Горловина толстовки врезалась в шею. Я закашлялась и вновь не удержалась на ногах. Полетела назад, чувствуя себя сломанной игрушкой-неваляшкой, которая обязательно упадет на влажную траву.
— Это не твоя смерть. Не твоя роль, — сильные руки обхватили талию за секунду до падения. Меня держали осторожно, как будто я сделана из самого тонкого хрусталя. — Они всего лишь иллюзии, ты — живая. Не забывай об этом,
— Спаси… — щеки вспыхнули, я подняла глаза на своего спасителя и осеклась. Снова этот безумный, восхищенный взгляд. Его не перепутаешь другим. Невозможно. Чуть снова не лишилась едва-едва обретенного равновесия. Мир потерял четкие границы, в фокусе остался только он. Эти карие глаза, плотно сжатые идеальные губы, ровный нос. Второй раз в жизни я видела его так близко, второй раз он меня спас. — Ты жив? — сердце безумно стучало, заглушая грохот проезжающего мимо трамвая.
Ошибки быть не может. Это он. Тот, чью кровь я смывала с рук земляничным мылом пять дней назад.
Глава 4
Сцена 8
Внезапная звенящая тишина. Кокон перестал ткаться, теперь он накрывал её неожиданно и пугающе. В любое время, в любом месте и делал счастливой в тот же час. Бархатистый голос, от которого по позвоночнику бежала сотня мурашек предвкушения, а фантазия срывалась с цепи, вернулся:
— Что-то происходит. Что-то странное, не спускайте глаз с девчонки. И напугайте её, как следует. Я вижу закономерность, но надо убедиться. Думаю, страх — ключ к её способностям. Доведите нашу невинную овечку до срыва.
— Как прикажешь, мой господин, — отозвался женский голос с нотками восхищения.
— Поручи дело Ирвину. Он знает, что делать. Его прототип очень сговорчивый. Если нужно, подключи людей. От вас иногда может быть толк.
— Мой господин, уже уходите? — с придыханием. — Останьтесь еще на минуту, умоляю.
— Как только я получу тело, ты будешь рядом со мной столько, сколько захочешь, девочка. Но пока, я не могу тебе помочь.
Кокон исчез, оставив её в одиночестве. Она сделает все, что нужно. Только бы он мог вновь прикоснуться к ней, как тогда. Как той незабываемой ночью.
Сцена 9
— Тодд! Тодд! Где ты, малыш? — второй час я лазила по зарослям в поисках своего друга. Он, наверное, испугался не меньше меня. Дождь заливал глаза, толстовка и майка под ней уже промокли насквозь. Джинсы были в грязи по колено, дрожащие от холода руки исколоты шипами и ветками. Зуб на зуб не попадает — это точно про меня. Но бросить друга на улице, совсем одного — это не про меня. В голове, на которой эффект мокрых волос давно сменился образом “ведьма морская”, со всей яростью бесновались мысли, раз за разом возвращаясь к мгновению у трамвая.
— Ты жив?
— Пока да, — неясный силуэт медленно растворялся. — И ты, жи-ви…
Я запомнила лишь восхищенный взгляд карих глаз и грустную улыбку губах. Все остальное, как будто стерли ластиком. Словно мой спаситель был заколдованным принцем из сказки или что-то вроде того. Его образ невозможно удержать в сознании, как ни старайся будешь помнить только отдельные фрагменты. Ах да, еще руки. Сильные и нежные, которые бережно сжимают меня, защищая от опасности. Сердце непривычно дернулось. Его словно уколола маленькая иголочка, едва-едва заметно, но обострившимися нервами я почувствовала это.
Как любил говорить папа, если в конце пути не находишь то, что ищешь, вернись к началу. Кроссовки утопали в грязи, но мой путь был хорошо заметен среди плотно растущих деревьев и кустов, я наломала достаточно веток. Вернуться к месту встречи с загадочным незнакомцем не составило большого труда. Снова рельсы. Сзади грохот только что проехавшего трамвая.
— Тодд! Тодд! — голос сел. Кажется, завтра меня ждет как минимум простуда, как максимум — ангина.
