Увидев их находку, Чэнь Цинсюй сильно удивилась. На корточках она подползла поближе и смахнула пыль и пепел со статуи — светлой и мягкой на ощупь.
— Это человеческая кожа, — прошептала Чэнь Цинсюй.
Шэнь И словно заразился глухотой от Гу Юня.
— Что?
Чэнь Цинсюй присмотрелась и заметила, что на упавшем фрагменте каменной плиты, прямо посередине, имелась потайная выемка, а эта красавица... неизвестно, погребли ли ее заживо или похоронили уже после смерти.
Неужели Цзялай хотел забрать именно человеческую кожу?
Чэнь Цинсюй немного растерялась, но решила довериться интуиции и попыталась поднять статую при помощи белой шелковой ленты.
— Дайте я! — вмешался Шэнь И. — Скорее!
Он поднял статую, потянул за собой Чэнь Цинсюй и вместе они помчались прочь от храма.
То тут, то там гремели взрывы. Время от времени в бушующем пламени можно было с трудом разобрать хриплый голос:
— Как чиста ее душа... Даже ветер с Небес... целовать края ее юбок...
Вскоре огромные колонны повалились друг на друга. Когда Шэнь И и Чэнь Цинсюй почти выбрались наружу, послышался грохот. Яркий столп фиолетового пламени взмыл к небесам. Центральная колонна, которую поддерживали семь или восемь человек, упала на бок. Потеряв опору, широкая крыша здания начала обваливаться.
Лицо Шэнь И смертельно побледнело, у него перехватило дыхание, а сердце бешено застучало в груди. Казалось, вот и пришел его смертный час. Неожиданно он передал человекоподобную статую Чэнь Цинсюй, закинул за спину гэфэнжэнь и попытался своим телом закрыть девушку.
Ее настолько поразил его поступок, что она не знала, что и думать.
И тут раздался свист, похожий на Черных Орлов. Шэнь И радостно посмотрел на небо и заметил, что Орлы сбросили вниз стальные канаты толщиной с руку и с их помощью подцепили крышу, не давая ей обрушиться вниз.
Гу Юнь прибыл на помощь!
Шэнь И не смел больше медлить. Его не пугали обломки, падавшие сверху. Он схватил Чэнь Цинсюй и помчался с ней вперёд, готовый умереть, но любой ценой спасти ее.
Стоило им отойти подальше с храма, как стальной канат в руках у Черных Орлов, удерживавших крышу, оборвался, но черная кавалерия быстро вытащила их из обломков.
Увидев, что стальной канат лопнул, Гу Юнь едва сам не бросился в море огня. К счастью, он заметил силуэты двух человек, выбежавших из облака дыма. Тогда он натянул поводья, успокаивая перепуганного коня, и вздохнул с облегчением.
Гу Юнь протяжно засвистел и подал знак Орлам в небе и кавалерии на земле:
— Отступаем!
Едва слышное пение Цзялая Инхо стихло.
Древний храм восемнадцати племен простоял сотни лет, но теперь был разрушен. Лишь густой дым поднимался к бескрайнему светлеющему небу.
Порывистый ветер унес знамя Лан-вана прямо в огонь, где оно обратилось в пепел.
К сожалению, племена Небесных Волков прекратили своё существование, а их яркая история утонула в безбрежной реке времени [4].
Но цзылюцзинь продолжал гореть.
Примечания:
Кшитигарбха (санскр.) – один из четырёх наиболее почитаемых бодхисаттв в дальневосточном буддизме, воплощает собой силу обета спасения живых существ. Как все бодхисаттвы, Кшитигарбха стремится спасать живых существ от несчастья Сансары. При этом считается, что его особой миссией является спасение существ Ада. Также ему стали поклоняться как защитнику путников, детей, воинов.
Богомол хватает цикаду, а позади него чиж. Обр: на всякую силу есть управа, не подозревает о нависшей опасности.
Волшебная игла, повелевающая морем - одно из названий волшебного посоха Сунь Укуна из романа "Путешествие на Запад". Так говорят и про мощное оружие
Безбрежной рекой в Китае еще называют Млечный путь.
Глава 115 «Переломный момент»
____
Посылаю свою ладонь в Цзянбэй, чтобы измерить ширину твоего пояса.
___
— Её лицо выглядит смутно знакомым.
Прежде чем прийти к подобному заключению, Гу Юнь долго рассматривал эту «женщину». В руках он держал деревянную палку.
