— Мисс Эйшир, я уже предлагал ссудить вас деньгами...
— Вы и так не берете платы за свое лечение, — прервала я его. — А содержать нас... у вас молодая жена и вскоре будет ребенок. Я знаю, вы бесплатно лечите бедняков, снабжаете их лекарствами за свой счет. Вы не боитесь пустить по миру свою семью? — он расстроенно вздохнул.
Склонившись, я аккуратно сорвала все три цветка амариллиса и аккуратно, стараясь не помять лепестки и не растерять магической пыльцы, передала их доктору. Он достал из-за пазухи специальный мешочек и аккуратно упаковал лекарственные растения, применяя магию для их сохранности:
— Я завтра собирался ехать в столицу, уверен, я смогу продать выращенные вами цветы в центральную аптеку за хорошую цену. К вечеру я привезу деньги...
— Не нужно, считайте, что это плата за лечение.
— Но...
— Я прекрасно знаю, сколько сил вы вложили в попытки меня исцелить. Вы и сейчас опять пришли с новым рецептом, не так ли?
— Да, я получил доступ в одну библиотеку и нашел там древнюю книгу по целительству. Там был рецепт зелья от редких кожных болезней, — обрадовался доктор ФицУильям. — Я уверен, на этот раз мы сможем... — я перестала слушать. Речи доктора вновь полны были надежд, но я не готова была поддаться очередной иллюзии, слишком больно было каждый раз разочаровываться.
Он перехватил мою руку и, пристроив на своем локте, проводил к крыльцу, будто не замечая грязных пятен на платье и следов на перчатках, за что я была ему очень благодарна.
В доме доктор давно чувствовал себя свободно и знал, где что находится. Мы прошли в гостиную, где он усадил меня на кресло подле окна, а потом аккуратно, но неотвратимо стянул белые перчатки с моих рук. Я отвела глаза, чтобы не видеть этого. Нет, я видела свои руки не раз, успела даже смириться, насколько это возможно, но было стыдно, что их видит молодой мужчина, пусть и женатый. Не только видит, но и касается.
Прикосновений доктора из-за обезболивания я не ощущала, смогла почувствовать лишь нежный травяной мази аромат и сумела распознать в нем нотку ромашки и акации, а потом руки окутало целительной магией. Я была благодарна, что в этот раз хотя бы не больно. Сколько их было попыток излечения: один состав жегся, будто руки сунули в огонь, другой обдавал ледяным холодом, из-за третьего казалось, что мне заживо сдирают кожу с рук. Обезболивающий спрей — главное, за что я была благодарна доктору ФицУильяму, он помогал мне жить спокойно.
Ждать пришлось долго, но я привыкла и просто смотрела на то, как секундная стрелка совершает снова и снова свой путь по кругу циферблата старых часов, бежит словно белка в колесе, так же бессмысленно и неотвратно, туда-сюда шатается латунный маятник за стеклянной крышкой. Привычно погрузилась в состояние медитации, чтобы своими тревогами или того пуще разговорами не мешать целителю...
— Как вы себя чувствуете? — наконец, с хриплым выдохом спросил доктор.
Я заметила, как он осунулся, проявились четче темные круги под глазами, на лбу выступили капли пота, которые он поспешно стер батистовым платком.
— Все хорошо, — соврала привычно и лишь затем опустила взгляд на свои руки.
Ничего не изменилось. Вся кожа тыльной стороны ладоней и пальцев была покрыта коркой из струпьев, кое-где из-за движения она лопалась, сочилась кровь. Боли благодаря лекарствам я не ощущала, но зрелище это все еще заставляло передернуться от отвращения. Я поспешно схватилась за перчатки. Ничего не помогает, никакого лекарства нет. Остается лишь смириться.
— Я надеялся, что... — пробормотал доктор.
— Да, конечно. Благодарю вас за старания, — выдавила из себя жалкую улыбку, и ощутила, как из левого глаза скатилась предательская слеза. Лишь бы он не заметил за вуалью, лишь бы не заметил! Стыд-то какой... — вы так много делаете для меня, — я поспешила встать и отвернуться, стараясь незаметно смахнуть слезинку. — Останетесь на чай?
— Да, если это вас не стеснит, — тяжело вздохнул доктор. — Мне очень неудобно, но...
