Элоди остановилась посреди комнаты и возвела лицо к потолку.
— Так много холостяков приедет, Бель.
Это было сказано шепотом, чтобы скрыть дрожь в голосе, но не вышло. Ее отчаяние было очевидным.
— Меня пытаются продать, как племенную кобылу…
— Боже мой, Элоди! Перестань так говорить! Папа не пытается тебя продать, он просто хочет, чтобы о тебе позаботились на случай его смерти.
Элоди с испугом уставилась на сестру. Почему Бель так буднично говорит о смерти папы? Лично у нее мысль о том, что отец долго не проживет, вызывала комок в горле. У него столько болезней… И всё же она отказывалась чувствовать себя виноватой или неблагодарной.
— Я способна позаботиться о себе сама. Папа оставит мне наследство, и я ни в чем не буду нуждаться.
Наследство, как мило. Гораздо приятнее, чем неиспользованное приданое.
Изабель поморщилась.
— Это не то же самое, — сказала она. — Каждой леди нужен джентльмен, чтобы заботиться о ней и обеспечить ей спокойную жизнь. А она взамен даст ему наследников и приятную компанию.
Элоди продолжила ходить по комнате. Ее сестра действительно верила в то, что говорила. Она жила этим. Это было то, чего Бель всегда хотела, и она получила это вместе с мужем. Недавно они объявили, что ждут первенца, и Элоди не видела пар счастливее…
«Зависть — это грех», — напомнила она себе. Вместо того, чтобы думать, как повезло Бель, лучше найти способ избавиться от беспорядка, в который втянул ее отец.
Она согласилась устроить прием только потому, что он этого хотел. Правда заключалась в том, что отец умирает, и Элоди была готова исполнить любое его желание, лишь бы его порадовать.
Но потом она узнала, что он пригласил в их дом исключительно неженатых мужчин. Несколько холостяков разной степени знатности будут месяц жить под одной крышей, и отец лелеет надежды, что по истечении срока один из них сделает его старшей дочери предложение. И что она его примет.
Действительно, племенная кобыла на рынке.
— Да можно мне хотя бы секунду твоего внимания, Эл⁈
Изабель до предела повысила голос, и Элоди вздрогнула. Ее взгляд метнулся к сестре.
— Что, прости?
— Ты меня не слушаешь!
Элоди отмахнулась.
— Я слышала, что ты сказала. Женщине нужен мужчина, который позаботится о ней.
Бель изогнула бровь.
— И?
— И ее долг — родить ему детей.
— А дальше?
Боже, было что-то дальше? Глаза Элоди округлились от неловкости.
— Эм…
Бель терпеливо ждала. Ее не пронимал даже страдальческий взгляд Элоди.
— Отлично, — фыркнула сестра. — Меня в этом доме не слушают.
Иногда Изабель бывала жестока. Элоди кинулась к ней и села рядом.
— Прости, — она постаралась улыбнуться как можно теплее. — Я тебя внимательно слушаю. Что ты сказала?
Изабель небрежно пожала плечами, не отрываясь от своего шитья, но Элоди уже видела, что уголки ее губ приподнимаются.
— Я только сказала, что отец хочет видеть тебя счастливой и не заставит выходить за кого-то, кого ты возненавидишь. Цени это, Эл. Не всем так везет с отцами, как нам.
Это было чистой правдой. Ни одна из ее сестер не была принуждена к браку, и Элоди знала, что она не станет исключением. Ведь папа разрешил ей отказать Джеймсу, хоть тот и был его фаворитом среди всех ее женихов. Сын его друга и довольно выгодная партия.
Но нельзя упускать тот факт, что выбор всегда был ограничен теми, кого одобряет отец. Если бы Элоди вдруг пришло в голову влюбиться в конюха, вряд ли граф Дорсет позволил бы такому скандалу случиться.
Две другие ее сестры, — Фиона и Оливия, — были вслух недовольны своими мужьями. Да, они дали согласие выйти за них, но только потому, что эти господа оказались наименьшим из зол. А Мюриэль, самая младшая из графских дочерей, подавала все признаки того, что скоро присоединится сестрам, хотя была замужем всего год.
Элоди тяжело вздохнула. Всё это было так запутанно и странно. И когда только ее жизнь успела превратиться в неразбериху?
