Вкрадчивый скрип заставил меня вздрогнуть. Расписанная цветочными узорами ширма скрывала от меня почти всю спальню, я видела лишь угол комнаты, где находился стол с кувшином с питьем и кубками. Сквозняки? Но затем я услышала шаги, тихие, осторожные.
— Айянна? — позвала я неуверенно. Опустила под воду руку с кольцом, размышляя, позвать ли Кадиима или же справиться самой, пока дар богини еще со мной?
Из-за края ширмы выступил мужчина, и я не удержалась от вскрика, подтянула заполошно колени к груди, чтобы прикрыться.
Лорд Мартен Ориони не выглядел ни смущенным, ни растерянным. Рассматривал меня откровенно, с уже знакомой полуулыбкой и неспешностью возмутительной, нахальной. Подумать только, вломился в спальню принцессы, застал девушку нагой в ванне и изучает так, словно я его собственность, словно ему совершенно некуда торопиться, словно в любую минуту сюда не войдут мои компаньонки. Словно я не могу закричать, позвать Кадиима и стражу. От меня самой этот наглец сопротивления не ждет, все здесь, верно, полагают, что беспомощная девица, особа королевской крови не способна и пальцем пошевелить без прислуги.
Лорд Ориони шагнул к ванне, я сжала руку в кулак, собирая сияние под стиснутыми судорожно пальцами. Позволит себе лишнего — пожалеет, и не важно, истинный нареченный он мне или кто.
— Милорд, не знала, что в обычаях Афаллии входить без доклада в покои принцессы, — произнесла я негромко.
— Я здесь по личному поручению Его высочества, — ответил лорд спокойно.
— Вот как? Но пусть бы и даже по поручению Его величества — это не дает вам права врываться без разрешения в мою спальню. Покиньте покои немедленно. И как вас пропустила стража?
— Я их не спрашивал. В замке лорда Марла полно тайных ходов и коридоров, которые ведут в самые разные комнаты, — Мартен остановился сбоку от ванны, опустился на корточки.
Не знаю, что хуже — когда он нависает надо мной, вынуждая сидеть не шевелясь, чтобы взору его случайно не открылось недозволенное, или когда наши лица рядом, на одном уровне и мне достаточно чуть потянуться, чтобы ощутить его дыхание на своей коже.
— Что угодно Его высочеству? — спросила я, не поворачивая головы к мужчине, глядя строго перед собой.
— Александру любопытно узнать, как вы выглядите без всех этих ваших… покровов.
— Удивлена, что Его высочество лично не почтил меня визитом, — подозреваю, отнюдь не хорошее воспитание, скромность или деликатность явились тому преградой.
— Отец не отпускает его от себя ни на шаг, по крайней мере, пока мы в приграничье. Беспокойные соседи… вам, полагаю, об этом известно не понаслышке.
Краем глаза я уловила движение, поняла — Мартен потянулся к моим заколотым волосам, — но вместо того, чтобы отпрянуть, отодвинуться к другому бортику ванны и ударить, плеснуть сиянием, будто водой из бокала, я резко повернула голову к мужчине. Руку он не отдернул, лишь опустил ниже, осторожно, едва ощутимо коснулся кончиками пальцев моей щеки. И я застыла, не в силах шелохнуться, чувствуя, как сияние утекает сквозь пальцы, растворяется в воде. Мартен же медленно провел пальцами вниз по щеке, по подбородку. Я знала, понимала отчетливо, что должна если не дать отпор сама, то хотя бы позвать на помощь, но не могла даже вдохнуть поглубже. Словно завороженная, рассматривала его лицо, каждую черточку, добавляя их к смутному образу, хранящемуся бережно в моей памяти. Не вздрогнула, не отодвинулась, когда Мартен потянулся ко мне, коснулся своими губами моих, только закрыла глаза, пытаясь запомнить этот момент, впитать его губкой.
Поцелуй осторожный, недолгий. Мужчина отстранился почти сразу, рождая во мне разочарование — от поцелуя я отчего-то ждала иного, возможно, той всепоглощающей страсти, о которой нам рассказывала наставница, — вновь обвел подушечкой большого пальца мой подбородок.
— Однажды я видел тебя во сне, — Мартен говорил тихо, его негромкий, с легкой хрипотцой голос обволакивал, будто волшебное пение сирены, и мне казалось, словно мы одни на целом свете, никто нас не потревожит и лишь потрескивающее в очаге пламя да боги будут нашими свидетелями.
— Во сне? — повторила я шепотом, едва отметив, что он обратился ко мне на «ты».
Нельзя, непозволительно.
Неважно.
— Во сне была ночь и огромная луна, что висела низко над горизонтом. Луг, усыпанный душистыми сиреневыми цветами. И ты, в легком платье, с распущенными волосами и безо всякой вуали. Ты шла через луг уверенной, танцующей походкой, словно окутанная лунным сиянием, и нельзя было не последовать за тобой.
Я хочу, чтобы он снова поцеловал меня, я даже готова поцеловать сама и сама тянусь к нему, но Мартен, насторожившись неожиданно, подобравшись почуявшим опасность зверем, хмурится, убирает руку, выпрямляется резко и тенью исчезает за ширмой. Слышу скрип и сразу — голоса Кадиима, Айянны и, кажется, леди Марл, доносящиеся из-за двери, ведущей в приемный покой. Я оглядываюсь растерянно, удивленно — вот Мартен был рядом и вот его нет, будто и не было вовсе, будто он привиделся мне неверной грезой поутру.
Но я не уроженка этих варварских, отсталых королевств, в прошлом веке уничтожавших беспощадно магов и служительниц Серебряной богини. Я дочь мира, уважающего и принимающего представителей других видов как равных, и мне известно, что люди не обладают столь тонким слухом, что не способны они двигаться со скоростью и грацией диких хищников.
Кем бы ни был лорд Мартен Ориони, но простым человеком рожден он не был.
Глава 2
К обеду я вышла с открытым лицом. Кадиим, конечно же, возражал, уверяя, что я должна настоять на соблюдении шианских обычаев хотя бы до свадьбы, но я отказалась. Все это время с момента заключения союза между моим отцом и Георгом, между западным и восточным королевствами мне напоминали беспрестанно, что альянс этот важнее для них, чем для нас, что наши предки истинное, коренное население нашего мира и прав у нас поболее, чем у потомков невесть откуда явившихся захватчиков. Что мы часть древней, могущественной цивилизации и они должны склоняться перед нами, уступать нам дорогу, признавая наше главенство над миром, наше старшинство над ними. Но проехав часть континента и прибыв в Афаллию, я увидела, насколько ошибался отец. Им все равно, кто наши предки и как долго жили они в этом мире, их интересует лишь то, что мы можем им дать. Быть может, будь я одной из принцесс великой Иолийской империи или Кандии, к нам относились бы с большим почтением или даже страхом, но я всего-навсего дочь маленького Шиана, нуждающегося в помощи и защите от нападок соседей не меньше, чем Афаллия желает получить наши знания и сокровища. Холеным, скучающим вельможам нет дела до наших обычаев, более того, я подозревала, что это наши традиции выглядят в их глазах варварскими пережитками древности.
Я разрешила своим компаньонкам не сопровождать меня, если они не хотят выходить с открытыми лицами. Мне достаточно и Кадиима, пусть афаллийцы думают что хотят, увидев шианскую принцессу в обществе одного только слуги, но я не буду принуждать юных девушек поступаться привычными правилами поведения, как приходится мне самой. Однако Айянна вызвалась пойти со мной, напомнив, что это наш общий долг, не только мой, и что есть вещи и много хуже открытого лица.
