Внутри стен было чисто и так знакомо пахло козами... Айна быстро шла за взрослыми, которые направлялись к невысокой каменной башне, занимавшей большую часть территории внутри стен. Со всех сторон облепленная деревянными хозяйственными пристройками, она казалась древней, как скала, к которой лепился весь монастырь. Тут и там монастырские женщины уже во всю занимались своей работой
В башне монахиня провела их в маленькую, чисто убранную комнатку с оконцем не шире, чем в пару ладоней. Бородатый Нит уложил Лиана на узкую лежанку, покрытую соломенным тюфяком.
– Все, – буркнул он, – разбирайтесь тут сами. А мне идтить надо.
И быстро вышел прочь.
Монахиня посмотрела на Айну, потом на ее брата и поджав губы, качнула головой.
– Дурные вести пришли с вами, дитя, – пробормотала она и стала быстро расстегивать рубаху на груди у Лиана. Сделав это, стянула ее прочь и положила руки на неровно опадавшую грудь. – Мальчик совсем плох. Что с ним? Выглядит хуже, чем загнанный конь.
Айна сглотнула. Что тут скажешь?
– Он... Он родился таким. С ним иногда бывает... Он... видел, как убили нашего друга.
Старуха обернулась к ней с глазами, полными сумрака.
– Крестьянин не сказал, что был кто-то еще.
– Нет... С нами был... брат Юс. Мы ехали с ним в Золотую Гавань. Он помогал нам...
Монахиня прикрыла глаза и тяжело вздохнула.
– Где это случилось?
– Я... я не знаю. Там стояли стога, много-много... и дуб...
– Ясно. Жди здесь, – велела она и быстро вышла из комнаты.
Пока служительница святой Руаны отсутствовала, Айна села на край лежанки и взяла руку Лиана в свои ладони. Он все еще полыхал, словно никак не мог остановиться, словно загнанный внутрь огонь сжигал теперь дотла его самого.
Айне было страшно. Этот страх ничем не напоминал тот звериный ужас, который охватил ее минувшей ночью у костра, но он был во много крат хуже: от ужаса перед неведомыми магическими силами она могла отрешиться и не думать, а тревога за вот этого беспомощного, такого обычного, земного мальчика сводила ее с ума. Айна не понимала, как усмирить этого дракона, заставить замолчать, не шипеть ей про смерть и одиночество.
Неизвестно еще, кто из них с Лианом больше боится потерять другого...
Когда монахиня вернулась, она принесла с собой поднос, заставленный какими-то мисками и бутылками.
– Я отправила сестер отыскать тело, – сказала она, кивком отгоняя Айну от лежанки. – Этот человек будет похоронен как положено. А сейчас время заняться тем, кто жив. Как зовут твоего брата?
– Лиан...
– Красивое имя. А тебя?
– Айна.
– Не больно-то вы похожи. Твой брат носит имя высокородного. И лицом уж слишком хорош, сразу видно, что не в хлеву родился.
Айна смотрела в пол. Эта старуха читала по лицам людей, как в открытой книге. Как она про хлев-то догадалась?
– Ну да не мое это дело, – оборвала себя монахиня: – Меня можешь звать матерью Лаэтой, я настоятельница этого монастыря. Покуда вы здесь, вы под защитой святой Руаны, так что не бойся ничего дитя. Я попробую вылечить этого мальчика. Чует мое сердце, простые снадобья тут не помогут, ну да и хуже не станет, чего уж там...
Старая Лаэта взяла с подноса тряпицу и обтерла ею руки и грудь Лиана. По комнате распространился аромат мяты и еще чего-то столь же свежего. Айна с ужасом увидела, что ребра мальчишки обтянуты кожей так, словно он не ел целый месяц. В тусклом свете комнаты блеснула короткая цепочка с украшением, которую Айна приметила еще в Ройне. На сей раз она разглядела, что это тонкое серебряное кольцо, закрепленное между звеньев. Цепочка выглядела очень прочной и, похоже, не имела застежки. Как будто кто-то умудрился доковать ее прямо на теле Лиана, чтобы никто не смог снять...
От прикосновений тряпицы он тихо застонал, но не проснулся.
– Давай-давай, малыш, возвращайся в этот мир... – монахиня ловко приподняла его голову и приложила к губам глубокую деревянную миску с каким-то отваром. – Выпей это. Ну же! Я знаю, ты все слышишь, не заставляй меня повторять дважды.