— Я знаю, что меня никто не заставит, Бель, но… Пойми, всё это так неловко. Люди будут сплетничать о нашем приеме, ты же знаешь.
Сестра кивнула и сделала еще один стежок, прежде чем ответить:
— Знаю, конечно. Думаешь, почему я попросила папу пригласить к нам несколько незамужних юных леди?
У Элоди отвисла челюсть. Она не могла поверить своим ушам.
— Что ты сделала? — восторженно прошептала она. — И как у тебя получилось?
Изабель заговорщически улыбнулась.
— Я просто намекнула, что ты быстрее выберешь мужа, если почувствуешь конкуренцию.
Сестра подмигнула, а Элоди рассмеялась.
— О, Бель! Спасибо!
Наличие незамужних девушек и правда поможет ей пережить следующий месяц, не повредившись рассудком.
— Я видела, как сегодня утром прибыли первые гости, — продолжила Бель. — Холостяки среди них были?
Элоди покачала головой.
— Это были лорд и леди Грин, они всегда любят приехать пораньше. Но скоро начнут прибывать и остальные. Сегодняшний и завтрашний вечер обещают быть загруженными.
Еще один стежок.
— Отец велел тебе встречать всех лично?
— Нет. Это желательно, но не обязательно.
Обычно она, как старшая женщина в доме, встречала гостей отца, но только не в этот раз. У нее бы не хватило самообладания видеть так часто этих джентльменов и их оценивающие взгляды.
— Фиона и Мюриэль предложили делать это по очереди, — сказала она.
Это была милая помощь, которую Элоди с радостью приняла, но, по правде говоря, сестры не столько заботились о ней, сколько хотели первыми получать порцию свежих сплетен.
— Прекрасно, — кивнула Изабель. — Мужчины будут сильнее заинтригованы, если им придется ждать тебя до ужина. Ожидание распалит их страсть.
Элоди следовало смутиться, но вместо этого она расхохоталась. Мужчины? Заинтригованы ею? Вот уж поистине нелепо! Элоди ни в коем случае не считала себя уродливой, но всё же зеркало подсказывало, что она — наименее миловидная из всех сестер Буршье.
Слишком высокая, чтобы считаться хрупкой, и с волосами слишком темными, чтобы сойти за «ангела», она выделялась на фоне своих миниатюрных сестер. Больше всех повезло Изабель (опять-таки) — она единственная унаследовала и худобу, и светлые волосы матери.
У Фионы и Мюриэль локоны были медовыми, а они сами почти на голову ниже Элоди. И с чертами лица куда более изящными. Тонкими.
У нее же губы были неприлично полными, а бюст грозил вырвать за пределы любого платья, сколько бы не утягивала его служанка. «Я не видел женщин красивее тебя…» — прошептал ей однажды Джеймс. А потом пошел и переспал с ее сестрой. Так что его слова не в счет.
Жестокая ирония была в том, что Оливия больше всех походила на Элоди. С такими же темно-каштановыми волосами и тоже довольно высокая, но… Лив всегда обладала особым дерзким обаянием, недоступным Элоди.
Ее размышления прервал внезапный грохот дверей. Она обернулась и увидела Мюриэль — сестра тяжело дышала и выглядела так, будто за ней гнался дьявол. Захлопнув дверь, она прижалась к ней спиной, словно пытаясь остановить нечто ужасное, притаившееся с той стороны.
Изабель отбросила работу и вскочила на ноги.
— Что случилось, милая? — воскликнула она.
Вся эта сцена показалась Элоди слишком мелодраматичной. Она уже готова была закатить глаза, но тут потрясенный взгляд Мюриэль нашел ее, и ей стало не до смеха. Сестра открыла рот, но тут же захлопнула его, не в силах подобрать слова.
— Мюриэль? — встревоженно спросила Элоди. — Что тебя напугало?
— К нам приехал… Виконт Рочфорд. Он только что прибыл.
Сердце Элоди пропустило удар, а потом начало колотиться с утроенной силой. Ее бросило в жар.
— Что ты сказала? — прошептала она.
— Виконт Рочфорд приехал.
Это было невозможно. Виконт Рочфорд?
Джеймс. Он здесь.
Если Элоди думала, что ситуация не может стать хуже, то она глубоко заблуждалась.
