бегала, матушка помогла достать из чресседельных сумок чистую одежду, и господин обмылся и переоделся, приняв пристойный вид. Маглекарь выдал две микстуры, получил плату и отбыл восвояси, пожелав нам хоть какое-то время обойтись без его визитов.
По совету маглекаря господин остался на нашем диване до вечера, и пожелал скоротать время за беседой о том, чем я его поила в лесу. И о моих способностях. И о моих мечтаниях. Сама того не заметив, я выложила ему все свои девичьи грезы о работе травницей. Тот просиял улыбкой: — Госпожа Мулинн, что вы скажете, если я исполню ваше желание? У вас достаточно способностей, чтоб поступить в академию Бристона.
Я покачала головой: — Возможно, у меня и хватит способностей, но увы, одних способностей мало. — Вы о плате? Вот уж сущая ерунда. Ах, да, я не представился: виконт Бартоломео Бирштон, член попечительского совета академии Бристона. Мы принимаем одну-две дюжины студентов без оплаты каждый год, если считаем, что в них есть потенциал. А девушка, которая бросилась искать по болоту попавшего в беду путника, уж точно достойна такой малости, как бесплатное обучение. Итак, юная госпожа, через месяц начинаются занятия. Что вы на это скажете?
Глава 2. Вальсы и фейерверки
С объемным саквояжем в руках я глазела на главное здание академии. В нашем городке таких больших и высоких строений не водилось, даже ратуша была меньше. Судя по удивленным вздохам вокруг, я была не единственной провинциалкой. Другие студенты беззлобно фыркали, проходя мимо, и я решила к ним присоединиться, вливаясь в общем потоке в широко открытые двери учебного корпуса.
Наличие профильной магии проверяли просто: нужно было показать, что магия есть, легко вызывается и может сделать что-то заметное. Сила дара, увы, определялась сложнее. Бывало, что необученный водник мог призвать лишь каплю воды, а уже через несколько месяцев в академии затопит местность размером с три бальных зала. А бывало, что огневик как приходил, умея слепить огненный шар с кулак младенца, так и уходил с тем же шаром, даже не научившись как следует подчинять его полет.
Мне выдали зернышко в комке земли, я нащупала в нем жизнь, и едва проклюнулся росток размером в четверть ногтя на мизинце, как кудрявая магичка с лицом, похожим на сдобную плюшку, весело крикнула "Принята!"
Мне предложили три направления: минеральное, землеслойное и зельеварное. Немногочисленные минеральники или, как их дразнили, камнегрызы, все были парнями, и работать после академии разъезжались по местам добычи руды, каменных глыб, золоносного песка и самоцветов. Следующие за ними, как их называли, "землекопы", были незаменимы при строительстве: только они могли понять, какие слои песка, почвы, а может быть, скалы или камней кроются в толще земли, насколько прочным будет возведенное тут здание, а сильные землеслойники могли сдвинуть залежи, вывести на поверхность песок, взрыхляя землю, или расколоть скалу в глубине. Меня же привлекало то, во что превращается земля стараниями самой природы: растения и все, что можно из них сделать. Зельеваров еще называли травниками, как сельских ведьм, которые лечат поселян дарами леса, но зельевары не обижались.
Та же магичка вручила мне зеленый знак травников и кучу бумаг: для получения книг в библиотеке, для заселения в жилой корпус, расписание занятий… Мне придется хорошенько все перечитать, чтоб разобраться. Пять лет по три раза в неделю я ходила в городскую школу для простолюдинов, но там и близко не было таких сложностей. Варить зелье из десятка ингредиентов с толикой магии, которую нужно вливать трижды в определенные моменты, кажется, проще, чем разобраться в бюрократии студенческой жизни.
Но уже через неделю я освоилась достаточно, чтоб не считать себя хуже других и подружилась с парой девушек. Одна — такая же провинциалка из дальнего небольшого городка, как и я, другая — дочь мебельщика из Бристона. У дочери проснулся дар чувствовать магию в дереве. В других материалах Лизия ощущала нити-проводники хуже, но ее это не печалило. Она не собиралась становиться полноценным независимым магтефактором — то есть, артефактором с магическим даром, но надеялась научиться вживлять магические свойства в произведения отца.
Благодаря Лизии я впервые побывала на большом городском балу. Добрая сокурсница одолжила мне одно из своих платьев, а для третьей нашей подруги, пухленькой Миры, взяла наряд у матери.
Вход на бал стоил три серебряных, но Лизия махнула рукой, что такая мелочь не стоит упоминаний, когда ей хочется повесилиться в нашей компании. Но главное, ее отец заехал за нами в академию. Магическая академия стояла в стороне от Бристона. Недоучек решили держать подальше от городских кварталов. Самим нам ни за что бы не добраться.
Я будто попала в сказку. Вокруг кружились нарядные горожанки, и даже многие леди зашли на бал. Надевать тяжелые драгоценности на городской бал оказалось не принято, и одолженная мне Лизией нитка мелкого жемчуга смотрелась уместно. Я станцевала несколько вальсов с приятными кавалерами. Увы, другие танцы были мне незнакомы, или же я не могла бы повторить принятые здесь фигуры. К счастью, вальс был любимым танцем горожан в наши дни, и мне не пришлось многим отказывать.
Во время неизвестных мне мазурки и кадрили я пробралась к столу с пирожными, где встретилась с Мирой, которая танцы не очень любила. Хихикающая Лизия застукала нас за поеданием разнообразных корзиночек и суфле. Не успела я доесть кремовый цветок, как Лизия потащила нас на балкон, откуда должен был открыться вид на фейерверк. Лучшие огневики Бристона обещали устроить бесподобное зрелище.
Ночевали мы у родителей Лизии. Они устроили спальные места у дочери в комнате, откуда вынесли на эти два дня столик и кресло. Мою лежанку поставили рядом с трюмо, где глаза разбегались от разноцветных скляночек, отражавшихся в зеркальце. Дом мебельщика был не так велик, чтоб держать гостевые комнаты, но все равно казался мне роскошным после нашей крохотной пристройки к лавке, где нам с сестрой приходилось делить одну
