эгоизм, тонко чувствовал настроение людей. Он был абсолютно прав. Зое было неуютно, в голове и правда была каша, вероятно, она сварила ее еще в обед, и так и не расхлебала. Весь ее привычный мир накрылся медным тазом. Теперь ее захлестнула волна жалости к себе.
— Не бойся, я не брошу тебя.
Всеслав буквально прошептал ей эти слова прямо в ее полуоткрытые губы. Она смотрела, как он приближается все ближе, в полном ступоре, парализованная своими же желаниями и стеснением. В голове лишь крутилась мысль: сколько еще влюбленных в тебя девушек сидели на этом диване до меня, сколько? Но Всеслав и не смог бы ответить на этот вопрос, он их не считал.
Всеслав не был злодеем, разбивающим сердца и аккуратно подсчитывающим свои трофеи. Каждый раз он действительно влюблялся, правда ненадолго. Вот и сейчас, он смотрел на Зою, такую грустную и прекрасную, и чувствовал любовь. Правильную мысль, о том, что лучше повременить и посмотреть, как отреагирует на ситуацию господин министр, ему пришлось отодвинуть под натиском наплывших чувств.
Они целовались, закрывшись от мира в объятиях друг друга. Попирая семейные ценности, забыв о политических распрях, они думали только о себе. Он думал, какая у нее нежная кожа, она — насколько сильно он ее любит.
***
— Теперь мы встречаемся. Зоя теперь официально — моя девушка, официально мы пара, мы официальная пара. Адам! Да не смотри ты так на меня. Что я мог сделать?
— Ты мог не спать с ней.
— Не мог. Если бы мог, не стал бы.
— Я не понимаю, — высказал недоумение Адам, — почему ты не сказал мне вчера. Ты молчал целый день.
— Это моя личная жизнь. Это неправильно трепаться о ней, неуважительно по отношению к Зое…
— Да, да конечно. Нет, в самом деле, почему? Мог бы и сказать, я ведь не твоя мамочка.
— А — а, Адам. Ты же сам все понимаешь. Понимаешь, что я вляпался. Меня несло, как по накатанной, как на сноуборде. Я такой лечу и… прямо в жопу. И теперь я в ней застрял. И можешь не кричать на меня, это бесполезно. Я услышу лишь обрывки фраз. Видишь ли, жопа, в которую я попал, очень глубокая.
Адам непроизвольно хмыкнул. Всеслав сидел, обхватив голову руками, и в его глазах застыла такая вселенская тоска, что это вызвало в нем два противоречивых чувства, ему было жаль друга и одновременно очень смешно.
— Знаешь, — сказал он, подумав, — не так уж это все и плохо.
— Правда? — с сомнением обреченного спросил Всеслав.
— Несмотря ни на что, Зоя — дочь Авлота.
— В этом-то и проблема.
— Всеслав, какая проблема? Ты боишься, что вы поженитесь, и она заставит тебя взять свою фамилию. Нет, тогда чего ты боишься?
— Слушай, гений ребусов, — проворчал Всеслав, — говори прямо.
— Я и говорю. Ты боишься ее отца, все знают, господин министр нас не любит. Всякие там антиглобалисты — фигня по сравнению с нами, потому что мы против программы, разработанной именно его комитетом. Хотя я до сих пор не понимаю, причем тут гидроцефалы и оборона страны.
— Это все из-за Мозека, его обвинили в теракте на майские праздники, что он сорвался и выпустил газ в автобус к пенсионеркам, приступ агрессии, все дела, — напомнил Всеслав.
— Я думаю, это сам министр и устроил. Там рядом стоял автобус с девятиклассниками. Будь я в приступе агрессии, я к кому бы газ пустил, конечно к школьникам, они противные, шумят. А бабули — кого они трогали?
— Хватит уже о Мозеке. Говори, дальше по делу.
— Так вот. Мы открыто заявляем, что действия Михаила Авлота — античеловечны и боремся против него, потому мы и называемся человекоборцы.
— Я знаю.
— Не перебивай. Его дочь поняла, какие ужасные дела творил ее отец и присоединилась к нам. Нужно осветить это в прессе, вот и все. Это будет громкий скандал.
— Думаешь, Зоя выдержит такую шумиху?
— Дней через пять об этом все забудут, и она будет спокойно жить себе дальше, а ее отец не сможет нас тронуть, потому что его обвинят в предвзятости. А если тебя кто-то тронет, тоже обвинят его. Оно ему надо? А так он скажет — дочь молода, глупа, всем надо пару раз ошибиться, чтобы увидеть истину. Ну что-нибудь в этом роде.
— А тут еще этот шпион.
— Какой шпион?
Всеслав поднял глаза на Адама:
— Ты чего? Мясник нам звонил только что.
— Ах да. Слушай, как будто с этого звонка вечность прошла. Как он сказал — Павел Волошин?
Глава 17
Лучшим местом для охоты на двух зайцев, а именно представить общественности Зою Авлот как новоявленную защитницу большеголовых людей и выяснить, был ли честен Мясник, Всеслав и Адам посчитали вечер протеста против продажи участков на Луне.
— Ее даже не освоили, а уже продают, — это звучало почти как лозунг, из каждой кучки, собравшихся здесь инакомыслящих прогрессивных людей.
Но именно этот вечер своей новизной и должен был собрать большое число посетителей и прессы. На огромном шатре при помощи проектора звездного неба можно было любоваться звездами и огромной луной, представленной во всей красе со своими кратерами и морями.
Зоя приехала вместе с Всеславом, Адамом и Патриком. Они немного опоздали, отчего Всеслав был явно не в восторге. Засветиться перед прессой в суете перед выступлением было довольно нелегко. Единственным его козырем оставалась Галина Аккерман, журналистка одного из молодежных телеканалов. Она была освещена Всеславом лично — с кем он собирается посетить сегодня этот планетарий.
Та, предвкушая отличный эксклюзив, уже кружила около входа, выжидая своих интервьюеров. Несмотря на то, что она старательно пыталась держаться от коллег, от хищных взглядов расторопных работников прессы не укрылась ее явная заинтересованность к Всеславу. То, как Аккерман стремительно рванула к лидеру человекоборцев, как только он вошел, вызвало подозрение, не знает ли она чего-то, что нужно знать и журналисты потихоньку стали подтягиваться к компании новоприбывших.
Всеслав был доволен. Вчера он никак не мог решиться, кого же поставить в известность о том, что завтра он выйдет в свет с дочерью министра Авлота. У него было две претендентки — Галя Аккерман, милая полноватая девушка, только начинающая свою карьеру, и это был бы ей просто подарок, и Алиса Крюкова, старая подруга Всеслава, работающая на одном из ведущих телеканалов, жуткая блондинка, ставшая настоящим гуру в своем деле.
Он выбрал Галину и не ошибся. Та по своей неопытности привлекла внимание, большое внимание. И хотя ее эксклюзив
