— Что он имел в виду, когда говорил, что я не знаю, как влипла?
— Валери… то, как я обращаюсь с тобой… я не со всеми такой. Только с тобой, на самом деле, — эти слова дались ему тяжело.
— Но почему?
— Почему я такой с тобой? Или почему я другой с ними?
— И то, и другое.
— Это тяжелый вопрос, не уверен, что могу ответить на него.
— Тогда скажи, с кем ты настоящий? С ними или со мной?
— Я настоящий со всеми, просто тот «другой» я более привычен для меня.
— И я познакомлюсь с другим тобой?
— Боюсь, что да, это неизбежно.
— Понятно.
Дальше мы снова ехали в тишине. Я обдумывала его слова, пытаясь уложить в голове мысль, что придется увидеть другую сторону этого опасного мужчины. Я боюсь этого? Да, в какой-то мере, я понимаю, что это изменит мое мнение о нем, только не знаю насколько и в какую сторону. Что же он такого страшного делает, что все его боятся? Не стану ли я когда-нибудь причиной его гнева? Что, если его отношение ко мне изменится, и я хлебну сполна? Так, к черту такие мысли, не буду ни о чем думать. Лучше наслаждаться тем, что есть, чем каждый день боятся, что он изменится по отношению ко мне.
Кассий
Мне понравилось, как она смотрится на моем диване. Расслабленная, слегка качающая головой в такт музыке, и шевелящая губами, повторяя слова песни. А та последняя песня… когда она играла, Валери не находила места своим глазам. Это даже забавляло, она так мило смущалась. А потом сбежала, поджав хвост, как трусишка.
А на следующий день ко мне в кабинет зашла богиня. Богиня, безуспешно пытающаяся спрятаться за маской обычной девушки. Она была прекрасна. Наверно, это было глупое бахвальство, но мне захотелось, чтобы ее увидели со мной. Как раз, у меня были дела к Шелу. Встреча была необычной… мягко говоря. Шел оценил ее. И я удивился, когда почувствовал, что хочу спрятать ее от него, хотя буквально несколько минут назад хотел показать. Когда он спросил, что Валери умеет… надеюсь, она не поняла, что именно он имел в виду. В тот момент я разозлился и машинально спрятал ее за своей спиной. Но не передать того, что я почувствовал, когда она прижалась ко мне, в поисках защиты. Возможно, она сама этого не понимала, но на уровне подсознания полностью доверяла мне и тянулась. Это опьяняло почище виски. Хотелось наплевать на Шела, развернуться и сжать ее в объятиях. Но сделать это было невозможно, от чего я еще сильнее разозлился. А ведь Шел был прав, она узнает меня и другим. И что тогда? Как долго еще на ее лице будет улыбка, когда она смотрит на меня? Как скоро задор в ее глазах сменится страхом и ненавистью? Я этого не вынесу. И отпустить не смогу. Силой заставлю ее быть рядом. Может, нужно было давно об этом подумать, и не позволять себе увлекаться ею? Отпустить Ричарда, только бы не видеть ее. Нет, я бы не смог, нашел бы и привязал к себе. У нас не было другого выхода. На секунду представил, что было бы, не встреть я ее. Что она не пошла бы в тот парк, и не наткнулась на Варгаса. Я бы жил, как раньше и не знал о ее существовании. От этой мысли стало плохо, больно, словно кто-то орудует мясорубкой внутри. В любом случае, это случилось, и она теперь рядом со мной, и прятать от нее другую сторону своей жизни я не буду. Она должна знать, что выбирает. Это не значит, что я даю ей выбор, а только то, что она должна принять меня таким, какой я есть. Придется чередовать мед с дегтем, медленно приручая к себе, показывая все грани моего характера. Говорят, если лягушку кинуть в кипяток, она выпрыгнет. Но если нагревать воду постепенно, она не поймет и сварится. Можно ли мою жизнь назвать кипятком? Наверно, можно. Поэтому я не буду Валери сразу посвящать во все. Лучше дозировать информацию, чтобы она успевала приспособиться. И тогда она сама не поймет, как дверь клетки захлопнется, отрезая пути к отступлению. Она будет моей.
* * * Валери
Сегодня днем Кассий позвонил и попросил прийти вечером на час позже. Интересно, в чем причина этого? Может, у него какие-то дела и он задержится? Хотя, мне- то какая разница? Позже, значит, позже. Я давно с Кьянти не болтала, посижу с ней в баре.