Я думала, он побежал к дому, но шорох раздался с другой стороны. Краем глаза заметила, как шевельнулись кусты. Страх охватил меня лишь на мгновение. Плевать, если есть хоть один шанс, что мой пушистый друг там — я его найду. Если это кто-то другой, что ж, Ирэн кремирует меня и будет жить дальше свободным человеком. Шутка вышла мрачной и совершенно не смешной. Глупо отрицать, что бросаясь в кусты, ждала не этого. Он приходит, когда грозит опасность. Увидеть снова. Его. Один раз, даже если он будет последний в моей жизни.
Секунду спустя я с громким криком скользила вниз по грязи, ломая по пути тонкие ветки. Лицо царапали длинные шипы. Они цеплялись за кофту, джинсы и растрепавшиеся волосы.
— О нет, — слетело с губ, когда в вечернем полумраке я разглядела, куда меня занесла нелегкая. Только не это. Кто додумался выбросить сюда старые книги? Вот почему появилась та пара. Вот почему шевелились листья. Вот почему моя голова стремительно наполняется звуками, как пустая чаша вином. Здесь целая библиотека. Мокрые рваные листы. Грязные разорванные переплеты. Я стояла на некогда красивой кожаной обложке “Рождественских историй” Чарльза Диккенса.
— Освобождаю по доброй воле — во имя моей любви к тому, кем ты был когда-то… — ближе всех звучал пугающий женский голос.
Я обвела взглядом это странное место: то ли мусорную яму, то ли кладбище книг. Для меня оно было страшнее человеческого.
Здесь не было персонажей, которые своим внезапным появлением держали меня в страхе последние два года. Только голоса, как в детстве. Шум. Гам. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то страстно шептал. Сейчас в этой какофонии солировал Чарльз Диккенс.
— Ты увидишь еще одну тень Прошлого, — продолжал голос.
— Ни единой, — крикнул другой, скрипучий и неприятный. — Ни единой. Я не желаю ее видеть! Не показывай мне больше ничего!
Не удержалась и откинула книгу подальше. Тут же пожалела об этом. Теперь меня окружал гул, безумный поток звуков, в котором не за что зацепиться. Он все нарастал и нарастал, с каждой секундой. Захватывал целиком, окружал плотным коконом. Голова начала кружиться, их слишком много. Я в ужасе закрыла глаза. Укол в виски. Нос защипало. Кровь. Солоноватая дрожка быстро добралась от носа до губ.
— Слушай меня, — знакомый голос вернул в реальность. — Услышь меня, — сегодня я его уже слышала и вцепилась всем своим существом в призрачного спасителя.
— Слышу, — прошептала тихо. — Кто ты? — слезы текли по щекам. Он пришел. Я изо всех сил сжимала голову руками и не могла поверить, что догадка оказалась верной. Впервые в моей жизни я ждала и кто-то пришел, чтобы помочь, спасти и, возможно, все объяснить.
— Неважно. Как только я скажу “три”, открой глаза и беги направо. Ничего не бойся. Он всего лишь иллюзия. Помни об этом.
— Кто он?
Мой вопрос бессовестно проигнорировали, начав обратный отсчет:
— Раз, два… — мое сердце пропустило несколько ударов, — три!
Я открыла глаза и увидела его. Он не был иллюзией. Меня обманули. Живой, настоящий. Мужчина с дряблым лицом, дикой улыбкой на мясистых губах и с отвратительной проплешиной в обросших немытых волосах стоял напротив. На этот раз в его руке был пистолет, он целился мне в сердце.
— Ну привет, девочка, — как гигантский змей, прошипел убийца.
— Беги, Эля! — крикнул голос, за который я продолжала держаться, как за спасительную ниточку. — Беги!
Его крик привел в чувство. Ведомая животным инстинктом самосохранения, я рванула в сторону. От холодного смеха за спиной по телу пробежали мурашки. Это было хуже голосов вокруг. Хуже пульсации в висках и вкуса крови на губах. Хуже унижений и походов к психиатру.
Обезумев от страха, я карабкалась вверх склону, но тут же съезжала вниз по грязи. Нет, не сдамся. Выживу. Выберусь. Откуда-то внутри появилась решимость, вместе с ней возникло еще кое-что. Сильная рука схватила меня за запястье и дернула вверх.
— Умница, — улыбка на красивых губах.
Волна покоя обрушилась на меня вместе с усилившимся дождем. Я шумно выдохнула и пошатнулась. Он удержал за плечи.
— Кто ты? Что со мной происходит? — повторяла, точно в бреду. — Ты знаешь…
