Сегодня с утра зарядил мелкий неуверенный дождь, и прогулка сократилась до минимума – пары горстей, не больше (*горсть – примерно 15 минут). Слегка замерзшая, вернулась к себе – до того момента, как хмурая недовольная Дорат принесет завтрак, было еще долго. Занятий не должно было быть, и меня ожидал еще один долгий день, в котором я буду предоставлена самой себе.
Иногда я читаю.
Иногда вышиваю.
Иногда рисую – леди Сертон вволю снабдила меня бумагой, цветными мелками, красками и кистями. Чаще всего я рисую деревья. Но сегодня, вернувшись с прогулки, я подошла к огромному – в весь мой рост – зеркалу, зачем-то стоящему в комнате. Если не всматриваться пристально в одежду, прическу – можно распустить волосы,- легко вообразить, что передо мной стоит Агген. Так я и нарисовала – Агген, стоящую перед зеркалом в одном из своих прекрасных платьев, и себя – в ее отражении. Увлекшись, забыла о завтраке, который Дорат поставила на стол – молча, с выражением несгибаемого протеста на лице, протеста, неизменного на протяжении всех этих долгих лет нашего совместного существования. «Спасибо», - говорю я, и Дорат ушла, закрыв дверь настолько бесшумно, что я словно бы услышала, как мерно и ровно стучит в груди сердце.
Внезапно в глазах потемнело, а потом ударил резкий слепящий свет, вот только зажмуриться не получалось, было такое ощущение, что свет бьёт под веками. Тело затряслось как студень, кости словно растворились в пылающей магме кожи, и вдруг меня резко толкнуло вперёд, но каким-то чудом я удержалась на ногах. Пронзительный ветер впился в волосы, и я отчётливо поняла: где бы я не находилась, это была уже не башня. Над головой кружились зеленые кроны деревьев.
Я судорожно пыталась вдохнуть воздух, как вдруг шею обхватили и сдавили чьи-то шероховатые пальцы.
Моё обучение включал в себя навыки защиты и борьбы. Это всегда удивляло, ведь телохранительницей Агген мне стать не довелось, я сопровождала её только в замке, когда рядом не было посторонних. Сейчас... Мысли бестолково метались в моей голове. Одно дело заниматься с молчаливым старым воякой лором Ардо (во время тренировки моё лицо было закрыто, да и мастер предпочитал давать мне задания на расстоянии).
Совсем другое - вот так, в реальности, с неизвестным и очевидно сильным противником. Я потрепыхалась, ощущая какой-то бестолковый ужас от сдавленности горла, а потом размахнулась и ударила наугад ботинком по ногам. В замке Агген любила ходить босиком, я же всегда носила тяжелую тупоносую обувь, подобную той, которую обували служанки. Удар попал в цель, нападавший выругался сквозь зубы, но хватки не ослабил. Я продолжала биться и пинаться вслепую, яростно и молча, как привыкла. Говорить мне приходилось очень и очень редко, и мысль позвать на помощь мне в голову не пришла.
Наверное, в тот день моя смерть настигла бы меня – бессмысленно и глупо, конечно, я готовилась отдать жизнь за Агген, но уж никак не дарить ее неизвестному убийце в неизвестном месте. Вдруг раздался топот копыт и ржание, ветки кустарника заколебались, через пару мгновений на поляну выскочил всадник, а еще за мгновение до этого я внезапно оказалась свободной, словно нападавший растворился в воздухе. Судорожно кашляя и пытаясь отдышаться, я развернулась, но не увидела никого и ничего. На сухой земле, развороченной в месте нашей схватки, невозможно было отследить, куда ушел несостоявшийся убийца. Возможно, он растворился в воздухе. Я все еще крутила головой, словно пытаясь проверить, так ли крепко она прикручена к туловищу, как до нападения, а всадник тем временем спешился и подбежал ко мне.
- Агги?! - всадник рухнул в пыль и схватил меня за руку.
Этот было слишком для одного дня, более насыщенного, чем вся моя жизнь. Столько прикосновений. Столько эмоций.
Но мне пришлось взять себя в руки, моё лицо принадлежало Агген, и я не имела права быть слабой.
- Агги? Что случилось?
- Кто-то... Напал на меня. Лошадь его спугнула, - голос хриплый и незнакомый. Мне редко доводилось говорить вслух, за исключением уроков и эпизодического общения с леди Сертон.
