Здоровяк протянул ей мачете с особой, отделанной слоновьей костью рукоятью.
Вальдер даже об этом позаботился.
— Я вас, пожалуй, оставлю, — склонился кучерявый. — Зато с вами останется Асенард, зовите, ежели что, — хохотнул он напоследок и скрылся в зарослях.
Асенард — теперь она хотя бы знала имя своего надзирателя — едва заметно склонил голову, не преминув с легкой улыбкой пробежать взглядом по Ясмин с головы до ног. Его пес уселся рядом и перестал колошматить хвостом. Страж положил руку на пояс с мечом и уселся на кусок утоптанной земли, демонстрируя, что ему доверили почетную обязанность — охранять Ясмин точно рабыню, чтобы никуда не сбежала и работала как следует.
Помедлив, Ясмин сжала в руках мачете и вдруг тихо спросила:
— Зачем вы все явились сюда? Вслед за Вальдером? Ради денег?
Асенард поднял голову и посмотрел на нее, почесывая пса за ухом и будто раздумывая, можно ли разговаривать с наказанной по-человечески или лучше дальше издеваться. Заслуживает ли она вообще нормального отношения после того, как пыталась сопротивляться его хозяину.
— Это приказ свыше, госпожа. Вообще-то нам не предлагали богатый выбор. Сказано было: назначение на Корсакийские, взять под надзор плантации, навести порядок.
— Думаете, без вас у нас тут ничего не выходило? — голос прозвенел громче, чем хотелось. Ясмин усмехнулась. Мачете в ее руках будто вернул ей прежнюю резкость.
— Думать не моя задача, госпожа. Был приказ, вот мы и тут, уж не обессудьте.
Она хотела отвернуться, как Асенард после короткого молчания вдруг продолжил:
— Наш хозяин неспроста поставлен во власть, госпожа, вам стоит к этому прислушаться. Мы прослужили с ним немало, и должен сказать, он не зря проучился у этих дарханов столько лет… хоть его потрепала жизнь и прежние власти поступили жестоко с его семьей. Но кириос не только умен и силен, но он никогда не пользовался своим даром просто так. И мы с ним пошли во многом из-за него самого. Вот так.
— Думаете, сейчас я проникнусь к нему сочувствием и оправдаю все ужасные поступки?
— А это уже вам решать, госпожа. Так или не так, а он тут по праву.
— Чтобы быть здесь правым — стоило здесь родиться!
— Ну да. Или завоевать, — пожал плечами здоровяк и ухмыльнулся.
Ясмин подобрала подол и заткнула край подола себе за пояс. Взяла мачете и вдруг примерилась, взвесив в ладони. Краем глаза посмотрела на Асенарда, а тот пристально на неё. Швырнуть в него мачете? Едва ли она сможет, это не метательный топор и вряд ли раскрошит чужаку череп. А в схватке с этим бугаем ей явно не выстоять — Ясмин в этом не сомневалась.
Ну и что ж! Пусть смотрит, как она работает, и поймет, что она не из тех, кто плачет от слабости и жалости к себе.
Глава 17
Она молча склонилась и принялась за работу. Первый взмах вышел неудачный: тростник она задела лишь по краю, стебель надломился слишком высоко. Ещё удар — уже лучше, но мачете застрял в тростнике. Пришлось ударить два, три и четыре раза, чтобы наконец покончить с этим стеблем. Она срезала его под самый корень, неловко очистила от листьев и бросила ствол влево, а шелуху в сторону. И вот медленно, шаг за шагом, она начала продвигаться по ряду.
Голоса наемных рабочих, еще недавно слышные вдали, стихли, но стражник запретил идти за ними. Ещё бы, сумей она все-таки подговорить остальных — и у этого Асенарда не было бы шансов, пусть даже рядом с ним верный пес, а у работников новые надсмотрщики из чужаков.
Красный диск солнца начал выкатываться из-за горизонта, и макушки стеблей озарили розоватые лучи. По океану, который отсюда, с высокого плоскогорья виднелся вплоть до Крайнего мыса, пробежала яркая полоса. Утренняя дымка начала рассеиваться. Ещё несколько часов, и работа станет невозможной, быстрее потеряешь сознание от жары. Подумав об этом, Ясмин взбодрилась. Уж пару часов она продержится, а там посмотрим…
Вскоре она прошла туда, где через пару-тройку рядов снова показались спины и послышались резкие удары и непрекращающийся шелест. Ясмин быстро оглянулась, поднявшись и размяв спину. Поясница отчаянно ныла, на ладонях уже розовели мозоли и саднили содранные об жесткий стебель костяшки пальцев.
