где ты его оставила. Надеюсь, ты наконец повзрослеешь. Или перестанешь дурить мне голову.
Огонь заметался в ее глазах, а потом Арнелла с грохотом захлопнула дверь перед его носом.
Зарычав, Родерик что есть силы застучал в дверь кулаком, и Арнелла снова ее распахнула.
– Чего тебе? Я еще не повзрослела! – яростно выпалила она.
– На тренировку, Арнелла Алетт! – приказал он. – Ее никто не отменял.
В кабинете Изергаста царил полумрак, лишь пара свечей разгоняли тьму, да легкая мерцающая дымка стелилась по полу туманом.
– Снова гроб? – буркнула Миранда, увидев приветливо распахнутую крышку и бархатное нутро.
– Нет. Сегодня мы займемся кое-чем поинтереснее, – заявил Изергаст. – Присаживайся.
Он отодвинул ей стул, и Миранда опустилась на мягкое сиденье, обитое кожей. Легкое дыхание коснулось на миг ее волос, но вскоре мастер Изергаст сел напротив. Эрт, не найдя для себя стула, устроился на диване.
– Одна из величайших возможностей некромагии – ментальное воздействие, – сказал Изергаст. – Душа – то единственное, что остается после смерти. Поэтому, по моему глубокому убеждению, луч некромантии – самый могущественный. Ведь мы можем влиять не только на тело, но и на душу, воздействовать на мысли, мечты, желания…
– Вы пытались воздействовать на меня вот на этом самом диванчике, – напомнила Миранда. – Но разве так можно?
– Нельзя, – вздохнул Изергаст. – И если тебя поймают на ментальной магии, то могут привлечь к ответственности. Чего тебе?
Он повернулся к Эрту, который поднял руку.
– Если, – сказал тот, и Изергаст одобрительно кивнул.
– К тому же, доказать вину сложно, – продолжил он. – Магический след быстро рассеивается, и пока дело доходит до суда, обычно тает как прошлогодний снег. Начнем с простейшего – передача мыслеформы.
– Опять ваши надгробия смотреть, – вздохнул Эрт.
– В прошлый раз твой памятник получился отвратительным, – не пощадил его Изергаст. – Я говорил – ворон, а ты усадил на гранит петуха.
– Я отвлекся! – пожаловался Эрт. – Это сложно!
– Вот иди и учись концентрации, – он безжалостно ткнул в раскрытый гроб. – Постарайся не подавиться печеньем на этот раз.
Эрт, вздыхая, поднялся и поплелся в гроб. Улегшись на подушечку, скрестил руки на груди, и крышка плавно опустилась. Изергаст повернулся к Миранде и посмотрел прямо в глаза.
– Миранда Корвена, – он произнес ее имя нараспев, точно какое-то заклинание. – Готова внимать моей мудрости и ловить каждое слово?
– Допустим, – согласилась она.
– Тогда попробуй передать мне образ. Сперва представь его в своей голове, с яркими деталями, ощущениями, запахами, а потом посмотри мне в глаза, удерживая эту картинку. Мы с белобрысым зародышем практиковались на надгробиях, пока он не опошлил все своим петухом. Итак, форма памятника, материал, выбитое имя с датами рождения и смерти. Зацепись за эти детали. Быть может, добавь лишайник на старый камень или парочку трещин. Поняла?
Миранда кивнула и закрыла глаза, и его пальцы коснулись ее рук.
– Это обязательно? – спросила она.
– Помогает установить контакт, – пояснил Изергаст. – Не отвлекайся.
Миранда представила прямоугольный памятник из белого мрамора, написала на нем размашистыми золотыми буквами «Моррен Фергюс Изергаст», рассадила в траве маргаритки и, открыв глаза, нырнула в изумрудную зелень.
– Мило, – оценил он. – Не совсем в моем стиле, конечно, но за цветочки спасибо. Буквы дрожат, а памятник плоский как бумага. Попробуй еще. Ты можешь лучше.
Выдохнув, Миранда вновь закрыла глаза, но сосредоточиться не получалось – взгляд Изергаста ощущался так явно, как будто он касался ее кожи: погладил щеку, прикоснулся к губам, опустился в ямку между ключицами. Его пальцы погладили ее кисти и обхватили запястья.
– Волнуешься, студентка Корвена? – заметил он.
Не открывая глаза, она обхватила пальцами его запястье и нашла пульс.
– Вы тоже, мастер Изергаст, – ответила она. – Неужели видение собственной смерти так вас растревожило?
– Ничуть, – ответил он бархатным голосом. – Так что там с могилкой? Готово?
– Почти, – соврала она. – Еще копаю.
Изергаст вздохнул и сплел свои пальцы с ее.
– Детали, – напомнил он. – Лучше что-то такое, что задевает лично тебя. В эмоциональном плане. Представь, что ты стоишь там, у памятника и горюешь о моей скоропостижной кончине. На что бы ты обратила внимание? Погода, влажная земля пачкает твои туфли, птицы раздражающе чирикают…
– Я бы сперва посмотрела на даты, – ответила Миранда. – Но я не знаю ни вашего дня рождения, ни тем более смерти.
– Плевать, – сказал Изергаст. – Заставь меня поверить, что это надгробье существует. Добавь красок и ощущений. Погоду, бабочек, запах.
От него так приятно пахло, что Миранда слегка потянулась над столом, вдыхая аромат. Открыла глаза – и некромант улыбнулся краешком губ.
– Я вижу себя возле памятника, – сказал он. – Это довольно странно. Я решил посетить собственную могилу? И без букета? Не верю.
– Давайте попробуем без контакта, – заявила Миранда, выдернув руки из-под ладоней некроманта.
– Как скажешь, – согласился он. – Если сложно с надгробьями, попробуй представить что-то свое. То, о чем часто думаешь.
Картинка была такой яркой и четкой, как будто Миранда проживала ее заново: высокий мужчина, что ведет ее в танце, так утонченно красив. На нем костюм, который идеально подходит к ее платью, и все вокруг уверены, что они пара. На его правой щеке едва заметная сеточка шрамов, брови темные и густые, волосы белые, а глаза зеленее травы. А потом все вокруг растворяется словно в тумане, и усмешка на тонких губах исчезает, он склоняется ниже…
Касание губ такое нежное, что дыхание перехватывает, а тело становится легким, почти невесомым…
Миранда тряхнула головой, прогоняя наваждение, и открыла глаза.
Изергаст склонился над столом и смотрел прямо на нее, и в его глазах было такое… Миранда распахнула ресницы, впитывая детали чужой фантазии, которая жила, дышала и двигалась, и казалась такой реальной, что кожу обжигало поцелуями, а тело чувствовало каждое прикосновение, каждый толчок… Белые волосы шелком скользят по обнаженной коже, тонкие пальцы рисуют на ней узоры, губы впиваются в ее рот, и это похоже на танец – неспешный, завораживающий, красивый, и хочется сорваться в дикий ритм, но зачем торопиться, если можно сдерживать страсть, чтобы потом взлететь выше неба…
Миранда сжала колени и зажмурилась.
– Прости, – глухо попросил Изергаст. – Я поймал конец твоей мыслеформы, а у меня довольно богатое воображение.
– Я заметила, – ответила Миранда, не открывая глаза.
– Это случайно вышло.
– Я так и подумала.
– Ты первая начала, – упрекнул он ее. – Я говорил – надгробье, а не поцелуй.
Миранда покусала губы, которые горели совсем по-настоящему.
– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказал Изергаст. – Или…
Он провел пальцами по ее запястью, и мурашки рванули по коже. Миранда вскочила со стула и, едва не