— После сильной траты магии важно восстановить силы, — кивнула я. — Подождите здесь, пожалуйста, — и покинула комнату под благовидным предлогом.
Прежде чем пойти на кухню и отдать приказ Марте, я зашла за угол и прижалась спиной к стене, стараясь успокоить свои эмоции. Я закрыла рот рукой, чтобы не проронить ни звука, но грудь все равно сотрясалась от беззвучных рыданий. Я надеялась. Мне хотелось надеяться, что в этот раз, хотя бы в этот раз... какая глупая надежда, ее следовало давно убить! Но крошечный светлячок яркой искоркой все еще теплился в моей груди. Разрастаться ей я давно уже не позволяла, ведь разочаровываться после было слишком больно. Но и убить надежду не могла. Жить хотелось, у эльфийки, пусть и полукровки, впереди могла быть такая длинная жизнь...
Я раздраженно сморгнула предательские слезы и закусила губу. Недостойно леди вести себя так несдержанно. Недостойно.
— Камилла? — послышался детский голосок со второго этажа, и я поспешила смахнуть слезы и опустить вуаль.
— Дэни, ты уже проснулся? — я заставила себя улыбнуться.
Маленький ураганчик слетел с лестницы и врезался в меня, обнимая за пояс. Прежде чем коснуться его плеч, я поспешила надеть перчатки.
— Мне приснилось, что ты меня бросила. Я так испугался! — признался он, как можно теснее прижимаясь лицом к моей закованной в корсет талии.
— Ну, как же я могу тебя бросить? О чем ты, милый?
— Но мама ведь ушла в другой мир, а потом и папа... все меня бросают...
У меня в горле появился комок, но я заставила себя сглотнуть:
— А я твоя старшая сильная сестра, и ни за что тебя не брошу одного, я тебе клянусь. Помнишь, что я тебе сказала после похорон отца?
— Что ты обо мне позаботишься и никому не позволишь больше меня обижать.
— И я собираюсь сдержать свою клятву, чего бы мне это ни стоило, — сказала я, поглаживая его по светлым вьющимся волосам. — Я обо всем позабочусь, Дэниел. Поверь, все будет хорошо.
— И ты скоро выздоровеешь? — он все же оторвал лицо от моего живота и доверчиво посмотрел на меня.
Я сглотнула. Врать, глядя прямо в ясные зеленые глаза братика, я не могла:
— Все будет хорошо. Как бы то ни было, с тобой точно все будет хорошо. Я обещаю.
С трудом удалось уговорить Дэниела пойти пока на кухню к Марте — сказать ей, чтобы подавала чай и побыть под ее присмотром. Я же должна была поговорить с доктором наедине и задать ему вопрос, которого давно избегала.
— Сколько мне осталось? — спросила я, вернувшись в гостиную.
— Что? — доктор ФицУильям был обескуражен моей прямолинейностью.
— Сколько мне осталось жить? Я знаю, чувствую, мне становится все хуже. Так сколько?
Он молчал.
Я раздраженно откинула вуаль с лица, заглянула в его полные сострадания глаза:
— Сколько? — тишина в ответ. — Год? Полгода?.. Месяц?! — мой голос сорвался до хриплого шепота.
— Мы обязательно найдем решение! — воскликнул доктор, хватая меня за руки.
Но я отпрянула. Мне нужно было сейчас утешение. Я предвидела. Чувствовала. Знала. И все равно не ожидала. Я закусила губу и отвернулась, пытаясь совладать с собой. Не просто жизнь больной уродины, но еще и на пороге смерти.
Дверь в комнату осталась приоткрыта, ведь незамужней девушке неприлично оставаться наедине с мужчиной, даже со врачом, однако Марта все равно постучала, чтобы обозначить свое присутствие. Я опустила вуаль, пока служанка вкатила столик на колесах, на котором были расставлены чайник и чашки, вместо приличных сладостей несколько креманок с прошлогодним вареньем. Дэни плюхнулся на диван и начал радостно рассказывать доктору ФицУильяму о мальчишках по соседству и о том, что магия уже немного откликается ему. Я слабо улыбнулась. Даже в этих обстоятельствах он умудряется оставаться беззаботным ребенком.
Кусок в горло не лез, поэтому я молча пила несладкий чай и смотрела на брата. Всего месяц... кто примет на себя опеку, когда я умру? Что сделать? Как обезопасить его, как позаботиться?
