Нет. Джеймс зашел уже слишком далеко (во всех смыслах!), чтобы отступить так просто. Если понадобиться, он будет молить ее прощения, пока его волокут к воротам.
Взгляд Элоди оставался прикованным к его лицу. И Джеймс тоже смотрел на нее, не отрываясь. Ни один из них не отвел глаза с тех пор, как виконт вошел в комнату. Долго ли так может продолжаться? Это было похоже на поединок, в котором не будет победителей.
— Не могли бы вы оставить нас? — спросила Элоди.
На мгновение Джеймс испугался, что вопрос был адресован ему, потому что ее взгляд не дрогнул. Но нотка теплоты в ее тоне говорила об обратном. Она обращалась к сестрам.
— Нет, — решительно ответила Мюриэль. — Мы не уйдем.
Вторая сестра, — Изабель, если Джеймсу не изменяет память, — положила руку на плечо Мюриэль и сказала:
— Если Элоди хочет, чтобы мы ушли, нужно уважать ее желание.
Да! Джеймс чуть не подпрыгнул от радости. Это хоть и маленькая, но победа.
— Мы будем рядом, в коридоре, — тихо обратилась Изабель к Элоди.
— Спасибо, — ответила та.
Две сестры проследовали к выходу, одарив Джеймса сердитыми взглядами. Они как бы молча обещали ему, что если хоть что-то пойдет не так, они вернутся и собственноручно его прикончат.
Хвала Господу за то, что здесь не было Оливии.
Джеймс не смотрел на сестер, но знал, в какую минуту они исчезли. И вовсе не потому, что двери за ними закрылись с тихим, но отчетливым щелчком. Просто воздух стал слишком густым и тяжелым, когда они с Элоди остались одни.
У него резко пересохло во рту. Он попытался заговорить, но Элоди его опередила.
— Тебя не приглашали в наш дом.
Резкие, полные ненависти слова, лишенные всяких формальностей. Джеймс растерялся и не смог найти ничего лучше, чем ответить:
— Вообще-то, меня пригласили.
— Докажи.
Он сунул руку под франк и вытащил из кармана приглашение. Чтобы отдать бумагу, пришлось подойти к Элоди. Она выхватила письмо у Джеймса из руки так быстро, будто боялась, обжечься об его случайное прикосновение.
Чтобы прочесть письмо, ей пришлось отвести взгляд, но она сделала это с явной неохотой. Джеймсу стало обидно. Что, по ее мнению, он сотворит, если она ослабит бдительность? Набросится на ее и принудит к близости? Она считает его совсем уж конченным животным?
Пергамент с хрустом смялся под ее пальцами, когда она сжала ладонь в кулак. Элоди должна понимать, что приглашение настоящее. Виконта пригласили в этот дом. Кто-то другой предал ее на этот раз, но не он.
Элоди снова подняла на него глаза. В ее взгляде горело негодование.
— Как ты посмел согласиться! — яростно прошептала она.
Джеймс усмехнулся. Не должен был, но ничего не мог с собой поделать. Она правда думала, что он откажется от такой возможности?
— С моей стороны было бы грубо не соглашаться.
— Жестоко с твоей стороны приехать сюда. Я никогда никому не говорила о том, что ты сделал, и вот как ты мне отплатил?
Отплатил ей? За что? Она ждет, что он поверит, будто она защищала его, а не честь Оливии?
— Если хочешь возмездия за свое молчание, то поговори с сестрой. Я не ждал и не просил твоей секретности. Единственное, чтобы я тебе должен, это извинения, и я здесь, чтобы принести их.
Джеймс сам испугался того, что несет. И того, как грубо это прозвучало. Он хотел произнести не то и не так. Но эмоций было слишком много, и все они шипели и бурлили внутри него, он не мог справиться с этим.
Элоди задохнулась от возмущения.
— Извинения? Спустя три года? Не нужны мне твои извинения!
— А как насчет того, что должна мне ты?
Ее глаза расшились, а потом сузились до узких злобных щелочек.
— Я ничего тебе не должна, Джеймс Клифтон.
О, это было неправдой.
— Ты должна дать мне шанс объясниться. Ты никогда мне его не давала, когда отказалась от нашей помолвки.
— Объясниться⁈ — она почти прокричала это, но быстрый взгляд на дверь понизил ее тон. — Тебе нечего объяснять. Я знаю, что ты сделал.
