если помахать ладонью перед глазами — не разглядишь.
Грудь сдавило то ли от страха, то ли от волнения за ребенка, кричавшего еще пронзительнее. Под кожей нестерпимо зажгло и зачесалось, дышать стало трудно, как будто при приступе аллергии.
На ощупь я кое-как добралась до матраса, на котором лежал крошечный сверток, но стоило осторожно взять его на руки, как свет, помигав, опять загорелся.
— Тише, маленький… — прошептала я, кутая ребёнка в сползшую с него пеленку.
И только тут с удивлением поняла, что это вовсе не мальчик.
Малышка поворачивала головку ко мне, причмокивая губками, и тут меня ждало еще одно откровение — на футболке в районе груди проступило два мокрых пятна.
У меня… пошло молоко?!
Я с удивлением скинула с себя безрукавку, потом футболку… Лифчик на мне действительно промок.
«Этому все еще может быть логичное объяснение, — лихорадочно думала я. — В биологии известны случаи, когда плач ребенка вызывал прилив окситоцина. Ты же биолог, Маша! Это редкое явление, но не невозмож…»
Я осеклась на полуслове, поняв, что случилось кое-что, что уже точно не поддается никакому логичному объяснению.
Кольцо на цепочке, висящее у меня на груди, исчезло, а вместо него появилась черная татуировка в виде точно такого же кольца.
Я дотронулась до нее пальцем, надеясь, что мне привиделось и она все-таки исчезнет.
Но нет.
Вскочила на ноги, обыскивая пол. Я уронила кольцо в темноте, а татуировка была давно, наверное, это какой-то символ секты…
Вот только настолько больших щелей в полу, чтобы кольцо исчезло с концами — не было. Как же такое возможно?
Нужно бежать из этой деревни как можно скорее. Переждать ночь, а там, на попутках, в город, на трассе уже ловить сеть — звонить родственникам.
Малышка по-прежнему хотела кушать, так что делать было нечего, попробовала покормить сама.
Серые глазки-бусинки, нежные светлые волосики и аккуратный носик — глядя на нее сверху вниз, прижавшуюся к моей груди, я начала испытывать странное очарование.
У меня самой детей не было, и я не знала, как правильно прикладывать младенцев, но, похоже, инстинкты работали. Потому что довольно скоро малышка затихла, заснула, и я смогла снова уложить ее на матрас.
Надев теплую куртку, отодвинула стол и вышла в сени. Подсветив фонариком в телефоне, к огромной радости, нашла небольшую кучку дров.
Все, что там было, сразу перетащила поближе к печке. Ночь все равно придется пережидать.
Затем снова забаррикадировалась, проверила единственное окно — жаль, не было доски, чтобы попытаться перекрыть и его, но хотя бы закрыла поплотнее на шпингалет. На улице стало ощутимо темнее. Во сколько завтра с утра придут деревенские? Не хотелось бы с ними пересечься.
Подкинула дров в топку печи, поставила в котелке греться воду, которую принесла еще по поручению старухи, и принялась собираться.
На улице холодно, а надо собрать вещи так, чтобы я могла их нести на себе вместе с ребенком. Хорошо было бы соорудить некое подобие слинга из шарфа.
В скором времени собрала в большой пакет все, что удалось найти съестного и нужного, заварила иван-чай, отварила макароны. Есть особо не хотелось, но кто знает, когда я смогу перекусить в следующий раз.
Убедившись, что не оставила в этом доме ничего лишнего, что все нужное собрано, поставила на телефоне будильник на пять утра и прилегла рядом с ребенком, положив рядом кочергу. Малышка сладко причмокивала во сне, и, глядя на нее, я практически сразу отключилась.
***
Я собирала корень аира на болоте. Если его растереть, то можно было изготовить заменитель зубного порошка. Сосредоточенно обрывала длинные стеб
Неожиданно перед глазами мелькнула странная тень, словно бы предупреждение. Сердце подскочило в груди, заколотилось как у загнанной лошади.
Я вскрикнула, отступая назад. Что это? Дикий зверь? Птица?
Но хохот за моей спиной был вполне человеческим.
— Кто ты? — незнакомый голос был обманчиво мягким.
Не помня себя, бросилась бежать, под ногами чавкала болотная земля.
Но как бы быстро я ни бежала, тень все равно была быстрее.
Я слышала зовущий шепот то сзади, то слева, то справа, то чуть впереди, то снова сзади. Силуэт преследовавшего меня был неясным, видела лишь светлые волосы, мелькающие между деревьями.
— Назови мне свое имя…
Ухали совы, дорогу преграждали упавшие ветки, чаща не хотела отпускать меня из своих цепких лап.
В один момент тень уже почти схватила меня. Я видела тянущиеся к моим запястьям руки, как вдруг я тоже ускорилась. Стала гораздо быстрее, легче, как пушинка, летящая по воздуху. Деревья замелькали с бешеной скоростью, словно на перемотке, мне стало страшно, что я попросту убьюсь об одно из них, если вдруг, то вырастет у меня на пути.
Но вот маленький покосившийся домик на отшибе деревни, тяжелая дверь. Я забежала внутрь, навалилась на дверь всем своим весом.
— Просто скажи свое имя, — навязчивый шепот звучал прямо в моей голове. — Впусти меня… в себя.
Я зажала непослушными руками уши.
Кто-то скребся о дверь с наружной стороны. Уперлась ногами что было силы. И, как назло, рядом ни одной палки. Подпереть совершенно нечем!
— Я хочу, хочу, хочу тебя… Выйди ко мне. Отдайся мне, — не сдавался шепот. — Ты должна принадлежать мне, просто скажи… имя…
Грудь сдавило от боли. Меня бросало то в жар, то в холод. Этот навязчивый голос сводил с ума. Но сдаваться я не собиралась.
— Не причиню тебе зла, обещаю…
Я не могла этого видеть, но отчего-то знала, что эта тень сейчас гладит дверь с той стороны руками, и будто чувствовала эти поглаживания на себе. Они распаляли, лишали воли… Ведь так легко ответить на простой вопрос, мне это совершенно ничего бы не стоило:
— Как тебя зовут? Я могу защитить тебя…
— Убирайся! — что было силы закричала я и в этот же момент проснулась.
Резко села на жестком матрасе. Малышка рядом плакала, но прежде чем взять ее, я поспешно кинулась проверять, крепко ли заграждает дверь стол и не открыто ли окно.
Лишь убедившись, что все по-прежнему закрыто, принялась менять ей пеленку, а потом кормить.
Своих детей у меня никогда не было, но я часто оставалась сидеть с детьми братьев, хоть и не с такими маленькими, так что какой-никакой опыт у меня имелся.
А между тем в моей голове все еще кружились отголоски ночного кошмара. Шепот змеился внутри меня,
