с прибабахом, то устроит праздничный ужин для слуг. То хороших тканей купит для служанок. Аристократы давно поговаривали, что у него поехала крыша. А еще это его затворничество… Но до такого еще не доходило.
— Дядюшка, при всем моем уважении, — не выдерживаю я. — Вы, должно быть, сошли с ума, — добавляю, как можно уважительнее, но Мариус даже бровью не повел.
— Ты либо соглашаешься на мои условия. Либо лишаю наследства, — говорит он таким спокойным голосом, словно речь идет не о моей судьбе, а о какой-то безделушке, которую можно выкинуть.
Моя судьба и наследство в его руках. Родители определенно допустили ошибку, за которую мне теперь придется расплачиваться.
— Как вы себе представляете, что я, — стараюсь не повышать голос, — наследный герцог, буду драить уборные?
— А никто не будет знать, что ты герцог, — говорит спокойно. — Зачем нам слухи? Лишим тебя дорогих шмоток, растреплем волосы, и никто не узнает в тебе герцога, — говорит он с таким удовольствием, что я точно убеждаюсь — Мариус сошел с ума!
— Это абсурд… — не выдерживаю, хотя на языке крутятся ругательства куда поотборнее.
— Ты заставил кучера несколько часов стоять на морозе, — начал он свои бесполезные нравоучения. — Ты не знаешь ни одного имени слуг, они для тебя словно пыль. Я обещал вырастить тебя достойным человеком, Дэниел, но если бы твои родители спросили, у меня бы даже язык не повернулся назвать тебя человеком.
Мариус говорил с запалом. А меня уже тошнило.
И снова этот бред о слугах, уважении и блаженном мире. От этого разговора кулаки сжимались сами собой. У меня было достаточно дел, чтобы заводить дружбу со слугами.
— Я не стану играть в служанку…
— Тогда я лишу тебя наследства, — повторил Мариус, поправив перстень на пальце. — Выбирай. Ты поедешь в зимние владения короля до конца года или останешься жить со мной. На улицу я тебя не выгоню. Буду наверстывать упущенное воспитание, пока не увижу результатов.
Сквозь закрытое окно слегка проникали лучики. Я провел
последние несколько часов в своих покоях, которые наполнил запах табака. Проводить меня пожаловал Гордон, друг со времен академии.
Он принес мне прощальный подарок, который я с радостью опробовал, представляя, как взбесится Мариус, когда ему доложат слуги. И как же приятно, что в ближайшее время он никак не сможет меня достать.
Гордон же держался от табака подальше, предпочитая крутится возле зеркала. Наверняка боялся любимой маменьки, которая подсовывала ему страшных, но знатных невест. Я был уверен, скоро на одной из них он и женится.
— Так ты у нас теперь служанка Дэн? — Оскалился во все зубы Гордон. Несмотря на то, что он был моим другом еще с академических времен, я не считал его менее тупым, чем он был.
— Слуга, — нервно сказала я, поправляя отвратительный костюм. Он был из какой-то мерзкой ткани, которая кололась.
— И ты согласился, Дэниел…
— Как будто у меня есть выбор.
Как только гордон узнал о решении мариуса, на меня полилась куча тупых шуток. и это продолжалось все утро. Но тупые шутки были не единственной проблемой. Гордон умудрялся разбавлять их тупыми вопросами. Я уже искренне жалел, что вообще ему что-то сказал.
— Настоял бы на своем, ногой бы топнул, ну что ты не как мужик, Дэн Ка?
Гордон ехидно улыбнулся, поправляя свои длинные белые волосы. Он посмотрел на меня, потом снова в зеркало. Я видел, как он остался доволен этим сравнением, и понимал почему.
Обычно Гордон всегда проигрывал на моем фоне, но теперь, когда я был в какой-то серой от грязи рубашке, которую было невозможно отстирать, заплатанных брюках и дырявом пальто, меня мог обойти даже самый захудалый лордишка.
— Очень жаль, Гордон, что для тебя мужик это тот, кто закатывает истерики, словно девица, — ответил Гордону, надменно вздернув бровь. — Я же лучше выполню уговор и уйду жить на свои земли.
— И думаешь, он тебе их отдаст? — усмехнулся друг. — Может, твой дяденька решил себе земли утащить…
— Они ему ни к чему, — сказал с полной уверенностью. — И Мариус не нарушает своих обещаний.
Вторую часть я произнес так же уверенно. Мариус само благочестие, он не станет нарушать договор, который сам и заключил.
— В любом случае, ты развлечёшься, — сказал Гордон, отойдя от зеркала и усевшись в кресло напротив моего. Он даже попытался скопировать мою позу. Что заставило меня только усмехнуться. — Служанки падки на развлечения.
— Фу, — не выдержал я. — Я не сплю со служанками. Они вечно воняют, даже на расстоянии.
Гордон рассмеялся, пока кривился. К чему вообще коротать время со служанками, когда есть, пусть и не очень приличные, но леди.
Аристократки пахнут душистыми травами и цветами, у них нежные руки и волосы. А служанки даже за версту мне противны.
Они моются мылом из жира животных, ну что за мерзость? Не умеют читать и писать. Глупы и невежественны. Они годятся только полы мыть и слухи по столице распускать.
— И как же, лорд Корнуэл, проживете без женской ласки? Не боитесь превратиться в своего дяденьку затворника.
Гордон снова мерзко улыбнулся от своей тупой шутки, и я задался вопросом, какого черта вообще с ним общаюсь, если он интеллектом не далеко ушел от осла?
— Ну, ты же как-то живешь, — ответил я скучающе.
Гордон еще что-то пробубнил. Но мне уже было неинтересно.
— Принеси водички, Гордон, у меня что-то в горле пересохло, — перебил его я.
Парень насупился, но встал и пошел за стаканом. И я вспомнил, почему с ним дружу.
До конца этого года я должен буду украшать зимний дворец, что ж, дядюшка, справлюсь.
Уверен там будет много челяди, управлять которой будет одно удовольствие. Удивлю их своим умением читать, примут меня за высшего Духа.
Лисса
Кучер вежливо открыл двери дилижанса, и я вышла, аккуратно вытягивая за собой чемодан. Cобрала с собой достаточно вещей, чтобы защелка «старика» то и дело пыталась открыться, вывалив содержимое прямо мне под ноги.
Леди Николь предлагала заменить своего старого друга на нового, на колесиках на манер аристократов. Но я отказалась. Этот чемодан был моим любимым, ведь он принадлежал родителям.
Еще до войны, когда я