Основная моя работа в виде научного исследования застопорилась. Информации было море, но использовать большую ее часть нельзя. И как мне из недомолвок и намеков сделать хорошую работу? Может, попросить Ричарда помочь мне?
Я стала замечать, что моя жизнь становится скучной. Свободный график — это классно, но есть и обратная сторона, когда свободное время становится твоим врагом. Когда дела внезапно заканчиваются, и ты понимаешь, что занять себя нечем. Читать книгу, пойти в кино, пройтись по магазинам? А если не хочется? Все не то и все не так! Хочется, как в детстве, упасть на пол и забить ногами в приступе хандры. Да что это со мной? Может, я просто устала? Но от чего, ведь ничего сложного и выматывающего не делаю, да и стрессов нет? А, может, наоборот, от безделья маюсь? Вероятнее всего. И какое лекарство от этого? Правильно, начать делать что-то. Поэтому собираю себя в кучу, одеваю спортивный костюм и вперед на пробежку.
Погода сегодня хорошая, солнышко дарит тепло, отбрасывая «зайчиков» от витрин магазинов, запутываясь в волосах прохожих и выглядывая из-за углов зданий. В парке много детей, бегающих за птицами и друг за другом, следом за ними на небольшом расстоянии прогуливаются их родители, болтающие между собой о покупках, о выросших ценах, о том, что не успеешь оглянуться, а ребенок вырос из вещей, а чужие растут еще быстрее. Вот только недавно видела… а сейчас уже… Иногда молодые мамы окрикивают заигравшихся детей, прося не убегать далеко, и те возвращаются на несколько метров, а затем снова убегают, дождавшись, когда родители вернутся к прерванному разговору. Это умиротворяет. Кажется, что бы ни случилось, всегда будут вот такие гуляющие мамочки в парках, резвые дети, норовящие куда-то залезть или что-то потрогать. В такие моменты начинаешь верить в вечность. На первый взгляд все меняется, жизнь совсем не та, что раньше, но присмотревшись, понимаешь, что сюжет тот же. Сменились только декорации.
Вернувшись домой, посетила душ и, с чашкой кофе, легла на диван. Уставшие мышцы приносили удовольствие. Это будто говорило «сегодня ты сильнее, чем вчера». На часах было шесть, что означало три часа до клуба. Нет, все-таки два, ведь я хотела посидеть в баре. Значит, займусь готовкой, а завтра забегу в магазин за пополнением холодильника.
К восьми часам я подходила к клубу. Ноги, уже без участия мозга, несли меня к черному входу. Но, что-то меня остановило, заставило замедлиться и сосредоточиться. К углу здания я подошла медленно, стараясь, чтобы каблуки не цокали по асфальту. То, что я увидела, заставило меня дернуться назад. Двое мужчин затаскивали третьего в клуб через черный ход, а значит, вели его к Кассию. Вспомнилась его просьба прийти на час позже. Я вернулась к входу и зашла в общий зал. Ребята на входе давно уже знали меня, поэтому не предупреждали никого о моем приходе. В зале грохотала музыка, у барной стойки стояла Кьянти, смешивая очередной заказ. Прости, милая, сейчас планы меняются. С невозмутимым лицом прохожу через дверь для служащих, и, убеждаясь, что в коридоре никого нет, аккуратно на носочках иду в сторону кабинета. Я бы вообще сняла туфли, но это будет слишком очевидно, в случае, если меня застукают. К двери Кассия я подходила, почти не дыша. Оттуда слышался мужской разговор. Один из голосов был отчаянным, судя по всему, он и был тем третьим. Что здесь происходит? А через пару минут у меня все внутри вздрагивает в ужасе. Из кабинета слышится крик, переходящий в хрип. А потом все затихает. Не дожидаясь дальнейших событий, я разворачиваюсь и на носочках бегу оттуда. Выйдя в зал, немного прогуливаюсь в танцующей толпе, чтобы прийти в себя. Он убил его. Я точно знаю это. Как же мне теперь… меньше, чем через час, мне нужно быть там. И делать вид, что я ничего не знаю. Но как? Я ведь знаю, и он догадается, что я лгу. Черт, не надо было мне туда идти! Хотя… я бы так и осталась в неведении, думая, что он не такой плохой, как о нем говорят. А теперь я не знала, что мне думать, и как себя вести. Нужно выпить для начала. Решительным шагом направляюсь в бар и сажусь на стул.
