на очередную пьянку с нашими одногруппниками. — Может, подвыветрятся некоторые мысли о превосходстве ушастых над всеми остальными расами из его бедовой головы.
Я же удивлялась, как в ней сочетается такое страстное желание учиться и постигать новое с готовностью тусить и пить до утра в компании незнакомых магов. Наверное, с каждым мужчиной Ковена она хоть раз выпивала, билась в магической дуэли, спорила, дралась, играла в герайс или спала. Её обожали и относились к ней с уважением, хотя на язык она была резкой и несдержанной.
Ангалая Наташу ненавидела всеми фибрами души. Для утончённой аристократки она стала воплощением недопустимого поведения и абсолютной, искренней свободы духа. Наташа жила, пила, училась, дружила и занималась сексом, как в последний раз. И это неимоверно подкупало.
Вздохнув, я завернулась в одеяло. Связана ли моя тревога с неугомонной подругой? Близко, но нет. Наташа при всём своём разгульном образе жизни в неприятности не влипала. Иногда она утром вваливалась на тренировку ещё не протрезвевшая после вчерашнего, но нормативы неизменно сдавала и задания выполняла. Не пропустила ещё ни единого занятия, а также посещала вообще все факультативы. Понятия не имею, когда и как она всё успевала…
Поёрзав в постели, я подумала о Танариле. И тут беспокойство дало о себе знать в полной мере. Я аж села на кровати, чем случайно её раскачала. Что же случилось? Что-то с ним… или он возвращается?
Танарила я не видела уже больше двух месяцев, и это было первое спокойное время с момента замужества. Неужели оно закончилось?
Сил терпеть неопределённость не было.
Мне нужно было знать наверняка.
Я поднялась с постели, быстро оделась и выскользнула из комнаты в пустой сонный коридор. Вокруг стояла сонная тишина, на исходе ночи все спали особенно крепко. Мне нужно было в порт, но ворота Школы всегда закрывались на ночь. В обычное время я бы сдалась, но на днях Наташа рассказала про шикарный лаз в заборе, которым давно и лихо пользовались особенно ушлые ученики. Скромницам-отличницам про такое не говорили, поэтому я о нём и не знала. Теперь осталось его только найти.
Место Наташа описала довольно точно. Придя к забору, я чуть не застонала от разочарования. Он представлял собою сплошное глухое месиво из острых колючек. Лаза видно не было. Решив, что так и должно быть, я исколола все руки, пока не нащупала искомое. Ни капли магии, она бы привлекла внимание. Просто узкая щель между кустами и холодной землёй. Снег ещё не выпал, но похолодало, а с моря дули штормовые ветра.
Вздохнув, я полезла.
Естественно, зацепилась за колючки, порвала плащ и куртку. Вывалялась в земле, как домашний пёс в дохлой кошке, ещё и щёку расцарапала. Пришлось в экстренном порядке себя лечить, очищать и чинить. На первое и последнее концентрации хватило, со вторым получилось хуже. Очищающее заклинание оставило плащ девственно чистым. Не то, что грязи, даже краски на ткани местами не осталось. Такое у меня пока постоянно происходит, если вложить в колдовство слишком много сил. Идя по сонному городу в пятнистом плаще, я чертыхалась и корила себя за нетерпеливость и неуклюжесть.
Допустим, я узнаю, что Танарил вернулся? Дальше что? Или узнаю, что пока нет. На что это влияет? Что это изменит? Я обдумывала эти безусловно разумные мысли и продолжала упорно идти в сторону порта. Потому что разумные мысли — это одно, а поведение человека, их думающего, — это совсем другое, подчас совершенно противоположное. С настойчивостью, достойной лучшего применения, я шла по безлюдным улицам, сопротивляясь ветру и здравому смыслу.
Идти до порта было не так долго, поэтому я ещё даже не все нелестные эпитеты в свой адрес употребила, как оказалась на месте. Тёмная хмарь зимнего утра играла в поддавки с зимним морем. Облака то и дело набегали на две луны этого мира — одна большая висела в небе жёлтым диском, а вторая маленькая горела яркой звездой. В порту стояли корабли Ковена: белые деревянные парусники с остовами мачт. Они вразнобой качались на чёрных волнах, периодически стукаясь друг об друга и издавая недовольное поскрипывание.
Исследовательского корабля не было. Я облегчённо вздохнула и перевела взгляд на море. Из-за тучек вышла луна и осветила его, возвращающегося к своей пристани. В темноте голубые паруса казались белыми, и корабль словно стремительно двигался по воздуху в мою сторону. Застонав от разочарования, я несколько минут смотрела за тем, как он приближается. Прощай, душевное равновесие, здравствуй, битва на измор! С упрёком посмотрев на море, луны и другие корабли, как на соучастников творящегося беспредела, я уже повернулась уходить, как прямо передо мной возник портал.
За спиной — перила причала, с левой стороны какие-то бочки, с правой — зимнее море лижет просмолённое дерево пирса. Да как же я встала так нелепо? Даже сбежать некуда! От осознания, что влипла, как минимум, в неприятный разговор и, как максимум, в приставания на безлюдном причале, я чуть не разревелась. Вот и чего меня сюда понесло?
Из портала вышел Танарил, и сердце, как всегда, пропустило удар, а затем забилось чаще. Ненавижу подлеца! Он смотрел на меня внимательно, оценивающе, испытующе. Мы уже очень давно не оставались наедине, и сейчас за эту ситуацию я могла винить только себя. Увидел, негодяй глазастый, и перешёл с корабля. Когда же он отстанет? Было ощущение, что чем сильнее я сопротивлялась, тем интереснее ему становилось.
— Моя прекрасная Ката, я даже и мечтать не мог о том, что ты будешь встречать меня на берегу, тем более в такое ненастное время, — широко улыбнулся он.
Подтверждая его слова, вокруг завыл ветер, разнёс запах морских водорослей и задул протяжное «ду-у-у-у-ра-а-а-а-а» мне в ухо. Крыть было нечем, сама виновата. Волны бились о причал с коротким «опять-пять-пять-опять», хлёстко стегая как деревянный пирс, так и мою самооценку.
— Здравствуй, — я постаралась звучать холодно и с достоинством. Спойлер: не получилось. — Я просто гуляла тут…
— Конечно, отличное место, время и погода для прогулки, согласен, — в его словах звучала ирония, — поэтому я с удовольствием составлю тебе компанию.
Он шагнул ко мне и сгрёб меня в охапку, жадно обнюхивая и прижимая к себе.
— Не надо! — вяло запротестовала я, лихорадочно придумывая, как отсюда выбираться.
— Я жутко скучал, моя мельда. Мне очень много всего нужно тебе сказать.
— Мельда? — зацепилась я за новое слово.
Танарил приподнял моё лицо и нежно очертил горячим пальцем линию скулы.
— «Возлюбленная» на нашем языке. Ката, пожалуйста, не убегай. Просто выслушай меня, — ласково попросил он,