Со стороны дома раздались голоса и топот лошадиных копыт. Потянулся и лениво гавкнул пес. Асенард поднялся: привезли воду и еду для рабочих. И для неё, стало быть, тоже.
Страж лениво добрел до неё и протянул свёрток:
— Это вам.
Ясмин даже не стала брать предложенный завтрак в руки.
— Спасибо, я не голодна, — отвернулась она от стражника и вернулась к работе, чувствуя, как солнце начало пробиваться сквозь заросли и припекать затылок.
Работа шла тяжело. Зеленые листья тростника при неосторожном движении резали ладони, а от рукояти уже образовались натертости. Еще немного, и появятся настоящие мозоли. Но она била вновь и вновь, представляя, как ярость уходит вместе с резкими ударами. Только на кого она злилась больше?! На Вальдера, который устроил это наказание, или больше на себя саму… За свою слабость, за свою поддатливость и за то, что было этой ночью. За гадкое невольное притяжение, которое несмотря ни на что нудело где-то под кожей.
Спустя, наверное, час, когда после перерыва она ушла уже далеко по ряду, Ясмин снова услышала голоса. А может, то мерещелось ей от жары? Нет, верно, это мятежники, судя по всему, особо охраняемые надсмотрщиками. Кроме ударов мачете по тростнику слышался редкий металлический скрежет — кандалы на ногах приговорённых.
Ясмин всё-таки поблагодарила Вальдера за то, что до такого он не дошёл. И тут же грустно рассмеялась. Дожила! Благодарит захватчика за то, что не заковал её в кандалы. Поклониться ему в ноги за это! Куда, демоны побери, девалась её гордость?!
И она ударила по тростнику с такой силой, что мачете вырвался из измученных рук и скользнул в заросли. Ясмин без сил опустилась на колени, уткнувшись оголенными ногами в жесткие стебли.
Мельком обернувшись, она увидела, что Асенарда, похоже, разморило от жары и сытной еды. Стражник растянулся рядом с таким же заснувшим вдруг псом, вытянув ноги в тени, уберегаясь от солнца.
Сейчас. Она встанет, она сможет. От усталости и пекла закружилась голова, во рту все пересохло. Ей просто нужна хотя бы крохотная передышка. Но так заманчиво вдруг показалась мысль броситься на срубленные стебли с головой и разрыдаться от своего унижения и бессилия, что Ясмин с трудом удержалась от этого порыва.
А когда поползла вперед за утерянным мачете, то увидела впереди босые мужские ноги, заляпанные грязью. Щиколотки обхватывали обитые мягкой тканью кандалы, а между ними тянулась цепь длинной в шаг. Ясмин подняла взгляд выше, по мускулистым икрам, по прикрытым короткими штанами коленям и распахнутой на груди безрукавке.
Риан, держащий в руке свой тесак, поднял руку к губам и прижал к ним палец. Он сделал несколько мягких шагов так, что кандалы на его ногах не издали ни звука и не треснула ни одна ветка под ногами, а потом присел рядом с Ясмин и вытащил из вороха стеблей и листьев выроненный мачете.
Ясмин подняла к нему голову. Она смотрела в его спокойное лицо, вдруг чувствуя, что почему-то по щекам текут нежеланные слёзы.
Он работал на плантации уже седьмой день, но на лице не отражались следы усталости. У самой же Ясмин давно истощились силы, влага оседала на коже, текла каплями по шее, вискам, в вырез платья на груди. Риан же выглядел свежим и отдохнувшим, словно не рубил целыми днями тростник под палящим солнцем, только волосы разлохматились и завились сильнее обычного, закрыли лоб. А на его губах играла легкая улыбка, словно он был рад ее видеть, пусть и в таком виде и при таких обстоятельствах.
Даже после того, как из-за нее он оказался закован в кандалы! Он и остальные…
— Прошли слухи, что госпожа решила показать нам пример? — тихо заговорил он.
Ясмин глянула между густых стеблей на своего стража. Тот в любой момент может проснуться!
— Да, только у меня не очень-то получается… подавать пример.
