Пятидневная поездка на «Звезде северного моря» из штата Вашингтон в Ченега-Бей стала одним из самых приятных событий за все время, что я провела в бегах – чистый морской воздух, а иногда даже кита удавалось увидеть. После того, как я убедилась, что продавец хот–догов в торговой палатке не Гленн, круиз был просто роскошным.
– Так вот, капитан не подумал, что рекламщики будут снимать для веб-сайта компании во время твоей поездки. Существует соглашение о предоставлении информации для печати, которое входит прямо в текст условий пользования билетами, который многие не читают, а потому и понятия не имеют, что входя на борт судна, они дают разрешение компании использовать свои снимки в рекламе…
– О нет, – простонала я.
– Твоя фотография попала прямо на баннер их домашней страницы. Там прелестный мальчонка со своим отцом машет ручкой исчезающему вдали побережью Вашингтона, направляясь навстречу приключениям. Ты там не на переднем плане и не в центре, ничего такого, а просто неясно засветилась на заднем плане, как один из злобных духов Старого Света, предзнаменующих морские бедствия.
– Звучит как-то грубовато, – заявила я.
– Небольшой совет, солнце: крем от кругов под глазами.
Я фыркнула. Из ее уст это прозвучало так естественно, стервозно и дружески. Рэд Берн могла съязвить при случае, но от ее черного юмора мне почему-то становилось лучше, будто в моей ситуации не было ничего ненормального, если по этому поводу можно было отпустить шуточку.
– В любом случае, с темными волосами и призрачными кругами под глазами, ты была настолько не похожа на свое фото, что капитан тебя сначала даже не узнал, а он каждый день заходит на этот сайт. Так что, когда он понял, что произошло, то пошел к айтишнику компании и попросить поменять фото на сайте на какое-нибудь другое. Айтишник сказал ему: «Ты уже второй за неделю, кто спрашивает про это изображение». Он заявил, мол, какой-то интеренет-продавец интересовался снимком, надеясь купить права на его использование, а потом прямо обозлился, когда айтишник отказался сказать ему, когда была сделана фотка. Тем же утром сайт взломали. Однако там были только изображения и данные о билетах, зарегистрированных со дня твоего отъезда. Записи службы безопасности хранятся на другом сервере – и туда тоже влезли.
Желудок скрутило. Вывод напрашивался только один. Гленн. У Гленна хватало опыта, чтобы проникнуть на любой нужный ему сайт.
– Но он же просто случайно наткнулся на веб-сайт перевозочной компании, – сказала я. – Откуда бы ему знать, что надо смотреть на сайте просто порта?
– Мы не уверены, дорогая. Может быть, он установил компьютерную программу идентификации людей по лицам, чтобы сканировать хранящиеся в кэше изображения. Возможно, он вычислил, где хранится наша информация, и залез в нее. Упорный сукин сын. В следующий раз попробуй выйти замуж за того, кто самостоятельно не сможет даже включить лэптоп.
Я приказала заткнуться своему мозгу, который тут же переключился на Калеба.
– Ладно, хорошо, что сейчас ты далеко от того района, и искать тебя в таком большом штате – это как искать иголку в … очень большом стоге сена, где очень мало иголок.
Я захихикала:
– Не обдумывала эту метафору, а?
– Нет.
Рэд Берн убедила меня, что они задействуют все возможные ресурсы, дабы меня вытащить. Мы закончили разговор обещаниями, что она будет присылать мне письма по электронке, независимо от того, есть новости или нет. Мне просто надо оставаться в безопасности и набраться терпения.
«Оставаться в безопасности» оказалось не проблемой, особенно после того, как Калеб пришил специальный кармашек к подкладке моей куртки, чтобы «моя дубинка» была под рукой всякий раз, когда она понадобится. (Оборотень, умеющий шить – кто бы подумал?). Но терпение – с этим было немного сложнее. Я знала, что слишком увязла в этой рутине. Привыкла жить вместе с Калебом в одном гостиничном номере, делить крошечные обшарпанные ванные комнаты с мужчиной, рост которого позволял ему чистить зубы, стоя позади меня и видеть себя в зеркало над моей головой. Я привыкла вместе с ним есть жирную пищу, сидя за грязными обеденными столами и шаткими столиками в номерах. Привыкла спать в постели, согреваемой большим телом – определенный плюс, учитывая ежедневные понижения температуры и то, что октябрь уже не за горами.
Я узнала разные мелочи, некоторые располагали меня к Калебу, а от других хотелось вышвырнуть все его диски Гарта Брукса из окна грузовика. Узнала, что Калеб любил, чтобы ему почесали спину, когда мы засыпали. Узнала, что от скрипичной музыки он становится раздражительным. Как большинство мужчин, он утверждал, что ему не нужны указатели, но я еще упорнее настаивала на том, чтобы мы отслеживали свое передвижение по карте.
Очевидно, он тоже узнавал обо мне разные мелочи, хотя и не упоминал об этом. Калеб замечал, какие книги мне нравились, и покупал мне детективные или любовные романы в мягкой обложке всегда, когда находил книжный магазин. Он вытаскивал помидоры из моих сэндвичей, не дожидаясь, пока я скажу, как их ненавижу. Он знал, как настроить воздушные заслонки обогрева в грузовике, чтобы мне было тепло, но не слишком жарко.
Я знала, что это продлится только до тех пор, пока я не перебазируюсь, но мне стало казаться, что это нормальный образ жизни. Какой бы стала жизнь, если бы мы сидели на одном месте? Наскучили бы мы друг другу? Понял бы Калеб, что он мог бы завести очаровательных маленьких волчат с куда более привлекательной девушкой без эмоциональных травм?
Я не радовалась, что приходилось так долго добираться до места назначения, но делать было нечего. Пока я старалась насладиться путешествием с Калебом.
Конечно, бывали ночи, когда я просыпалась оттого, что ко мне прижималось теплое, твердое тело, и я пыталась ускользнуть от него, переворачиваясь на спину и отодвигаясь подальше на кровати. Рука Калеба обхватывала меня за талию и удерживала в крепком объятии, несмотря на трюки, которые я выделывала на матрасе.
Как только мой вялый спросонья мозг осознавал, что рядом Калеб, я успокаивалась практически мгновенно. Физическое присутствие Калеба действовало как магнит, постоянно меня притягивая. Неважно, в каком месте комнаты он находился, я чувствовала доходящее до меня тепло, которое излучала его кожа.
Он намеренно оставлял мне пространство, которое я ценила. Я знала, что, скорее всего, это дается Калебу с трудом. Оборотни племя экспансивное, с удовольствием выражающее свою привязанность на публике, где, может, приняты одни лишь рукопожатия. Через прикосновения они сохраняли тесную связь, от дружбы до легендарной любви, зарождающейся между родственными душами. Это как если бы прикосновения подтверждали связь, своего рода неписаную и невысказанную, типа «я все еще достаточно сильно тебя люблю, чтобы терпеть твой сомнительный рукомойный ритуал».