Солдаты Чёрного Железного Лагеря перевернули юрту Цзялая Инхо вверх дном, но не нашли ни редких жемчугов, ни диковинных драгоценностей. Несмотря на богатое внешнее убранство внутри юрты царила крайняя нищета. Очевидно, прежде, чем обобрать соплеменников до нитки, Лан-ван и сам отдал последнее. Совершенно бескорыстный безумец.
К огромному разочарованию Гу Юня среди сказаний северных варваров не удалось встретить ни одного упоминания шаманского ритуала их Богини.
Только в Великой Лян принято было записывать всё на бумаге и сшивать листы в книгу. Обычаи восемнадцати племён были более примитивны. Желая донести до потомков нечто важное, они вырезали это в камне, на черепашьем панцире, коже... или же передавали из уст в уста. Шаманский ритуал знал только Цзялай Инхо, чьё тело обратилось в прах.
В их распоряжении имелась одна странная статуя, привезенная в северный гарнизон по настоянию Чэнь Цинсюй.
— Не помнишь, как там барышня Чэнь её назвала? — спросил у солдата Гу Юнь. — Что за статуя-то такая?
— Заупокойная статуя, — ответил солдат. Когда он заметил, что Гу Юнь без малейшего трепета переворачивает статую палкой, то предостерёг его: — Великий маршал, подобные вещи ужасно опасны. Может, вам отойти подальше? Вдруг статуя нечиста.
Заупокойную статую выполнили в натуральную величину, но весила она всего двадцать-тридцать цзиней. Когда её лицо отмыли дочиста, она стала похожа на обычную девушку, из-за чего создавалось впечатление, что статуя вот-вот откроет глаза.
Поверхность статуи обтянули гладкой кожей множества молодых юношей или девушек. С помощью шаманского ритуала мелкие кусочки собрали воедино и обернули вокруг специальной деревянной заготовки. Благодаря тому, что человеческая кожа плотно прилегала к дереву, статуя вышла очень похожей на живого человека.
Варвары верили, что заупокойные статуи способны призвать души их соплеменников, погибших на чужбине.
Кроме того, под пеплом и пылью статуя казалась обнаженной. Когда Шэнь И это увидал, то счёл ужасно неприличным и потребовал найти одежду, чтобы прикрыть наготу.
Гу Юнь внимательно рассматривал закрытые глаза статуи. Она немного напоминала Чан Гэна в детстве. Гу Юнь задумчиво почесал подбородок и наконец спросил:
— Говоришь, они использовали её, чтобы в прошлом призвать душу варварки императора?
Солдат был человеком суеверным, поэтому не смел подолгу пялиться на заупокойную статую. Он испуганно ответил:
— Великому маршалу лучше держаться от неё подальше, здесь явно замешаны злые духи...
— Да ладно, — небрежно бросил Гу Юнь, не отводя взгляда от лица заупокойной статуи. — Она по-прежнему ужасно хорошенькая.
Солдат промолчал.
В последнее время маршалу Гу приходилось разрываться между северным и южным фронтом. Наверное, от переутомления разум оставил его.
Неожиданно в их разговор вмешалась Чэнь Цинсюй, которая до сих пор не оправилась от того, как Шэнь И неожиданно пришел к ней на помощь.
— Теперь я вспомнила!
— А? — протянул Гу Юнь.
Чэнь Цинсюй достала нож и опустилась на одно колено. Под пристальными взглядами Гу Юня и его суеверного подчиненного она рассекла кожу заупокойной статуи, начиная с груди.
Гу Юнь оторопел.
Бедный солдат повернулся к ним спиной и, дрожа от страха, всё повторял имя Будды. Гу Юнь перевёл взгляд барышню Чэнь — орудовала ножом она не хуже, чем мясник, разделывающий коровью тушу. Он протянул руку и передал свою палку притихшему, как цикада зимой, солдату и сочувственно предложил:
— Вооружись ей, чтобы прогнать злых духов и защитить себя.
Чэнь Цинсюй не обращала ни на кого внимание, целиком сосредоточившись на своей задаче. Снаружи человеческая кожа выглядела гладкой и мягкой. Когда же барышня Чэнь её разрезала, то не увидела с изнанки ни крови, ни остатков плоти. С обеих сторон кожу тщательно выскоблили и теперь она напоминала дубленую коровью шкуру. Чэнь Цинсюй действовала осторожно, боясь повредить дерево.