— Ты знаешь только то, что сказала тебе сестра.
В голове у Джеймса промелькнула греховная и сладкая мысль — а что, если он попробует свалить всё на Оливию? Сказать Элоди, что он ни в чем не виноват? Лив явно была падшей женщиной, которая за каким-то чертом приползла в его постель, так что выставив ее гнусной обманщицей, он даже не будет чувствовать угрызения совести.
— Я знаю, что ты сделал, потому что я это видела, — сказала Элоди.
Видела? О Боже… Внутри него всё упало.
— Что ты видела? — растерянно прошептал он.
Щеки Элоди мгновенно покрылись румянцем. Она явно смутилась, но выдержала его взгляд.
— Я… видела вас вместе.
— Вместе?
Он приподнял бровь. Вместе до, после или во время? Это заявление можно было трактовать, как угодно.
Румянец на ее щеках стал еще гуще. Переполз на шею и на верхнюю часть груди. О, милая, нежная Элоди… Она была приличной дамой, не привыкшей к таким разговорам. Джеймс почувствовал себя мерзавцем. С его стороны было жестоко так насмехаться над нею.
— Ты был голый, — отчеканила Элоди низким и чуть хриплым голосом. — Моя сестра была голой. И она прыгала на тебе. Достаточно, или мне продолжить? Уверяю, я помню каждую деталь той безумной ночи.
Сердце Джеймса упало и разбилось вдребезги. Она действительно видела всё самое худшее. И как ему загладить свою вину? Как он вообще мог вытворить что-то настолько ужасное?
— Элоди, мне так жаль…
Она звучно усмехнулась. Боль в ее образе была очевидно.
— Конечно же, — сказала она, махнув рукой. — Конечно же, тебе жаль.
Элоди судорожно вздохнула, будто стараясь сдержать слезы. Подняла лицо к потолку, потом опять устремила взгляд на Джеймса. Ее губы презрительно скривились.
— Я понятия не имею, почему ты здесь, Джеймс Клифтон, но меня не волнуют твои мотивы, если честно. Я пойду к отцу, и он исправит это жуткое недоразумение.
С этими словами она пихнула его в грудь, сунув обратно скомканное приглашение. Он колебался мгновение, прежде чем взять обратно несчастный листок.
Их взгляды снова встретились, и на этот раз Элоди стояла достаточно близко, чтобы он смог увидеть себя в ее глазах. Потрепанного, растерянного и очень похожего на негодяя, которым она его считала.
— А пока, милорд Рочфорд, пожалуйста, уясните, что я ничего вам не должна.
Она направилась к выходу — прямая и царственная. А он смотрел ей вслед и ссутулился под тяжестью стыда.
Только когда Джеймс остался один, он по достоинству оценил степень своей глупости. Господи, какой же он недоумок! После того, что он сделал, говорить ей, что она что-то ему должна… Нет, Элоди Буршье ничего ему не должна. Но он, безусловно, в большом долгу перед ней. И он не представлял, как будет его оплачивать.
Глава 4
Глава 4
Элоди вылетела из комнаты и стремительно направилась к лестнице. Ей срочно нужно было к отцу.
Внутри у нее всё кипело от негодования. Сестры бросились за ней.
— Элоди, что сказал Рочфорд?
— И что ты будешь делать?
— Элоди, скажи что-нибудь!
Она промолчала, не в сих говорить. Подхватила юбки и понеслась вверх по ступенькам, но потом вспомнила, что Изабель в положении, и немного сбавила темп. Да и нервничать сестре нельзя, а именно этим она и занимается, и всё по ее, Элоди, вине…
Она выдавила сквозь стиснутые зубы, не поворачиваясь к сестрам:
— Виконта пригласили.
Девушки разом охнули. Путь до отцовских покоев они проделали молча, и всю дорогу Элоди пыталась разобраться в своих чувствах. Она не была в ужасе из-за приезда Джеймса, вовсе нет. Скорее она чувствовала себя обиженной. Сбитой с толку. И более чем преданной. Но кем? Кто додумался пригласить виконта в дом?
В том, что приглашение подлинное, она не сомневалась. Там даже стояла подпись отца… Но Элоди отчаянно не хотела в это верить.
Может, кто-то подделал это письмо? Но зачем? Неужто это… Нет. Она решила не обвинять Оливию раньше времени, даже мысленно.