- Что ты здесь делаешь? - не унимался спешившийся всадник. Я взглянула украдкой на его лицо. Это был молодой мужчина, немногим старше Агген и выше на целую голову. Судя по его лоснящейся ухоженной лошади и бархатный куртке, он был из знатных.
Я не знала знакомых Агген, поддерживать разговор было трудно и опасно.
- Почему ты так... - мастер замялся, - так одета?
- Мне... Нужно вернуться в замок, - знать бы ещё, где я нахожусь! - горло очень болит. Тяжело говорить.
- Конечно! - он схватил за уздцы белоснежную лошадь – ту самую? - которая обнаружилась в паре шагов от меня, и подвел ко мне. Лошадь покосилась умным пронзительно-черным глазом и недовольно всхрапнула.
- Ну, же, Дайда, девочка, - приговаривал парень, - ты тоже испугалась?
Дайда, вероятно, было именем лошади. И лошадь не человек, ее трудно обмануть. Но животное, очевидно, обладало покладистым нравом и не стало сбрасывать меня. Юноша помог на нее взобраться. К счастью, меня учили ездить верхом, я должна была уметь все, что умеет Агген. Раньше это казалось совершенно излишним.
Молодой человек молчал недолго. Он пытался выяснить обстоятельства произошедшего в обмен на кивки и моргание. Судя по всему, мастер неплохо знал Агген и хорошо относился к ней. Называл так, как зовут родные. Беспокоился, переживал. Общения с людьми в моей жизни было слишком мало, и вряд ли я отличила бы ложь от правды. Я мотала головой, показывала на горло, на котором, очевидно, должны были вспухнуть лиловые синяки – чем меньше я скажу, тем безопаснее для Агген. Мастер придерживал меня за руку, и твердое прикосновение его пальцев сквозь перчатку…выводило меня из себя. Боль в горле почти прошла, но голова кружилась от близости незнакомого человеческого существа.
А еще, где-то в глубине, где-то на дне души я чувствовала…радость? Возбуждение? Впервые за долгие годы что-то произошло, и я начала делать то, для чего была рождена.
У ворот замка – я узнала его по четырем башням из темно-серого грубого камня, особенно высокой северной башне, в которой провела столько времени – притормозила и, игнорируя предложенную руку, соскользнула с коня.
- Пойду одна, - прохрипела я, - лучше, если никто…никто меня не увидит в таком…виде. Не нужно.
- Я провожу тебя! – молодой человек явно чувствовал себя здесь уместно. Друг? Может быть, даже жених?
- Не хочу…чтобы пошли слухи. Так нелепо одета, волосы растрепаны, синяки… Слуги начнут болтать. Я знаю укромную тропу. Сп…- я споткнулась на новом слове, - спасибо. Если бы не…
Мастер перебил меня и еще минут десять распинался о беспокойстве, необходимости поговорить с отцом, разобраться во всем и непременно уведомить его – жаль, ни своего имени, ни имени рода он так и не назвал. Наконец-то я проскользнула в полуоткрытые ворота и вдоль высокого забора пошла к своей Башне.
Разумеется, отдохнуть мне не дали. У входа в башню меня перехватила леди Сертон.
- Небо… - прошептала она, - девочка, ты жива. Что случилось? Агген так и не смогла ничего объяснить, она была в лесу, лошадь служанки понесла… Умойся, нас ждут в парадном зале. Придется объясняться…перед всеми.
В умывальне я замерла перед зеркалом, провела пальцами по уже пожелтевшим синякам на шее, смыла землю и грязь с затянувшихся ссадин. Нужно идти. Кому и что рассказывать? Я и понятия не имею, как очутилась там, на поляне, кто и зачем совершил нападение, кто и каким образом спас.
Днем в парадном зале не зажигают ни свечи, ни светляки, серый, пыльный и холодный свет проникает через огромные – от пола до потолка – окна. В зале я вижу родителей Агген, целителя Алико – высокая худощавая фигура в коричневом балахоне с капюшоном, скрывающем очертания тела, бледное бесстрастное лицо. И саму Агген в нежно-розовом струящемся платье, бледную, почти, как...я. Правильным было бы смотреть в пол, но мне так хочется смотреть на нее. У Агген испуганный и напряженный вид, она бросает на меня смущенный взгляд и закусывает пухлую губку.
