на фикцию. С такими тревожными мыслями я уплыла в мир сновидений…
Проснулась я с первыми лучами солнца и сладко потянулась в постели. Минутой позже меня захлестнули воспоминания вчерашнего дня. Я присела на кровати и вновь окунулась в собственные переживания. По большому счету устроить фиктивный брак – раз плюнуть, вот только еще нерожденного ребенка было жаль. Мало того: что я вообще не представляю себя в роли матери, так еще и вместо отца будет дядя на бумаге…
- Доброго утра, - вошла в комнату травница с подносом в руках. – Или… не доброе… - прищурилась она. – Что за синяки под глазами?
- Это не синяки, а моя головная боль, - буркнула в ответ я, разглядывая очередную бурду в тарелке. – Даже не представляю: что мне делать…
- А что ты хочешь еще делать? Все уже сделано, - хмыкнула травница, а через мгновение зло сощурилась. – Ты чего это там удумала? Никак помыслила ребеночка скинуть?
- Возможно: так будет лучше, - виновато потупилась я.
- Не дури, девка. Дети свыше даются. Скинешь – никогда себя не простишь! – шикнула старушка.
- А он простит? Или она? – вздернула бровь я. – Ребенок простит свое явление на свет? Ни семьи, ни отца… Из меня даже женщина так себе, что уж говорить о материнстве? Какая из меня мать?
- Уж какая есть, - развела руками травница. – Все дети любят своих родителей, и не важно: какие те.
- Важно! Вот у меня их вовсе не было, но в этом они хотя бы не виноваты. Война – не их вина! А вот я осознанно обрекаю дитя на жизнь сироты при живой матери.
- Почему это?
- Да потому: что я не могу жить здесь! Меня ждут дела в столице: совет двенадцати, служба в Тенях, поиск… даже если я ничего не раскопаю за давностью по родителям, то смерть Алекса еще свежа… Пока его убийца дышит, мне не будет покоя! Считаешь: я могу втянуть во все это ни в чем неповинного ребенка?
- Считаю: что будущая жизнь важнее уже ушедшей! Ни родителей, ни Алекса ты не вернешь, а вот душу загубишь не только нерожденного дитя, но и свою этим поступком!
- Да как же ты не понимаешь: я не смогу заявиться в столицу с бастардом, не смогу приставить его ко двору! А даже если бы и могла, то не сделала бы этого, потому как эту маленькую слабость можно использовать против меня! Так ли длинна будет его жизнь?!
- Я не могу, я не сделаю, я… Я! Я! – уже практически кричала на меня травница. – Только о себе и думаешь, эгоистка!
- Неправда! – перешла на повышенные тона и я. – Именно отец ребенка мог бы уберечь от всего и защитить его от всех напастей, но он не со мной!
- И чья же это вина?! – шикнула женщина. – Его? – нависла она над кроватью, впихнула мне в руки поднос и тыкнула пальцем в мой живот. – Он виноват в твоем распутстве?! Гуляла ты, а умирать ему?
Даже если бы я и нашла слов для ответа, то не смогла бы и звука произнести: грудь сдавило так сильно, что простой вздох сделать показалось недостижимым подвигом. Впервые в своей жизни я так стыдилась собственного поведения перед посторонним человеком. Моим молчанием воспользовались, продолжая возмущаться, и вот тут я заметила странность: чем дольше слушаю ее, тем больше слышу в голосе звонкие нотки, совсем не свойственные старческому возрасту.
- Умную из себя строишь, а жизни не знаешь! Дети – это и есть сама жизнь! Видели бы тебя сейчас родители, в гробу бы перевернулись! Еще хоть раз услышу: что ребеночка хочешь скинуть, так дам по лбу, что полетишь обратно: откуда явилась!
- Чтооо?! – опешила я такой заявке в свой адрес. – Да кем ты себя возомнила, чтобы орать на меня?! Если я позволяю вести себя со мной на равных, то лишь потому: что отец доверял тебе! Не забывай своего места, травница! Пошла вон! Я не собираюсь выслушивать твои нотации!
Бабулька резко склонилась, схватила с подноса ложку и залепила мне ей по лбу. Сказать: что у меня отвисла челюсть – это ничего не сказать.
- Еще раз позволишь себе так разговаривать со своей кормилицей, получишь не в лоб, а по заднице! – шикнула она, отбросила столовый прибор на одеяло и отвернулась к окну.
- Кормилицей? – во все глаза уставилась я: как она вдруг выпрямилась и отбросила на софу накладные патлы – даже конской гривой это нечто было трудно назвать. – С ума сойти…
Вслед за лже-волосами полетела и накидка, которой я бы на месте горничных даже полы не мыла. Повернулась ко мне лицом уже не сгорбленная старушка, а симпатичная женщина средних лет с округлым личиком, толстой косой, выправленной из-за ворота платья и пышными формами, заключенными в это самое платье.
- Меня зовут Лейна. Я не только принимала вас с Алексом, но и выкормила, выходила, вырастила… пока вас не увез господин Никлос, - опустилась она рядом на кровать. – Позже, примерно с полгода спустя я узнала: что вас выслали из королевства.
- Но… но зачем… - скосила я взгляд на тряпье, в которое она куталась.
- Не «нокай», чай не лошадь. Тебе уже было сказано: разбойников тут много. Дряхлой ведьмой быть безопаснее, чем магичкой-травницей, - грустно улыбнулась Лейна. – Добро пожаловать домой, детка… - осторожно склонилась она над подносом и обняла меня. – Выбрось всю дурь из головы. Ты со всем справишься, а я помогу.
Весь день мы провели вдвоем: травница рассказывала мне о родителях, а я ей – о себе и Алексе. Лейна откуда-то с чердака притащила несколько сундуков с приличными, но вышедшими из моды платьями. Мне было все равно: во что одеваться, поэтому одно из них мы ушили мне по фигуре и вскоре прогуливались вокруг поместья.
- Ты вовремя появилась, моя малышка, еще несколько зим и здесь бы никого не осталось. Чтобы не умереть от голода: последние люди бы ушли. Если ты хочешь все здесь восстановить, то потребуется очень много средств. Уверенна: что хочешь растрачивать наследство на заброшенные земли? – вечером после ужина спросила она, когда мы пили чай на веранде.
-
