— Все равно не понимаю. — Я задумчиво покрывала лист бумаги затейливыми завитками. — Почему Великой Матери или этому вашему Безымянному начали поклоняться и продолжают это делать? И почему так и не начали поклоняться Демиургам? Не понимаю я логики…
— Ну, несса эрр Рралл, это же естественно! Такое божество, как Великая Мать, не могло оказаться в тот момент и в том месте случайно, понимаете? Она — воплощение предопределенности, своевременно дарующей жизнь и смерть всем существам всех миров. — Этас вытащил из-под ворота своей «рясы» крошечный амулет, выполненный в виде пары золотых, явно женских рук, сложенных в изящном жесте и сжимающих тонкую нить, и помахал им перед моим носом. — Великая Мать существует, чтобы хранить великое равновесие случайностей. А поклоняться Демиургам нет особенного смысла, у них работа такая — творить и поддерживать миры. Вы бы еще драконам поклоняться предложили. — Этас широко улыбнулся.
— Подождите, какие могут быть случайности, когда вы сами сказали, что Великая Мать — воплощение предопределенности? — запуталась я. — И почему нельзя поклоняться творцам миров?
— Так в этом-то и дело, уважаемая несса эрр Рралл! Случайности тоже предопределены. — Терпение Этаса было безграничным. — Что касается поклонения Демиургам, то можно, наверно, но мне непонятен смысл…
Мы с Этасом промучились несколько дней, пока у меня появилась более-менее стройная гипотеза. Сознание людей было слишком маленьким, чтобы вместить в себя все взаимосвязи всех явлений, определяющих их жизнь. На практике жизнь каждого человека определялась событиями, кажущимися абсолютно случайными. При этом они не просто смутно подозревали, как их земные родственники, — нет, благодаря общению со старшими расами они точно знали, что случайностей как таковых не существует. В лице Великой Матери, решила я, они поклонялись вот этому парадоксу неслучайных случайностей. Это была религия абсолютного доверия к миру со стороны существ, неспособных прозреть истинную природу вещей.
Когда я изложила свое понимание Этасу, он несколько минут удивленно смотрел на меня, а затем неуверенно кивнул.
— Вы, уважаемая несса, рассматриваете все под каким-то очень странным углом, иногда мне кажется, что, пытаясь вас понять, я сойду с ума. Но в пределах моего скромного понимания, ваша… э-э-э… концепция представляется мне близкой к действительности. Вероятно, так и понимают человеческое мировоззрение драконы.
— Хорошо, остановимся на этом, — с облегчением вздохнула я. — Этас, а можно мне посмотреть на ваш амулет? Это символ Великой Матери? Ой, как интересно! Это нить судьбы, я верно предполагаю? А расскажите мне, пожалуйста, о других символах. У Демиургов он какой? А у Безымянного?
— Символом Демиургов оказалась спираль. А вот увидев символ Безымянного, я забыла обо всем на свете. Этас нарисовал три язычка пламени — в точности как на найденном мной кулоне.
— Символ Безымянного — свеча, точнее, три свечи. Священники еще вставляют внутрь вывески красное стекло, а сзади зажигают настоящую свечу, получается очень красиво, — пояснил он.
— Крайне любопытно, — протянула я, впадая в глубокую задумчивость, — вот бы посмотреть!
Заполненные учебой дни пролетали один за другим. Гаррета все не было — передал через Шорра с Маруськой, что задерживается, и все. Как и посоветовал Сэлл, я попросила Тиа, и она спела мне балладу о Золотом Рыцаре — о том, как эльфийские колдуны сошли с ума и, пытаясь продлить свою жизнь, начали пить кровь детей и молодых эльфийских дев. И как сначала никто не мог найти, куда пропадают дети, а потом, когда это обнаружилось, оказалось, что замок злодеев защищен так, что лучшие эльфийские маги не могли пробиться через эту защиту. И тогда появился герой в золотой маске, который разнес проклятый замок и вывел семнадцать эльфийских детишек, которые были на тот момент еще живы. Колдунов он действительно перерезал — они попытались наброситься на него всей командой, но «меч его был остер и быстр»…
— Моя мать была очень маленькой тогда, — сказала Тиа, допев балладу, — и почти ничего не помнит. Но она рассказывала, что, когда Золотой Рыцарь вынес ее из подвалов страшного замка, она заметила то, чего не увидели взрослые. На пальце рыцаря был фамильный перстень эрр Рраллов. Поэтому когда ньесу Гаррету понадобился эльфийский секретарь, я почла за честь служить представителю рода, которому моя мать и ее младший брат обязаны избавлением от жуткой смерти. Ньес смеется над моими расспросами и говорит, что даже если это не плод бурного детского воображения, в те времена на Тассине было целых трое мужчин рода… Но мне почему-то кажется, что это был именно Гаррет эрр Рралл.
Я грустно вздохнула. Если рассуждать логически, Гаррет идеально подходил под определение «принца на белом коне». Причем принца, которого я вполне устраивала, хотя принцессой меня назвать сложно. Насколько упростилась бы моя жизнь, если бы я смогла ощутить этот проклятый зов!
Кроме переживаний по поводу проблем в личной жизни меня грызло навязчивое ощущение, что найденный мной в первый день на Тассине кулончик имеет прямое отношение к исчезновениям молодых драконов. У этого ощущения не было ни малейшего логического обоснования, но уверенность в том, что все разгадки ждут меня в святилище Безымянного, только крепла. Гаррета все не было, а мое нетерпение росло. Наконец, не выдержав, я попросила Этаса сходить в город и посмотреть на священников Безымянного поближе. Он сходил, но из его рассказа совершенно непонятно было, есть ли там что-то подозрительное или нет: наврал им с три короба, заплатил серебрушку, выслушал долгие разглагольствования ни о чем, ушел… В общем, в качестве разведчика Этас решительно не годился.
Если бы только я могла передвигаться по городу, я давно бы выяснила все сама. Как же бесило меня мое вынужденное затворничество! А Гаррет бы приехал — и получил все результаты на блюдечке с голубой каемочкой. Ведь он же сам утверждал, что Тассин гораздо безопаснее Земли, а мне уже один раз здесь не повезло, значит, по теории вероятности, второй раз должно все обойтись, риск минимальный. И вообще, победителей не судят. Идея лично появиться в святилище стала почти навязчивой, так что я пристала к Этасу, уговаривая его на совместную вылазку. Он пришел в ужас — я высмеяла его страхи. Он опасался гнева Гаррета — я обещала полную тайну. Пару дней он еще сопротивлялся, но куда простой душе жителя Тассина против изощренных земных методов убеждения! В заговорщики пришлось взять и Тиа — мне требовалась помощь в маскировке и подборе одежды. Ее, впрочем, уговаривать не пришлось, она была в восторге от моей авантюры.
