.
Поэтому сидел у дверей с дергающимся глазом в ожидании того, как услышу ее легкие шаги по лестнице.
И если она думала, что, передвигаясь по дому босиком, сможет скрыть звук своих шагов от меня, то она очень сильно заблуждалась в моих способностях!
— Сюда иди!
Я схватил ее за грудки футболки, рывком втаскивая в свою спальню, мимо которой она так быстро и отчаянно пыталась каждый раз проскочить.
И ведь всегда удавалось сбежать от меня.
Но не сегодня.
— Долго ты еще от меня будешь бегать?!
Черт! Как же меня тянуло к ней!
Стоило только учуять аромат ее тела, как звон в яйцах отозвался гребаным шумом в голове!
Это уже походило на полное безумие.
Я хотел ее трахать сутками напролет, прерываясь, чтобы только дать ей перекусить и поспать пару часов.
Все мои чертовы сны были только об этом.
Я просыпался и не мог пошевелиться.
Слышал только собственное прерывистое дыхание, словно всю ночь наматывал круги по лесу, и как колотится сердце, не сразу понимая, что рядом ее нет.
И я снова в глухом беспрерывном обломе.
А она ходила по моему дому, не глядя мне в глаза, и всем своим видом показывала, что прощать она меня не собирается, чертовка!
Она даже ни разу меня по имени не назвала!
И знала ведь, что с огнем играет, а всё делала наперекор!
Сама-то мелкая, едва до середины груди мне доходила, а успела мне всю душу вывернуть!
Все мозги намотала на свой мелкий кулачок!
Она и сейчас упрямо смотрела куда-то в область моей обнаженной, влажной от пота груди, держа плечики такими ровными, что они подрагивали от напряжения.
— Если позволишь, я пойду к себе, — отчеканила девушка чопорно и отстраненно, а я с силой сжал в кулаке ее бесформенную футболку так, что ткань затрещала, облепливая ее тело, и прорычал в бледное личико:
— Не позволю! Что делать теперь будешь, Дева? Кричать? Звать на помощь?
Я шарахнул рукой по двери, упираясь теперь так, что деваться ей было некуда.
Она была зажата мной со всех сторон, упираясь спиной в дверь.
Ее ресницы затрепетали, и дыхание изменилось.
Всё, на хрен!
Игры кончились.
Волк вырвался из клетки, и птичка попалась.
Она пыталась дышать ровно и размеренно, но ни черта не получалось, потому что теперь и она поняла, что всё.
Добегалась.
Почувствовала, что меня накрывает так, что уже не отбиться и не убежать.
Говорить о чем-то и предупреждать больше не было смысла.
Я так и не разжал руки, дернув девчонку на себя, отчего тонкая ткань не выдержала и с треском разорвалась, а Дева впечаталась в мой торс, пытаясь затормозить, но безуспешно.