Не открывая глаз, Лиан сделал несколько глотков, и старуха вздохнула с облегчением.
– Так-то лучше, – пробормотала она, вставая и переводя взгляд на Айну. – А ты, небось, голодная... Идем, я отведу тебя на кухню. Не бойся, за это время твой брат едва ли успеет очнуться или умереть.
5
В трапезной монастыря было тихо, но на кухне негромко звякали посудой две молчаливые поварихи. По распоряжению Лаэты они выдали Айне миску с густой наваристой кашей и ломоть хлеба, щедро покрытый сверху сметаной. Это была добрая и вкусная еда, какой Айна уже давно не брала в рот. Она с благодарностью опустошила миску до самого дна и поспешила обратно, в келью к Лиану – ей не хотелось оставлять его одного. Увы, монахиня была права, когда говорила, что ее брат вернется нескоро... Понемногу сжигавший его жар начал сходить на нет, но мальчишка все еще был где-то очень далеко.
Солнце стояло уже довольно высоко, роняя свои лучи и в скромную темную комнатушку, когда дверь брякнула и на пороге возникла незнакомая Айне монахиня.
– Настоятельница тебя зовет, – сказала она, и Айна поспешила вслед за ней, гадая, что могло понадобиться старой Лаэте.
Все стало ясно без слов, когда монахиня остановилась у выхода во двор монастыря – Айна сразу приметила низкую телегу и тело, аккуратно покрытое темной тканью... Вокруг уже столпились все жительницы монастыря. Они тихо перешептывались и делали пальцами охранные круги у груди.
– Мы знали этого человека, – Лаэта положила руку на плечо Айне. – Когда ты назвала имя, дитя, я смела надеяться, что это не тот, о ком я подумала... Увы, напрасная надежда. Брат Юстан часто навещал нашу обитель, он был грешником... но очень хорошим человеком. Ты не представляешь, девочка, как много добрых дел сделал твой спутник. Его смерть – большая потеря для многих. Достойная могила – меньшее, что он заслужил... Хорошо, что мы сможем похоронить его по всем канонам. Спасибо тебе за это, – монахиня похлопала Айну по плечу и недобро покосилась в сторону ворот. – Грешно так говорить, но если тебя это утешит дитя, то знай, люди, напавшие на вас мертвы. Все до одного.
Айна замерла, ощущая нечто такое, что нельзя передать словами.
– Они... Их убили? – ей с трудом удалось вытолкнуть эти слова.
– Их убил небесный огонь.
Сердце Айны пропустило удар.
Небесный огонь. Мир, заполненный мраком. Мальчик, похожий на факел в ночи.
«Лиан...»
Айна поспешила опустить голову, чтобы монахиня не заметила страха в ее глазах. Но за мгновение до этого она уже прочла по лицу старухи, что та связала в уме все ниточки и увидела полотно целиком.
– Люди сочли это карой богов, – промолвила мать Лаэта. – Я склонна думать так же. Не припомню, чтобы небесный огонь мог поразить разом полдюжины человек... Ну, как бы то ни было, погребение состоится завтра. Сегодня тело будет в Большой часовне, если вдруг ты захочешь еще раз проститься.
Айна кивнула, думая совсем о другом. Ей, конечно, было ужасно жаль монаха, но он уже ушел в иной мир, а вот Лиан все еще болтался на границе между мирами.
– Я приду проведать твоего брата, – старуха по-прежнему видела Айну насквозь. – Жар спал?
– Да...
– Вот и славно.
Мать Лаэта сдержала обещание – не прошло и часа, как она появилась в келье, где Айна сидела, не выпуская из рук ладонь Лиана.
– Ты сильно любишь его, – промолвила монахиня, не ожидая никакого ответа. – Может быть, это и станет для него спасением.
Она ничего больше не добавила, но каким-то образом Айна знала, что та имела в виду вовсе не теперешний недуг маленького колдуна.
Лаэта провела сухими пальцами по щеке Лиана, грустно усмехнулась чему-то и промолвила тихо, словно говорила сама с собой:
– Я знавала таких, как он... Беды от них было больше, чем радости. Надеюсь, ты это понимаешь, дитя. Твоему мальчику, кем бы там он тебе ни приходился, нужен учитель. Только так его можно спасти от самого себя.
